ВОТ отрывок из статьи Сталина «Октябрьская революция и национальная политика», опубликованной в «Правде» в начале ноября 1921 года. Говоря о национальной политике русских коммунистов, Сталин писал:
...
«Существо этой политики можно выразить в нескольких словах: отказ от всех и всяческих «притязаний» и «прав» на области, населенные нерусскими нациями; признание (не на словах, а на деле) за этими нациями права на самостоятельное государственное существование; добровольный военно-хозяйственный союз этих наций с Центральной Россией; помощь отсталым нациям в деле их культурного и хозяйственного развития, без чего так называемое «национальное равноправие» превращается в звук пустой; все это на основе полного … сосредоточения всей власти в руках трудовых элементов окраинных наций (выделение текста жирным курсивом мое. – С.К .) – такова национальная политика русских коммунистов».
В целом этот подход не отличался от подхода Ленина…
Собственно, все разумные и лояльные к советской власти люди в пределах российского геополитического пространства понимали, что необходимо прочное законодательное закрепление того комплексного союза РСФСР и национальных советских республик, который, с одной стороны, сложился за годы революции и Гражданской войны, а с другой стороны, имел многовековую общую геополитическую и, что было еще важнее, экономическую базу.
Ведь даже царская Россия была не только «тюрьмой народов», но и их естественным объединителем вокруг себя… А хозяйственные связи не в один день налаживаются, и оборвать их можно лишь насильно и с обоюдным убытком – как это было проделано врагами России с республиками СССР в 90-е годы.
Вопрос, однако, состоял в том, насколько широко и далеко должна пойти централизация верховной власти в Москве?
Весной 1922 года в Генуе должна была собраться международная конференция по экономическим и финансовым вопросам, где одним из центральных вопросов являлись экономические отношения и финансовые расчеты внешнего мира с Россией.
Естественно, не пригласить на конференцию Советскую Россию и другие республики, образовавшиеся на месте Российской империи, было невозможно.
Их и пригласили.
И тогда для обеспечения полного дипломатического единства советских республик 22 февраля 1922 года в Москве был подписан протокол о предоставлении Российской Федерации полномочий защищать права советских республик (Украины, Белоруссии, Грузии, Армении, Азербайджана, Бухары, Хорезма и Дальневосточной Республики) на Генуэзской конференции, заключать и подписывать от их имени выработанные на конференции отдельные международные договоры и соглашения.
Этот официальный дипломатический союз стал первым шагом к конституционному объединению советских республик. Однако летом 1922 года ЦК КП (б)Г, подстрекаемый Мдивани, разрешил турецкому Оттоманскому банку открыть отделение в Тифлисе, что подрывало позиции и без того не очень-то прочных советских денег.
Госбанк РСФСР, естественно, возражал, и афера была прикрыта, но вызвала бурный протест Тифлиса. Нервно повел себя и советский Киев, где заправляли многие «будущие жертвы сталинской тирании».
10 августа 1922 года Политбюро ЦК РКП (б) предложило Оргбюро создать комиссию для рассмотрения вопроса о взаимоотношениях РСФСР и национальных республик. В комиссию вошли Сталин, В. Куйбышев, Орджоникидзе, Раковский, Сокольников (Бриллиант) и Петровский от Украины, Червяков от Белоруссии, Агамали-оглы от Азербайджана, Мясников (Мясникян) от Армении и склочник Мдивани от Грузии.
Ленин одобрил исходные тезисы Сталина, предлагавшего федерацию в части «военного, хозяйственного дела и внешних сношений (иностранные дела, внешняя торговля)» при сохранении за республиками «автономии во внутренних делах».
Затем Сталин разработал проект резолюции комиссии «О взаимоотношениях РСФСР и с независимыми республиками», который предусматривал вступление всех национальных республик в РСФСР на правах автономных республик. Это обеспечивало бы ту системную централизацию, без которой жить становилось все сложнее.
Но оставались же еще и национальные амбиции!
А кто является их носителем?
Известно кто – «образованные» слои «нации», «элита»…
Простые люди в республиках были от этого далеки, зато амбиции переполняли «партийных интеллигентов» типа Мдивани, не говоря уже об интеллигентах беспартийных, националистические претензии которых были вообще беспредельными, как и гражданская безответственность.
Проект Сталина поддержали в ЦК компартий Азербайджана и Армении, белорусы колебались, в украинском ЦК от обсуждения проекта уклонялись, а Мдивани бурно протестовал.
23 и 24 сентября 1922 года комиссия ЦК заседала под председательством Молотова, и проект Сталина был принят все же единогласно за основу.
При воздержавшемся Мдивани.
А 26 сентября Ленин в Горках беседует со Сталиным и затем пишет письмо Каменеву, где есть строки: «По-моему, вопрос архиважный. Сталин имеет немного устремление торопиться. Надо Вам… подумать хорошенько; Зиновьеву тоже».
Можно подумать, что Ленин со Сталиным разругался и апеллирует к Каменеву и Зиновьеву. Но в том же письме есть и такие строки: «Одну уступку Сталин уже согласился сделать…»
Речь шла о замене в параграфе 1-м слов о вступлении республик в РСФСР на слова: «Формальное объединение вместе с РСФСР в Союз Советских Республик Европы и Азии». Заметим, что это, не самое удачное, название было, похоже, Лениным и предложено.
Ленин предлагал и другие поправки, ненужность которых, как я понимаю, сам же вскоре и понял.
Существенно, впрочем, то, что Ленин написал письмо Каменеву после беседы со Сталиным. И из текста письма следует однозначный вывод – эта беседа была не спором глухого со слепым, а товарищеской дискуссией, в результате которой идея объединения прошла дополнительную предварительную «обкатку».
То есть шел нормальный рабочий процесс выработки важнейшего решения. И мнение Ленина о якобы «торопливости» Сталина имело не принципиальный, а текущий характер. Не забудем – до 26 сентября Ленин и Сталин встречались уже 12 сентября, и об этой встрече Сталин написал в «Правде». Причем из его заметки однозначно можно было понять, что атмосфера их беседы была самая дружеская и непринужденная, нередко прерываемая искренним хохотом обоих.
Увы, 27 сентября 1922 года Ленин встречался с Мдивани, 28 сентября – с Орджоникидзе, а 29 сентября – с членами грузинского ЦК Окуджавой, Думбадзе и Цинцадзе. И, похоже, эмоции грузин-провокаторов (Орджоникидзе исключаем, так как он поддерживал Сталина) взвинтили Ленина.
2 октября 1922 года Ленин возвращается из Горок в Москву, а 6 октября он пишет в записке Каменеву:
...
«Т. Каменев! Великорусскому шовинизму объявляю бой не на жизнь, а на смерть. Как только избавлюсь от проклятого зуба, съем его всеми здоровыми зубами.
Надо абсолютно настоять, чтобы в союзном ЦИКе председательствовали по очереди
Русский
Украинец
Грузин и т. д.
Абсолютно!
Ваш Ленин ».
При этом главными «великорусскими шовинистами» оказывались… грузины Джугашвили и Орджоникидзе, на которых Ленину жаловался Мдивани с присными.
К слову, впервые эта ленинская записка была опубликована в «Правде» в «ленинский» день 21 января 1937 года.
Впрочем, и это было лишь проявлением избытка ленинских эмоций – он был человеком с живыми, сангвиническими реакциями. Сталин тоже не был флегматиком, однако внешний рисунок его поведения был, конечно, более скупым… Хотя и Сталин умел в те поры хохотать.
Это уж потом жизнь и предательства бывших соратников делали его все более и более сдержанным.
Судя по всему, все текущие разногласия между Лениным и Сталиным были в течение ноября 1922 года утрясены, иначе Ленин бы то и дело тормошил членов Политбюро по поводу принципов будущего союзного устройства, а этого не было. 29 ноября секретарь Ленина и жена Сталина Надежда Аллилуева сделала в дневнике дежурных секретарей запись:
...
« 29 ноября, утро .
Владимир Ильич в 12 ч. 20 м. был в кабинете, вызвал к себе Сталина, тот сидел до 13 ч. 40 м. Поручений на вечер никаких. Пакетов тоже пока нет».
Вечером того же дня уже дежурный секретарь Володичева записала:
...
«Из Политбюро сообщено (8812), что вопрос о союзных республиках будет стоять на Политбюро завтра (прислан не для сведения, а для рассмотрения).
Звонил Владимир Ильич от 51/2 до 6-ти. Спрашивал, получена ли от Сталина бумага о судоремонтной программе…»,
и т. д.
Скорее всего утром 29 ноября Ленин и Сталин окончательно обсудили вопросы, связанные с будущим Союзом.
