Плакат распространялся с помощью различных ведомств. Так, Департамент народного просвещения Министерства народного просвещения в мае 1916 года разослал специальный циркуляр за подписью министра, адресованный попечителям учебных округов. В нем прямо отмечалось, что данный плакат выпущен «в опровержение ложных толков о возможности преждевременного заключения мира». Попечителям предписывалось разослать плакаты в учебные заведения округа «на предмет ознакомления учащих и учащихся с содержанием листка». При этом прилагались посылки с плакатами, так, в Киевский учебный округ было направлено 500 экземпляров400.
Однако воспринимался этот плакат по-разному.
Русская жительница Ревеля в мае 1916 года, войдя в чайную «Якорь», увидела на стенах только что прибитые плакаты «Речь государя императора к георгиевским кавалерам» и «Труды царицы Александры Федоровны во время войны с немцами 1914 – 1915 – 1916 гг.», в присутствии свидетелей сказала: «Зачем выставлять чертовых палачей и кровопийц? Он сам может идти воевать, а не посылать народ на убой». Обвиняемая, побывавшая в свое время в ссылке за участие в забастовке на Кренгольмской мануфактуре, и ранее неоднократно оскорбляла различных членов царской семьи401. Но можно предположить, что само размещение патриотических плакатов в чайных создавало особенно благоприятные условия для рискованных политических разговоров.
Порой же и тиражирование этой важной в политическом отношении речи приводило к непредсказуемым результатам. Харьковский издатель И.Р. Сахненко быстро напечатал листок, в котором наряду с текстом речи царя были опубликованы поздравительные телеграммы Николая II и французского президента, а также молитва о даровании победы над врагом. Вероятнее всего, издатель руководствовался патриотическими соображениями, однако бдительный инспектор по делам печати обнаружил, что портрет императора сделан не в прямом, а в обратном изображении: ордена оказались на правой стороне груди, а аксельбант на левой. К тому же при внимательном прочтении оказалось, что и публикация телеграммы французского президента содержала политически опасную опечатку: вместо «защиты прав Европы» в ней было напечатано «защиты против Европы». Против владельца типографии было возбуждено преследование, а листки с речью Николая II конфисковывались402.
Одной из последних официальных церемоний монархии стало празднование Дня Св. Георгия 26 ноября 1916 года. Главная церемония Дня состоялась в огромном петроградском Народном доме. Император записал в своем дневнике: «В 10.20 отправились втроем с Алексеем в город, прямо в Народный дом. Во всех его помещениях было собрано до 2000 чел. Георгиевских кавалеров. В трех местах было отслужено три молебна; мы находились внутри нового театра. Затем происходила раздача мешков с прибором и пищей каждому кавалеру. После здравиц прошли обратно всеми залами и уехали. Порядок был образцовый»403.
Укреплению авторитета царя-главнокомандующего должны были способствовать и получаемые им высокие награды союзников. Это должно было содействовать и патриотической мобилизации в соответствующих странах (на некоторых открытках, изданных в союзных странах, Николай II, сам на себя не очень похожий, изображен вместе с главнокомандующими британской, французской, итальянской и бельгийской армиями).
Уже 20 декабря 1915 года английский король Георг V пожаловал царю звание фельдмаршала британской армии, представители британского монарха поднесли ему фельдмаршальский жезл в Ставке в феврале 1916 года404.
В 1916 году Георг V пожаловал российскому императору и орден Бани 1-й степени, 6 октября в Ставке британский посол вручил эту награду царю405. А 22 октября царю была вручена и итальянская Золотая медаль за военные заслуги. В официальной прессе специально отмечалось, что с начала войны всего десять человек и крепость Верден были удостоены этой высокой награды406.
Для репрезентации императора имели немалое значение и некоторые политические шаги. 9 февраля 1916 года Николай II сделал запись в своем дневнике: «Оригинальный и удачный день!»407
В этот день император посетил Государственную думу, это было первое и единственное посещение царем Думы. Император явился в Таврический дворец в сопровождении своего брата великого князя Михаила Александровича и министра императорского двора графа В.Б. Фредерикса.
В Таврическом дворце присутствовали оповещенные заранее министры во главе с новым председателем Совета министров Б.В. Штюрмером, дипломаты, члены Государственного совета, сенаторы, придворные. Места для публики на хорах были переполнены: «весь Петроград» ожидал необычного, невиданного политического спектакля.
Император под несмолкаемые крики «ура» прошел в Екатерининский зал. Началось молебствие по случаю взятия русскими войсками Эрзерума. К церковному хору, певшему «Спаси, Господи, люди Твоя», присоединились голоса депутатов, пела даже публика на хорах. Во время провозглашения «Вечной памяти всем, на поле брани живот свой положившим» царь встал на колени, за ним опустилась вся Дума.
Затем император переговорил с присутствующими послами, а после этого обратился с речью к депутатам. Выступление Николая II также было встречено криками «ура» и пением гимна.
Илл. 13. Ковыль-Бобыль И. Царица и Распутин.
Пг.: Свободное книгоиздательство, 1917. Обложка
После приветственной речи председателя Думы император прошел в зал общих заседаний, что вызвало новую волну восторженных возгласов и пение гимна. Царь интересовался организацией работы Думы, расписался в «золотой книге». Поговорив с чинами канцелярии, Николай II покинул Думу и отправился в Государственный совет. Депутаты и публика, толпившаяся перед Таврическим дворцом, провожали его криками «ура». Великий князь Михаил Александрович оставался в Думе до конца заседаний. Это вызвало немало толков 408.
Визит императора стал настоящей сенсацией, это использовалось правительственной пропагандой. Издание Министерства императорского двора утверждало: «Посещение ГОСУДАРЕМ ИМПЕРАТОРОМ Думы, а затем Государственного Совета, является событием… важного и даже не Всероссийского, а, можно сказать, международного значения…»409
Момент для посещения Думы царем был выбран неслучайно. Различные политические силы были заинтересованы в такой акции именно в это время.
Новый председатель Совета министров Б.В. Штюрмер, не пользовавшийся особой популярностью в обществе, полагал, что визит царя будет способствовать улучшению его отношений с Думой. Царь, очевидно, также предполагал поддержать главу правительства, который должен был выступить перед Думой с декларацией.
С другой стороны, председатель Государственной думы М.В. Родзянко был обеспокоен слухами о роспуске Думы. В своих воспоминаниях он утверждал, что именно он, используя Штюрмера и давнего доверенного корреспондента царя А.А. Клопова, написавшего вследствие его воздействия 1 февраля письмо Николаю II, побудил царя посетить Таврический дворец410. Визит императора на время предотвратил распространение этих слухов, а политические ставки председателя Думы повысились.
Наконец, у самого Николая II были и другие причины для посещения Таврического дворца. Взятие Эрзерума стало важным политическим событием. Даже официальное издание Министерства императорского двора сообщало: «Надо ли говорить, каким всеобщим восторгом было встречено это радостное известие, несколько неожиданное для всего русского общества и наших союзников, благодаря быстроте происшедших событий. Ликование и радость захватили не только Россию, но и союзные державы, которые учитывали важные последствия этого события»411. Победа, одержанная войсками Кавказского фронта, вновь привлекла внимание общества ко все еще популярной фигуре кавказского наместника, бывшего Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича, а торжественный молебен в Государственной думе по случаю падения Эрзерума тому бы способствовал. Вряд ли это соответствовало намерениям царя. Визит же в Думу стал своего рода сенсацией, он представлял на какое-то время главный информационный повод, затмивший все другие вести, включая занятие Эрзерума российскими войсками.
Все ведущие иллюстрированные издания поместили фотографические снимки, сделанные в Таврическом дворце К.К. Буллой, или рисунки своих художников412.
Нередко в прессе приводили слова председателя Государственной думы М.В. Родзянко, сказанные им при открытии заседания: «Великое историческое событие совершилось сегодня здесь. … Непосредственное единение Царя с Его народом отныне закреплено еще могучее и сильнее». Родзянко распорядился золотыми буквами вырезать краткую речь императора на мраморной доске, которую он предполагал вывесить в Екатерининском зале. Однако из Министерства двора прислали «речь», совершенно непохожую на слова, действительно сказанные царем в Думе, и Родзянко отменил свое первоначальное распоряжение413.
