- Кто? - не поняла Муша.
- Кот гидроцефальный, - пояснил я. - Он у них насекомоядный.
- Ха-ха-ха! Барсик что ли? - рассмеялась Чкаловская. - Это ж надо, Бруском назвали! Ха-ха-ха! Не боись, он опять в подвал убежал. Только к вечеру появится, когда яйца отморозит.
- Что отморозит? - переспросил я.
- Яйца, - повторила Муша. - Это у животных орган такой, нужный этим тварям для воспроизведения рода.
- Он их что... ха-ха... на себе таскает? - вот рассмешила меня глупая птица. - Кто ж яйца носит, их откладывают... ха-ха... И потом, он же не женского пола? Или я ошибаюсь?
Чкаловская посмотрела на меня так презрительно, что я понял - опять сморозил какую-то глупость. Как Бру... Барсик в подвале свои...
- Дурак ты, умник. Животные яйца не откладывают. Они их именно носят... И иногда чешут. Мама говорила, что таким образом коты и собаки себе экстренное удовольствие доставляют.
Я представил себе картинку, как Барсик-Брусок почесывает лежащие на его же спине яйца, и мне снова стало смешно.
- Да ну тебя, - фыркнула муха, - пошли мое НЕЧТО смотреть. Короче, догоняй, Гомемнон. Мне ждать тебя порядком надоело.
Она, захлопав крыльями, поднялась в воздух и на небольшой высоте, чтобы я не потерял сей движущийся ориентир из виду, полетела в сторону открытой кухонной двери. Я вприпрыжку побежал следом.
Глава шестая. Открытие программиста Кабакова и паука Супера
Миновав темный затхлый коридор, мы проникли сквозь щель между полом и дверью в жутко захламленную комнату. На старом малиновом диване что-то, накрытое одеялом в сером пододеяльнике, жутко трещало и равномерно вздымалось. "Вася спит", - догадался я.
- Не обращай внимания, - посоветовала Муша. - Он встает часов в одиннадцать, а то и в двенадцать. Беги к столу, подымайся по ножке. Я тебя наверху подожду.
Стол я заметил сразу. Это чудовищное сооружение на четырех столбообразных ногах, напоминающих канализационные трубы, средневековой крепостью возвышалось прямо в центре помещения над другими, менее внушительными предметами меблировки.
По отвесным поверхностям взбираться мне не привыкать. Так уж мы, тараканы, устроены. Труднее перемещаться спиной вниз. Можно сорваться. Гравитация, клоп ее побери, она и на насекомых распространяет свое тлетворное влияние.
Добравшись до нижней поверхности столешницы, я все же решил рискнуть. Другого способа оказаться на месте я придумать не смог, поэтому осторожно покинул ножку. Однако мои опасения оказались напрасными. Здесь повсюду была налеплена старая жвачка, которая в данной ситуации играла мне на лапу.
И вот, какую-то минуту спустя, я уже поправлял крылья, стоя прямо перед сотню лет не протиравшимся экраном маленького желто-серого телевизора.
- Ты что-нибудь подобное на своей Зине Портновой видал? - с непонятным мне превосходством в голосе проговорила Чкаловская.
- Конечно, - я попытался ее разочаровать, - телевизор в наш век научно-технического прогресса отнюдь не диковинка.
- Ох, умник, - вздохнула муха. - Это не телевизор, а монитор. Про компьютеры-то, надеюсь, слыхал?
- Естественно, - ответил я, - только в натуре не видел. У моих стариков подобной штуки дома нет.
- А у Васи есть, - похваляясь, проговорила вредная насекомая, - но, впрочем, это не главное. Иди сюда.
Муша забралась на плоскую длинную коробку, из которой торчало множество кнопок.
- Это клавиатура, - пояснила она. - Когда Вася работает или играет, он нажимает на ней вот эти штуки, и монитор начинает дергаться.
Мне стало страшно. Я никогда не видел, чтобы телевизоры "дергались". Хотя, монитор, как она говорит, не телевизор, а компьютер, все равно озноб по телу прошел.
- Не бойся, - разгадала Чкаловская мое замешательство, - сам ящик стоит на месте, это изображение на экране дрыгается.
- А-а, - кивнул я, поняв, в чем дело, и, преодолев страх, взобрался на клавиатуру.
Перескакивать с одной кнопки на другую оказалось делом не таким уж и легким, как может показаться на первый взгляд. Их плоские вершины сплошь были покрыты слоем жира, поэтому мои лапки постоянно соскальзывали вниз, и я проваливался в щели между клавиш. Муша сидела на одной из них молча, понимала, как тяжело дается мне первое знакомство с высокотехнологичными изделиями, поэтому не смеялась. Я ей за это до сих пор благодарен.
Наконец, добравшись до места, где пристроилась Чкаловская, я тяжело опустился на брюхо и, чтобы восстановить дыхание, несколько раз глубоко вздохнул.
- Молодец, Гоменон, - похвалила меня Муша, - воля к победе у тебя имеется. Ты - реальный мужик.
Странно, но похвала этой мухи почему-то меня вдохновила. Я представил себя сильным и отважным, способным на любые подвиги ради...
- Эй, Гомемнон, очнись! - услышав эту фразу, я тряхнул усами и на время отбросил сладкие грезы. - Короче, тут есть такая штука, включив которую Вася сможет нас, нелюдей, понимать... Только он об этом пока не знает.
Вообще-то я по натуре скептик. Стараюсь сначала сам проверить что-то, чему доверять не особо хочется. Но тут я онемел. И не оттого, что скептицизм свой забил в одно место, а потому, что изучил Мушу за прошедшие с момента нашего знакомства сутки достаточно хорошо. Бесхитростная тварь, не очень умная, но порядочная и честная. К тому же, уж если сказала, то так оно, скорее всего, и есть. И еще - Чкаловская до такого предположения своим умом ни за что бы не дошла. Помните ее мечту? Про Петропавловскую иглу? Вот-вот, разве может насекомая, грезящая о высоких полетах с низменными целями сочинить сказку о взаимопонимании людей и нас, как она сказала, нелюдей. То-то, что нет. Да уж, орлица, ничего не скажешь, удивила ты эрудированного таракана.
- Тут вчера вечером, пока Вася ужинал, к нам из второй квартиры Супер заходил...
- Кто? - не понял я.
- Супер - это паук соседский, - пояснила Муша, - он мухами не питается, брезгует. Поэтому мы с ним в приятельских отношениях. Так вот...
- Паук мухами брезгует? - не поверил я.
- Ну... не то чтобы всеми, - замялась Чкаловская. - В общем, он считает, что от меня дурно пахнет, а то бы, конечно, давно сожрал. Но не в этом суть, ты не перебивай, а то я забуду, о чем говорить хотела. Ладно?
Я кивнул.
- Так вот, этот Супер - гений. Он обладает навыками программизма...
- Навыками чего? - я не смог удержаться, чтобы снова не перебить Мушу.
- Гомемнон, я сейчас улечу, клоп тебя возьми! - воскликнула муха, и я тут же зажал лапкой рот. Мол, все, молчу.
- Короче, Супер разбирается в компьютерах... Благодаря своему весу. Вот мы с тобой можем по этим кнопкам ползать, и ничего им не будет. Так? А все почему? Потому что, мы с тобою, Гомемнон, легкие. А Супер тяжелый. Как я и ты вместе взятые. Стоит ему на клавишу залезть, она под ним проседает, и компьютер начинает работать. Понятно?
Я снова кивнул. Молча.
- У Супера во второй квартире Кабаков живет. Программист. У него этих компьютеров знаешь сколько? Пять! А может, и целых три. В общем, много. Кабаков на них всякие штуки придумывает, чтобы жить интересней было. Так, во всяком случае, сам Супер говорит. А когда программист спит, он свою технику не выключает, вот паук и подсел на виртуальную реальность. Он теперь жить без нее не может. Даже паутину за монитором сплел, чтобы питаться, не отходя от рабочего места. Фанат, короче... Да... О чем я начинала-то, не подскажешь?
- О том, что тут есть такая вещь, через которую Вася нас понимать начнет, - ответил я и снова замолчал.
- Спасибо, Гомемнон. Ну и память у тебя, прямо вундеркинд! Васино, кстати, словечко, означает...
- Я знаю, что оно означает, - прервал я затянувшееся словоблудие мухи, - ты лучше по делу говори.
- Хорошо, по делу, так по делу, - кивнула Муша. - Супер вчера мне показал, какие кнопки нажимать надо, чтобы программа включилась. Это штука такая, через которую... Ну, в общем, программа. И точка. Мол, она на всех компьютерах есть, как побочный дефект других прибамбахов. Я правильно сказала? Ладно, без разницы... Только люди о ней не знают. А Кабаков нашел. Потом пил целую неделю и с Супером общался. Решил в Нобелевскую книгу рекордов попасть, чтобы какую-то премию получить и к собачьим чертям из коммуналки свалить нах. Ты, кстати, не знаешь, что это за черти такие? И где это - нах?
- Знаю, - ответил я. - Это типа клопов у людей. Только воображаемые. В общем, ругательство. А про нах... Он, этот Кабаков, просто переехать хочет, потому что ему здесь, в коммуналке, жить надоело. Нобелевскую премию получит - это много-много денег - обязательно новую квартиру купит. Свою. Книга же рекордов не Нобелевская, как ты все напутала, а Гиннеса, в ней все необычные штуки печатают. У нас на Зине Портновой она есть. Петр Антонович Анне Андреевне на Новый год подарил, чтоб эрудицию пополнять фактами из жизни замечательных людей. Там куча интересностей. Где, например, стоит самый высокий дом и кто его построил.
- Да ну?! - восхитилась Чкаловская. Я последнюю фразу сказал специально для нее, пусть порадуется любопытным фактам.
