Макс хотел подойти незаметно, но она услышала, быстро стёрла рисунок ногой, на миг оглянулась, окинув пришельца тревожным взглядом, и снова уставилась вниз. Это был первый случай, когда они остались вдвоём. Только она и он, и никого, кто мог бы помешать разговору.
— Поговорим? — предложил Чтец.
Он хотел было сесть рядом, но, заметив, как напряглась и отстранилась Мира, с досадой поморщился и остался стоять.
— Я не хочу с тобой говорить. — Она, как всегда, опустила голову, закрыв лицо волосами.
— Я просто хочу понять. — Понять её, Мишу, их идиотскую связь, причину, по которой Макс должен терпеть их нелепую игру в конспирацию. — У вас есть свои секреты, и я уважаю ваши права на них, но только до тех пор, пока это не касается общей безопасности, понимаешь? Что было бы, если бы в тот раз я не удержал Кота и тот отравился бы, пытаясь спасти Мишу? Мы могли бы действовать куда более эффективно, если бы изначально знали о его бессмертии. Может быть, дело бы даже не дошло до… того, до чего оно дошло.
Мира сгорбилась сильнее и поднесла левую руку к лицу. Она молчала — должно быть, думала, — и Макс терпеливо ждал, надеясь, неясно на что.
Надеялся он зря. Спутница Бессмертного сложилась, почти касаясь грудью поджатых колен, и прошептала в них:
— Наверное, только причём тут я?
Полоумная оставалась полоумной.
— Каждый раз, отказываясь отвечать на мои вопросы, Миша ссылается на тебя.
Это было лукавством, но Макс надеялся, что так до Миры лучше дойдёт суть его слов. Увы, не сработало и это. Девушка отрицательно покачала головой, её волосы качнулись и Макс успел заметить, что она прижимает пальцы к губам.
— Пожалуйста. — В попытке достучаться до сумасшедшей, Чтец присел на корточки, надеясь, что, может теперь, когда он больше не будет смотреть на неё сверху вниз, разговор пойдёт лучше. Не вышло. Скорчившаяся Мира всё равно оставалась значительно ниже него. — Я пытаюсь тебя понять.
Девушка мелко вздрогнула, и Макс напрягся, готовый ловить любой жест, любой знак, который мог бы хоть как-то помочь ему найти отгадку. Ничего. Мира не стала утруждать себя ответом.
— Расскажи мне о себе. — Никогда в своей жизни Чтец ещё не занимался таким. Даже с младшими Беляевыми было проще, те хотя бы понимали, что его нужно слушать. Но Мира закрылась в себе, и теперь ему приходилось ползать перед ней на корточках и… уговаривать? Хорошо хоть не умолять. — Откуда ты? Как вы с Мишей начали путешествовать? Чем ты занималась как охотница? — Полоумная не шевелилась, а Макс изо всех сил сдерживал раздражение. — Слушай, я не требую от тебя немедленного раскрытия всего, что ты так хочешь скрыть, но давай хотя бы попробуем поговорить? Чем тебе нравится заниматься? Кажется, ты любишь готовить?
Девушка тихо и грустно вздохнула. Не поднимая головы, она выпрямила спину и проговорила, обращаясь к недавно уничтоженному рисунку:
— Я ничего не люблю. — Голос Миры стал чуточку твёрже. — Пожалуйста, считай меня сумасшедшей, думай, что я тогда умерла вместе с Мишей и не вернулась, что угодно, просто оставь меня в покое.
Она неловко поднялась на ноги и, всё так же скрывая лицо, направилась к автодому. Макс проводил её взглядом. Он не понимал её, не мог понять. Практически отказываясь от еды, Мира морила себя голодом, не следила за внешним видом, почти не двигалась, проводя дни в своём закутке. Уверенный в том, что Мире давно безразлично, жива она или нет, в тот раз он совершил ошибку.
Теперь Чтец понял это. Он ошибся тогда, у Енисея, и ошибался до сих пор. Мира хотела жить. Сбитая с ног собственным страхом, она спешно поднялась и, уже не пытаясь бежать, как могла быстро двинулась в сторону холма. Чтобы догнать её, Максу пришлось пробежаться самому.
Чтец не любил и не умел бегать: его дыхание быстро сбивалось, а при движении в гору начинали болеть колени. И всё-таки он был сильнее и крепче доведшей себя до истощения полоумной девчонки. Нагнав Миру, Макс схватил её за руку.
— Держись ближе к остальным.
— Надо спешить, — невнятно пробормотала она. — Здесь опасно, я не могу быть здесь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Подумать только, всего минуту назад её было не вытащить из автодома.
— Мы с Котом вас защитим. Не отходи далеко, поняла?
Мира окинула его удивлённым взглядом, словно говоря: «Ты, неудачник без книги, не можешь защитить даже себя самого», — и вновь опустила голову. Макс отпустил её руку.
— Чего стоите? — крикнул Кот, размахивая зажатом в руке баллоном. — Нам ещё долго идти!
Они продолжили путь в молчании. Дорога шла в гору, и Макс не позволял своим спутникам переходить на бег, надеясь сберечь силы. Рада со Славой держались впереди, тревожа зависть Чтеца своей выносливостью, он сам оставался замыкающим, желая убедиться, что драгоценная подопечная Бессмертного не отстанет.
Они были на середине подъёма, когда Мира с тихим вскриком рухнула на колени.
— Ну, что опять? — осведомился Макс, но та не ответила, лишь с силой замотала головой. — Вставай, надо идти!
Он уже потянулся к плечу Миры, когда та, отшатнувшись, встала сама и двинулась вперёд, кажется, даже прибавив шагу. Они взбирались на холм, а солнце слева от них опускалось всё ниже, готовое коснуться горизонта. Максу не хотелось наткнуться на Кровавых после заката.
Они не прошли и двадцати шагов, когда Слава вдруг замедлился, позволяя напарнику себя догнать.
— Знаешь, что? — спросил он, сделав весьма многозначительную паузу.
— Что? — нервно уточнил Чтец и получил весьма исчерпывающи ответ:
— Тут рядом большая нора.
— Оттуда может что-нибудь вылезти?
Кот покосился в сторону солнца, уже достаточно низкого, чтобы позволить человеческому глазу смотреть на него через лёгкий прищур.
— Ну, ничего хуже Кровавых не вылезет точно, — не слишком уверенно ответил он.
Макс стиснул зубы. Враг был совсем близко, а Чтец оставался почти так же бессилен, как полоумная Мира, задыхающаяся от усталости, но продолжающаяся подниматься на холм. Если бы его книга не сгорела, если бы Кот нашёл машину для них, если бы он не взял с собой Раду, если бы просто высадил её в случайном поселении и сразу двинулся в Москву… Максу было, о чём жалеть, но сожаления не имели смысла. Оставалось только идти, глядя в спину Славе, который едва ли в полной мере понимал, что сейчас из них четверых он самый сильный колдун.
Какой-то толк мог быть и от Рады. Беляева быстро бегала, в случае чего её можно было отправить за помощью. Сам Чтец же сейчас, годный разве что против упырей, в своей беспомощности и бесполезности уступал только Мире.
Клонящееся к горизонту солнце светило в глаз. Они как раз взобрались на вершину холма, и Чтец с нарастающей паникой оглядывал открывшийся ему пейзаж, не замечая на нём никаких следов обещанного лагеря Инквизиции.
— Смотри! — Кот первым заметил несколько стоящих рядом легковушек и автодомов. — Вон там!
Лагерь оказался восточнее, чем обещал Шаман. Макс успел подумать о том, что они могли не взбираться на холм, а просто обойти его, когда Мира вдруг ахнула и спиной шагнула в его сторону, глядя на что-то впереди.
— Идут! Они идут!
Чувствуя, как ужас сковывает его сердце, Макс медленно повернул голову. Они шли. Шли с запада, две маленькие тёмные фигуры на фоне заходящего солнца. Макс безошибочно узнал балахоны Кровавых, выкрашенные закатом в цвет запёкшейся крови. Они шли со стороны поселения, наверняка направляясь к злосчастной стоянке, а за ними, неуклюже покачиваясь на непослушных ногах, пугающе медленно и неотвратимо шагали упыри. Целая толпа свежеобращённых упырей, штук пятьдесят, не меньше.
— Твою мать, — улыбнувшись полной безысходности улыбкой, проговорил Кот. — Нам хана.
Нет, ещё не хана. Вампиры далеко, они ещё не заметили четыре маленькие фигурки, которые прямо сейчас так красиво вырисовывались на фоне сумрачного неба, подсвеченные огнями заката. Упыри не почуяли точно. Мертвецы тащились медленно, и даже силы вампиров не могли ускорить их до того, как до них не дойдёт запах чужой жизни.
