Можно предположить, что мемуарист, верный памяти царя, вовсе не склонен был задним числом снижать образы императора и цесаревича. Однако в его изображении торжественный смотр войск превращается в некую встречу путешествующих знаменитостей с истеричными поклонницами. Вряд ли награждение сестер милосердия медалями в такой обстановке положительно воспринималось ветеранами-фронтовиками (о динамике образов сестер Красного Креста в общественном сознании см. ниже).
13 октября царь и наследник осмотрели части Печерского полка, выстроенные всего лишь в 5 верстах от боевых позиций. В официальных отчетах указывалось, что место этого смотра недавно обстреливалось тяжелой артиллерией неприятеля361.
Очевидно, однако, что поездка царя с наследником на фронт встретила не одни только положительные отклики. Учительница Клинской женской гимназии Н.И. Архангельская была обвинена в том, что в октябре 1915 года она заявила: «…и наш Николашка-дурачок поехал в действующую армию, да еще и захватил с собою и своего незаконнорожденного хромого наследника»362. Хотя обвиняемая утверждала, что доносители ее оговорили, но какие-то разговоры такого рода, по-видимому, имели место.
Вопрос о поездке цесаревича на фронт стал предметом обсуждения одного сельского схода в Казанской губернии. После этого 56-летний крестьянин С. Сабитов был приговорен к трехмесячному аресту за то, что он сказал: «Куда наследнику. Он еще с…»363 Вряд ли пребывание цесаревича на фронте воспринималось только с умилением.
8 октября К.А. Мацкевич, студент Московского университета и «медицинский брат», участвовал в разговоре с несколькими прапорщиками и сестрами милосердия. Один из офицеров заявил, что в населении наблюдается большой подъем патриотизма. На это Мацкевич возразил: «Ну, это не совсем так, я был в Москве и слыхал, что Государь поехал в армию с Наследником, чтобы сдаться в плен и заключить сепаратный мир». Разгоряченным от выпитых напитков молодым офицерам показалось, что Мацкевич сам обвиняет царя, они тут же арестовали его и отвели в комендантское управление города Проскурова, было возбуждено уголовное дело, в качестве меры пресечения было избрано содержание под стражей. На следствии Мацкевич заявил: «Этот слух не соответствует ни моему убеждению, ни моим личным взглядам. Я лично не допускаю себе возможности, чтобы он был правдивым». Жандармский офицер в конце концов решил, что данных для предъявления обвинения Мацкевичу нет, и он был освобожден из-под стражи364.
Мы не знаем, что в точности говорил обвиняемый. Показательно, однако, что и доносители, и обвиняемый, и следователь сразу же поверили в существование такого слуха, в котором царь берет наследника на фронт для того, чтобы сдаться в плен.
Первоначально официальные издания иллюстрировали весть о поездке наследника на фронт, публикуя известный довоенный снимок императора и цесаревича в казачьей форме365. Однако уже 18 октября в журнале «Огонек» появилась фотография, изображавшая царя и наследника во время посещения действующей армии366. Столь оперативная реакция коммерческого иллюстрированного издания на поездку цесаревича косвенно свидетельствует о том, что визит наследника на фронт был довольно важным информационным поводом. Но был ли он эффективным инструментом монархически-патриотической мобилизации?
В ноябре 1915 года фотографии, изображающие императора и наследника на смотре в октябре, появились и в официальном патриотическом издании367. Затем снимки такого рода продолжали публиковаться.
За эту первую поездку в действующую армию цесаревич был удостоен награды. 17 октября император записал в своем дневнике: «По ходатайству генерал-адъютанта Иванова пожаловал Алексею Георгиевскую медаль 4-й степени в память посещения армий Юго-Западного фронта вблизи боевых позиций. Приятно было видеть его радость»368.
Отныне на различных официальных фотографиях великий князь Алексей Николаевич изображался с этой боевой медалью. На некоторых снимках наследник запечатлен со всеми своими наградами369. Но, как правило, он носил одну лишь Георгиевскую медаль. Соответствующие портреты заказывались художникам, затем они воспроизводились в виде почтовых открыток370. Департамент народного просвещения Министерства народного просвещения в июле 1916 года предписывал попечителям учебных округов, чтобы руководители подведомственных им учебных заведений приобретали портрет наследника, выпущенный Императорским обществом ревнителей истории. Портрет представлял собой гравюры с оригинала работы профессора Маковского, на нем наследник был изображен в походной форме и с Георгиевской медалью. Специально оговаривалось, что портрет одобрен и разрешен к распространению императрицей Александрой Федоровной. Подчеркивалось, что портрет является последним по времени и «навсегда останется памятником об участии ЕГО ВЫСОЧЕСТВА в настоящей великой войне»371.
Очевидно, что императорская семья полагала, что такой образ наследника, удостоенного боевой награды, будет способствовать монархически-патриотической мобилизации общества. Однако это могло восприниматься и как девальвация существующей наградной системы. Как относились к этой награде воины, проливавшие свою кровь в боях? Во всяком случае, нет свидетельств того, что награждение цесаревича спровоцировало какой-то значительный патриотический подъем.
В тылу же оно порой встречало ироничные комментарии. 38-летний торговец из Томской губернии в феврале 1916 года заявил в своей лавке, указывая на портрет императора: «… вишь <…> сколько на себя орденов навесил, а на сына своего еще больше»372. Очевидно, лавочник, поляк по национальности, был из ссыльных поселенцев, можно предположить, что он бы негативно интерпретировал любые действия царя. Но показательно, что он повесил портрет царя (возможно, портрет царя и царевича) в своей лавке.
В то же время помощник начальника Киевского губернского жандармского управления следующим образом характеризовал в феврале 1916 года настроения крестьян Уманского, Звенигородского и Липовецкого уездов: «…описания посещения ГОСУДАРЕМ ИМПЕРАТОРОМ передовых линий укрепляет надежду на победный исход войны и комментируется как желание ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА Самому стать на защиту своего народа, рядом с ним и во главе его»373. Показательно, однако, что составитель этого отчета ни словом не упомянул о том, что царя сопровождал наследник.
Во всяком случае, посещения войск цесаревичем привлекали некоторое внимание прессы. «Огонек», например, опубликовал снимок, на котором император, наследник, министр императорского двора граф В.Б. Фредерикс, генералы Н.И. Иванов и Шербачев рассматривали карту374. У читателя, очевидно, должно было сложиться впечатление, что великий князь Алексей Николаевич смолоду постигает искусство полководца.
Первая поездка наследника в армию продолжалась недолго, уже 15 октября императорская семья встретилась в Могилеве, а 19-го затем царь, царица, наследник и царевны вернулись в Царское Село.
27 октября император и цесаревич вновь отправились в поездку. Они посетили Ревель, Псков, Ригу, Витебск, осматривая войска. В Могилев, где находилась Ставка, они прибыли 30 октября.
7 ноября они отправились в новую поездку – Одесса, Тирасполь, Рени, Балта, Херсон. 12 ноября царский поезд вновь прибыл в Могилев. 18 ноября цесаревич и император вернулись в Царское Село. Вновь они прибыли в Ставку 24 ноября. 3 декабря царь и наследник выехали на фронт, чтобы посетить войска гвардии, император предполагал провести день своих именин среди гвардейцев, однако у наследника началось сильное кровотечение на фоне простуды, кровь не удавалось остановить, и тогда императорский поезд срочно направился сначала в Могилев, а затем в Царское Село.
12 декабря Николай II вновь отправился в Ставку, на этот раз без цесаревича. Однако пропагандистское использование образа наследника продолжалось. После выздоровления он вернулся в Ставку и продолжал вместе с императором посещать войска. 25 мая 1916 года наследник был произведен в звание ефрейтора. В семье Романовых это событие было встречено с умилением: «Поздравляю Алексея с Ефрейтором, так мило!» – писала великая княжна Татьяна Николаевна отцу375. Однако вряд ли на втором году войны эта императорская игра в солдатики могла вызвать массовый восторженный отклик в стране.
Образы царя и наследника в полевой армейской форме становились официальным символом воюющей России. Подобные изображения печатались на новом тексте воинской присяги, на Георгиевском листе-грамоте и даже на меню царского обеда в Ставке376.
