всю Россию, и прежде всего Петроград. Поднимайтесь, товарищи, на борьбу с самодержавием коммунистов!»[194]
Временный революционный комитет предпринимал все возможное, чтобы усилить обороноспособность острова. С наступлением вечера Котлин погружался во тьму. Несмотря на интенсивную бомбардировку, Кронштадт не понес серьезных потерь. Люди, посетившие остров, сообщали, что «особых разрушений на фортах и в городе не обнаружено». До 10 марта, по данным мятежников, было убито 14 и ранено 4 человека (2 матроса, солдат и гражданское лицо); 12 марта мятежные «Известия» сообщили о ранении четырнадцатилетнего подростка во время патрулирования города, посчитав этот случай заслуживающим внимания. Ничто не могло его остановить, писала газета, поскольку в прошлом году в деревне большевики застрелили его отца.
Однако положение резко ухудшалось. Вопреки ожиданиям мятежников, Петроград не проявлял особого желания присоединиться к восстанию. Несколько экземпляров кронштадтских «Известий» удалось наклеить на стены фабрик и заводов в Петрограде, и в одном случае с грузовика разбросали по улицам Петрограда листовки с призывами мятежников. Рабочие завода «Арсенал» 7 марта одобрили решение кронштадтцев и направили делегатов на другие предприятия города с предложением устроить всеобщую забастовку в поддержку мятежников.
Их усилия не увенчались успехом. Успокоенный уступками и напуганный присутствием войск, город сохранял спокойствие. Моряки поняли, что их предали; долгое время уже после подавления мятежа чувство обиды терзало их сердца. Находясь в Финляндии, многие беженцы говорили, что рабочие Петрограда собирались примкнуть к восстанию, и мятежники считали, что забастовки выльются в настоящую революцию. Ф. Дан, посетивший арестованных моряков в тюрьме, выслушал обвинения в адрес рабочих, продавшихся «за фунт мяса».
Кронштадт так и не получил настоящей поддержки. Один, в полной изоляции, он подвергался частым воздушным атакам и артиллерийским обстрелам с материка. У мятежников почти не оставалось времени на сон. В любую погоду круглые сутки патрули мятежников обходили остров. Топливо было на исходе. «Известия ВРК» обратились к населению города с призывом перейти на режим строжайшей экономии. Заканчивались боеприпасы, и 11 марта мятежники получили приказ не обстреливать самолеты из винтовок и автоматов – следовало беречь патроны. В то же время военспецы выражали недовольство, что артиллерия стреляет без разбора по сомнительным целям. Постепенно росло число убитых и раненых. В середине марта закончились медикаменты и резко возрос показатель смертности. После массированного артобстрела 14 марта состоялась церемония похорон в Военно-морском госпитале, а 16 марта – в Морском соборе. Настроение мятежников резко упало, когда 12-дюймовый снаряд с Красной Горки попал в «Севастополь»; погибло 14 моряков, 36 получили ранения.
В этой ситуации, вспоминает член Революционного совета, уже не удавалось удерживать подъем, характерный для первых дней восстания.
Повторяющиеся атаки, дефицит топлива и продовольствия, бессонные ночи, проведенные в дозоре, не лучшим образом сказывались на настроении мятежников в цитадели.
С постоянно нарастающим напряжением мятежники ожидали наступления большевиков, и задержка действовала на психику. Особое беспокойство вызывала продовольственная проблема, о которой автор секретной «Докладной записки» говорил еще за несколько недель до начала восстания. Как долго мог отрезанный от внешнего мира остров прокормить 50 тысяч жителей? К концу первой недели ежедневная порция хлеба в полфунта уменьшилась до четверти фунта; 7 марта ВРК объявил, что «сухопутный и морской гарнизоны крепости будут получать взамен прежнего пайка ежедневно: хлеба полфунта, консервов мясных полбанки, мяса четверть фунта»[195]. По другим карточкам вместо хлеба выдавался овес (по четверти фунта), пшеница, ячмень или полфунта сухарей или галет. Единственный продовольственный резерв, который имели мятежники, – это некоторое количество мясных консервов, оставшихся едва ли не со времен Первой мировой войны. К 15 марта закончилась мука и почти не осталось хлеба.
Люди голодали, и, по замечанию Петроградского Совета, «голод часто становится основным фактором при капитуляции крепостей в войнах между народами»[196].
Исчезла надежда, что удастся продержаться до времени, когда растает лед, и ВРК вернулся к мысли о помощи со стороны. В первые дни восстания мятежники вежливо отказались от предложенной Черновым помощи, но, когда 16 марта в Кронштадт приехал Вилькен, предложивший продовольствие и медикаменты под эгидой русского Красного Креста, это предложение было принято с огромной признательностью.
Теперь мы знаем, что мятежники не дождались помощи. В тот же день, 16 марта, Тухачевский приготовился к решающему штурму мятежного острова. В его распоряжении были две группы армий: основные силы были сконцентрированы на южном побережье Финского залива, меньшие силы – на северном берегу. В общей сложности численность Советской армии по разным оценкам колебалась от 35 до 70 тысяч человек, и это против примерно 15 тысяч мятежников.
По всей видимости, общая численность советских войск составляла порядка 50 тысяч человек, причем 35 тысяч приходилось на южную группу войск. Лучшие красные командиры, отличившиеся во время Гражданской войны, руководили решающим наступлением, и среди них Федько, Дыбенко и Витовт Путна, командир мятежной 27-й Омской стрелковой дивизии. Правительство обвиняло белых генералов в контрреволюционном заговоре, вылившемся в Кронштадтский мятеж, а в действительности бывшие царские генералы сыграли основную роль в подавлении мятежа. М.Н. Тухачевский, С.С. Каменев (не имеет никакого отношения к Льву Борисовичу Каменеву), командующие Северной и Южной группами войск Е.С Казанский и А.И. Седякин – все когда-то были офицерами царской армии.
Укрепление армии, выдающиеся качества офицеров, постоянная агитация, проводимая делегатами съезда, положительным образом сказались на моральном духе рядовых солдат: «Мы перенесли голод, нехватку топлива и тому подобное. А теперь это предательство. Мы покончим с ними»[197].
Советская пропаганда выбрала такой тон общения с народом, и он нашел отклик в сердцах солдат, решивших во что бы то ни стало подавить восстание. Солдат обеспечили теплой одеждой и обувью, белыми маскировочными халатами, специальными ножницами для разрезания колючей проволоки. Каждый солдат получил двухдневную порцию хлеба и две банки мясных консервов. Правда, один из командиров Северной группы посоветовал солдатам не есть перед боем, поскольку пища могла вызвать серьезные осложнения в случае ранения в живот (вряд ли это подняло моральный дух солдат).
Общий стратегический план наступления предусматривал одновременный удар по Кронштадту с севера и юга. Основной удар наносила более мощная Южная группа советских войск. Северная группа должна была в процессе атаки сместиться несколько вправо, к западной оконечности острова Котлин, чтобы преградить мятежникам путь отступления в Финляндию. В 14 часов 16 марта начался артиллерийский обстрел Котлина, который продолжался весь день. Часть снарядов разорвались рядом с кладбищем, где проходили похороны погибших кронштадтцев. Мятежники ответили сильным заградительным огнем с фортов, батарей и двух линкоров, стоявших в гавани. Один снаряд попал в «Севастополь», не причинив особых повреждений кораблю, но погибли и были ранены 50 матросов. На следующий день снаряд попал в «Петропавловск»; 7 человек получили ранения, 5
