А дальше, по сигналу дворецкого, успевшего послать одну из служанок за бинтами и аптечкой, началось действо.
Противники как-то внезапно сблизились, сократив до минимума разделявшее их пространство.
Кончики кончаров то соприкасались, то расходились. Норны стремительно перемещались по холлу, делая то шаг вперёд, то в сторону, то отпрыгивая назад, влево, вправо, по прямой линии и по дуге, уклоняясь от блестящей стали. Их гибкости могла позавидовать любая девушка.
Волнуясь, я наблюдала за тем, как хозяин наносит и парирует удары. Может, и глупо, но я за него переживала, особенно в свете заключённого договора. Мне не хотелось попасть в руки Шоанеза, даже на несколько минут, не то, что на целую ночь. Каждый раз, когда кончик кончара приближался к телу хозяина, я затаивала дыхание, молясь Шоану, чтобы он не достиг цели.
Противники были примерно равны и щедро одаривали друг друга ударами. Они были многообразны и хитры: то в плечо, то сверху, то по наклонной, а потом, безо всякой передышки кол в бок и снизу вверх по туловищу.
Шоанез нанёс хлёсткий удар о клинок противника, пытаясь выбить его, одновременно пытаясь достать хозяина ногой. Мне показалось это нечестным, но я быстро убедилась, что нарушений правил не было — в ответ Шоанез получил по колену. Покачнулся и едва успел отвести от себя клинок. Поднырнув под кончар, смело боднул противника головой в живот, одновременно снизу вверх нанося колющий удар.
Мне показалось, что он задел хозяина, но бой не остановили — значит, крови не было. Так и есть, просто вспорол рукав рубашки.
Быстро сгруппировавшись, хозяин перекатился, уходя от второго удара, и вскочил на ноги, переходя от обороны к атаке.
Несколько обманных движений, на которые Шоанез не купился, новая встреча клинков, желание обоих отвести остриё кончара другого к полу, чтобы обезопасить себя и получить возможность нанести укол.
Минута-две — и они вновь расходятся, не добившись успеха.
Короткая передышка, и поединок продолжается.
Шоанез берёт инициативу в свои руки, и это меня пугает.
Но ведь хозяин коннетабль, он должен выиграть! И тут в голову приходит страшная мысль: он же Наездник, а, значит, не привык к пешему бою. А Шоанез может оказаться… Не знаю кем, но профессиональным военным, который людей убивает, как комаров.
Выбравшись из своего укрытия, замерев в дверях, я в волнении сжимала пальцы, вскрикивая при каждой опасной атаке Шоанеза.
Темп поединка ускорился, а, значит, скоро должна была пролиться кровь.
Шоанез теснил хозяина к лестнице, нанося один удар за другим. Тот отражал все, но наступать сам не спешил. Или не мог? Сейчас его прижмут к перилам, лишат возможности для манёвра, и мне впору будет поспешить, чтобы успеть повеситься на гардинном шнуре до того, как до меня доберётся Шоанез. Мысленно я решила, что попытаюсь сбежать, если он выиграет. Так и так смерть, но я выберу смерть от рук палача, солдат или квита, чем от жестоких забав норна.
Улыбающийся Шоанез, видимо, тоже уверенный в своей победе, нанёс укол в ногу хозяину — промахнулся. За сотые доли мгновений до соприкосновения со сталью, тот успел убрать ногу из-под удара. Его рука с кончаром тут же, пока противник не успел опомниться, метнулась к бедру Шоанеза, оставив свою отметину из порванной ткани.
Не давая ему передышки, будто у хозяина открылось второе дыхание, он выполнил ложный укол в правое плечо, в последний момент изменив направление движения. Приготовившись отразить первоначальный удар, Шоанез оказался бессилен против истинного.
Капли крови выступили на его боку.
Скривившись, прижимая пальцы к ране, Шоанез отбросил кончар, признавая поражение.
— Ну, доволен, Сашер? — сплюнув, пробормотал он.
— Вполне. Пусть будет тебе уроком.
Наклонившись, хозяин положил оружие на ступеньку лестницы и протянул Шоанезу руку. Тот, немного помедлив, пожал её.
Оставив раненого друга на попечение слуг и дав ему четверть часа на то, чтобы покинуть этот дом, норн подошёл ко мне. Он тяжело дышал, расстёгнутая рубашка насквозь пропиталась потом.
— Переживала? — усмехнулся хозяин. — Приятно. Искренне переживала: я слышал твои возгласы, пару раз видел глаза. Думала, что он меня убьёт? Не посмел бы.
Он провёл рукой по моей щеке:
— Как видишь, не такая ты бесправная. А теперь иди, приготовь мне ванну и чистую рубашку. Нет, сначала принеси рашита — мне не помешает выпить. Очень надеюсь, — хозяин выделил интонацией два этих слова, — что ты меня отблагодаришь. Хотя, ты хорошая девочка, добрая, ласковая.
Коснувшись моей шеи и улыбнувшись, норн отпустил меня.
Видимо, сегодня пригодится купленный на деньги Карен крем, то масло, что мне подарили за потерю невинности, и советы Сары. Нужно будет потерпеть, надеть то самое ажурное бельё из 'Атласной розы', распустить волосы и сделать так, чтобы ему всё понравилось. Хотя, увы, я абсолютно беспомощна в искусстве любви. Наложница из меня никудышная, даже приласкать не могу — стесняюсь и не умею.
Но ничего особенного от меня обычно и не требуется: хозяин всё делает сам. Иногда так, что мне приятно и само собой получается хоть как-то реагировать.
Получив у дворецкого ключ и сбегав сначала в буфетную, а затем на кухню, я вынесла в холл поднос со стаканом рашита и закуской — даже мысли не допускала, что хозяин станет пить просто так. Он и не стал, залпом осушил стакан, проглотил сложенные трубочкой два куска ветчины и холодно попрощался с Шоанезом.
Отнеся поднос обратно, я поспешила переодеться и занялась ванной. Чтобы её наполнить, требовалось не меньше дюжины вёдер, радовало то, что их таскали и грели хыры, я лишь руководила работой, отмывала саму ванну, растворяла в ней ароматическую соль, зажигала благовония.
Позаботилась и о том, чтобы растопить в спальне камин и задёрнуть тяжёлые гардины.
Благодарить хозяина мне пришлось, преодолевая свой стыд. Нет, я уже привыкла, хоть мне по-прежнему было неприятно участвовать в церемонии омовения, но сегодня норн решил добавить в неё кое-что новенькое.
Я не сопротивлялась, даже старалась вторить его движениям, хотя и думала в тот момент только о трёх вещах: как бы не захлебнуться, будут ли наутро синяки и сколько раз это ещё повторится.
Красивое бельё осталось в ванной, кстати, хозяину на мне оно понравилось. Ещё больше, разумеется, ему понравилось его снимать. Так что в спальне я оказалась уже обнажённой.
Вопреки обыкновению мне не велели лечь на постель, а потребовали совсем другого.
— Извините, хозяин, я не стану, — я была полна решимости сохранить хоть капельку достоинства. Я не шлюха и не буду этого делать!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
