только способен:
— Клоуш, я не буду настаивать. Но я могу всё исправить. Правда.
Какое-то время старик только трясется, и я уже хочу оставить это гиблое дело, но... на удивление происходит странное. Клоуш косится за мои спину, и будь я проклят черепом, если скрип доспехов не означает, что Торн ему кивнул.
— Ладно... стал-быть. Лия, девочка моя, иди сюда, пожалуйста! С тобой хотят поговорить!
И она выходит. Теперь я рассматриваю ее внимательнее и еле сдерживаюсь, чтобы не скорчить удивленное лицо. Молодая девушка передо мной одета в заляпанный фартук и длинную юбку, но выглядит как фея, а не средневековая баба. А это личико... просто воплощает в себя первозданность женской невинности. Первым делом я гляжу ей на уши и понимаю, что она не эльфийка, а просто человек. Копна рыжих волос и редкие веснушки только подчеркивают ее красоту. Низенькая, компактная, с опущенной головой она мнет ручками грязный половник. Ее огромные глаза влажные, она постоянно шмыгает носиком. Вот именно на таких милых и беззащитных девушек и бросаются мужики, с пеной у рта умоляя позволить им стать их вечными защитника от всех мировых бед.
Я и сам, честно говоря, при виде этой феи чувствую легкое неприятие к телу, в котором нахожусь. Щупал ей, млять, задницу. Жиробас херов.
— Вы звали меня, дедушка? — нежнейшим голоском поёт фея.
Клоуш не успевает ответить. Я встаю, иду к Лие.
Девушка отступает на шаг, а Клоуш срывается с места, чтобы меня остановить, но Торн встает между ним и мной.
На ходу сую руку в сумку. Приказываю черепу вернуть драгоценное ожерелье. Получается. Девушка упирается спиной в стену. Я останавливаюсь в шаге, чтобы не напирать на нее, слегка улыбаюсь:
— Лия, не бойся. Я просто хочу извиниться. Понимаю, как тебе было тяжело, но я попробую загладить свою вину.
Подхожу ближе. Лия закрывает глазки, дрожит, вцепившись в поварешку. Я же аккуратно, чтобы лишний раз не прикасаться к ней, защелкиваю ожерелье на тонкой шее.
— Обещаю, что больше тебя не обижу. А если обидит другой, смело обращайся. Я обязательно помогу тебе и твоему дедушке. И постарайся никому не показывать мой подарок, Лия. В мире и правда много нехороших людей.
Так надо! Так надо! Так надо! Ден, ты бы все равно сейчас не продал ожерелье лавочнику! Твои теории о его доброте не оправдывают производственных рисков!
Резко разворачиваюсь к девушке спиной. Клоуш стоит перед Торном, как изваяние. Не помер ли стоя от стресса? Вот будет поворот.
— Я знаю, что ты не хочешь работать со Стилетом, Клоуш. У тебя просто нет выбора. Поэтому я разберусь с ним в знак наших дальнейших взаимовыгодных отношений. Но ты должен рассказать мне всё, что знаешь о его банде, а я сравню твои слова со словами Кисы. Да-да, я ее не убил. И тогда уж пойму, от кого сильнее ты хочешь избавиться. От меня, или от Стилета.
Клоуш не сразу тихо произносит:
— Что с вами случилось, господин Римус? Вы так... изменились, стал-быть. Это... из-за того странного человека, который утащил вас в лес?..
...
Зараза.
Глава 13
Клоуш имеет в виду некроманта? Спросил-то не прямо. Мол, вы изменились из-за того, что вас похитил воскрешатель трупов и вурдалаков?
Нужно уйти от сколькой темы. Нельзя ее развивать. Надеюсь, Торн ничего не заподозрит.
Пожимаю плечами:
— Люди меняются. А после выживания в лесу со Стилетом — тем более. Так, я валюсь с ног. Завтра поговорим, а ты пока подумай о том, что я сказал. Моя комната все еще моя?
А теперь надо сделать очень беззаботное лицо... Мало ли какой там «странный человек» меня утащил. Может, он про бандитов говорит, а не про некроманта. Чертов Клоуш. Вырвать бы ему длинный язык.
— Д... да... стал-быть... До завтрашнего полудня. Хотите... харчей вам принесу, господин?
Отмахиваюсь. От слова «харчи» живот предательски скручивает, но я резко встаю, запрещая ему громко возмущаться. Эх, сегодня меня ждут сушеные грибы... Блин, а чем Торна-то кормить? А двух жаб в анклаве? Ладно, не могу уже думать... Всё завтра...
Иду к лестнице на втором этаже, замечаю, как Лия не моргая смотрит на ожерелье с приоткрытым ротиком. Поварешка выпала из её рук и лежит в ногах. Ну и подарок я ей всучил. Как бы хуже этим не сделать.
На ходу говорю Клоушу:
— Не позволяй ей открыто разгуливать в нём, Клоуш. Убивают и за меньшее. Если будете продавать — делайте это не в Гнезде.
Оставляю дедушек и внучек, поднимаюсь наверх. Торн следует за мной. У своей комнаты оборачиваюсь:
— Я же должен оплатить тебе комнату, да?
Торн качает головой:
— Я могу дежурить здесь, Римус.
— Всю ночь? В коридоре?
Кивок.
— Не-е, так не годится. Я бы пригласил тебя к себе, но люблю уединенность. Мне кажется, тут вообще все комнаты свободны. Вот только...
— У вас нет денег.
Сухо улыбаюсь:
— Верно. Пока нет.
Бывают в жизни огорченья.
Эх. И это говорит человек, отдавший миленькой «официантке» ожерелье с самоцветами. Жадность люто воет, но что поделать. Я не из рыцарских побуждений так поступил, а вложился в перспективу чтобы заручиться доверием Клоуша. Он мне еще пригодится. Да и толку от этой безделушки, если в обозримом будущем без рисков ее не реализовать, а жрать хочется сейчас.
— Как вы тогда поступите? — спрашивает Торн.
— Попрошу взаймы у тебя.
Первый раз слышу, как Торн глухо хмыкает за закрытым шлемом. У него что, настроение улучшилось? С чего бы?
— Первый день службы, а я уже сам за это плачу.
— Жизнь жестока, — развожу руками.
— Денег у меня мало, Римус. Я всё отдаю... семье. На службе у вашего отца мне давали все необходимое. Кров, еду, снаряжение, меч.
Правда? Так это еще и казенное имущество? Не его личное? Причем весьма недешевое судя по виду. Значит, отец вполне мог конфисковать эти превосходные доспехи и меч, назначив его моим «неофициальным» гвардейцем. Но он не сделал этого. Хм...
Видимо, Торн замечает мою кислую мину:
— Пару медяшек на комнату я наскребу, Римус. Вчера выиграл пари, в которое меня втянули сослуживцы... Но на ужин уже не хватит. Надеюсь, завтра вы что-нибудь придумаете.
Эх, вот оно — настоящее выживание. А не эти ваши всякие драконы и утропии.
— Ага, придумаю...
