— Эта любовь словно глоток яда, но Она приготовила его только для тебя. Тебе будет непросто его проглотить, о нет. Но когда ты это сделаешь… а ты это сделаешь… ты изменишься навсегда.
Он наклонился ко мне ещё ближе и прошептал:
— Даже не сомневайся… пей!
Он опустил руку, а затем протянул мне небольшой пузырек.
Я взяла его и начала вынимать из него пробку, чтобы выпить жидкость. Я не поняла его слов, но я знала, что не хочу ребенка.
— Нет! — закричал он, и резко протянул руку к сосуду, прервав его путешествие по направлению к моим губам. Он тут же сделался серьёзным.
— Это не для тебя. Это мой подарок в благодарность тебе за то, что ты скоро нам даруешь.
Он улыбнулся почти сумасшедшей улыбкой, после чего взял у меня пробку и опять закрыл пузырек.
— Это для того, кто стоит на твоём пути. Чтобы они тебя боялись.
Я осторожно взяла пузырек из его рук, содержимое пугало меня.
— Что оно делает?
— Уходите.
Он отвернулся и начал карабкаться по лестнице, что-то воодушевленно бормоча себе под нос.
— Я должен поделиться с ними новостями.
ГЛАВА 13
Покинув шатёр лекаря, мы с Рахимой с наслаждением вдохнули прохладный вечерний воздух.
— Что это было? — прошептала Рахима, оглядев грифона.
Он всё ещё таращился на нас, только на этот раз его взгляд выражал больше любопытства.
— Одному Эйкабу известно. Он совершенно точно безумен. Но если всё сработает, оно того стоило, — я закрыла лицо платком, и спрятала пузырек. — Ты в порядке?
— Меня немного тошнит, но мне стало легче, когда мы вышли из этого едкого дыма.
Она кашлянула и, перед тем как мы отправились назад, оглянулась на шатер лекаря. Оранжевый свет огня внутри пробивался сквозь нити занавески, висящей на входе. Грифон так и смотрел на нас.
— Этот тоник, что он мне дал, был просто ужасным.
— Прости, — я нежно сжала её руку.
— Не извиняйся. Я тебе очень обязана.
— Значит мы в расчёте? Я больше не должна тебе тридцать партий в карты?
Я ухмыльнулась, вспомнив о том, как она пообещала соврать ради меня в тот день, когда я сбежала на рынок.
— Да, мы в расчёте, — она запнулась и повернулась ко мне. — А я могу увидеть его?
— Базар?
— Я просто подумала, ну, я никогда там не была, и я, вероятно, никогда…
Я засмеялась.
— Да! Давай я покажу его тебе.
Я объяснила, что без каравана там будет гораздо тише, а уж с тех пор, как пришли алтамаруки, там стало совсем тихо. Но я пообещала, что она в любом случае останется под впечатлением.
— Если ты не против, я бы хотела повидать одного друга, пока мы здесь. Я давно его не видела. Это ненадолго.
Она приподняла брови, когда я упомянула мужчину, но согласилась. Мы изменили направление и пошли в сторону рынка.
— Как думаешь, что дал тебе лекарь? — спросила Рахима.
— Кто знает. Это предназначено врагу?
— Может Нассар в ближайшее время захочет пить?
— Има, тише!
Это она явно позаимствовала от Тави.
— «Эта любовь сродни глотку яда», — повторила она словно прилежная ученица. — Интересно, что это значит? Ты влюблена? Надеюсь, что нет. Звучит ужасно.
Она продолжила разгадывать смысл этой фразы, пока мы шли. С каждым шагом её настроение становилось всё лучше.
Полоски света всё ещё были виды в ночном небе. Мы отсутствовали недолго. Дорога к шатру лекаря заняла гораздо больше времени, чем сам визит.
Рынок сиял вечерними огнями: лавки подсвечивались небольшими факелами на входе, и по всем улицам базара были расставлены свечи. Мы шли по тихим дорожкам, и Рахима издавала возгласы удивления на каждом повороте.
— Чудесно! — воскликнула она, увидев, как смеются и поют три музыканта.
Отблески огня отражались у неё в глазах.
— Подожди здесь.
Я оставила её у большой лавки со специями. Запахи трав, цветов и орехов напомнили мне о дворцовой кухне. Рахима, проходившая мимо рядов бочек и корзин, расставленных небольшими рядами, рассеянно кивнула.
Я перешла через улицу, заполненную людьми, и нашла Фироза, сидящего под своим обычным шатром.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он резко прижал меня к себе, выдернув из толпы покупателей. Эти объятия отличались от объятий Саалима. Так касались друг друга члены семьи.
— Я тоже рада тебя видеть, — я отпрянула, с теплотой посмотрев на своего друга.
— Каждый раз, когда происходит что-нибудь ужасное, я перестаю тебя видеть. Я уже два раза боялся, что ты мертва!
Я в негодовании скрестила руки на груди.
— Я пыталась увидеться с тобой несколько дней назад, но тебя здесь не было.
— Когда? — спросил он.
Я сказала ему, и на его озадаченном лице отразилось понимание.
— Ах, да.
— Где ты был?
— В тот день я очень быстро распродал весь товар, — поспешно ответил он.
Это казалось нереальным, учитывая, как тихо было теперь в поселении, но я не стала спорить. Я рассказала про Рафаля, и о том, что он поведал про алтамаруков. А Фироз начал делиться со мной тем, что он слышал, но я прервала его.
— Я не могу остаться. Меня ждет сестра. Я просто хотела повидаться с тобой, удостовериться, что у тебя всё в порядке, и сообщить о том, что у меня тоже всё хорошо.
— Твоя сестра здесь? Почему ты не привела её и не познакомила со мной?
Он вытянул шею и начал разглядывать людей на улице.
— Я смог бы добавить ещё одну неуловимую ахиру в список своих знакомых, — проговорил он и подмигнул мне.
— Эйкаб, помоги мне.
Он отмахнулся от меня.
— Иди и приведи её сюда.
Вскоре мы все вместе сидели в его шатре. Рахима держала в ладонях чашку с кокосовым соком, который успокоил её расстроенный желудок.
— Не могу поверить, что это происходит. Сначала стражники, теперь вот тюрьма, — он указал на деревню у себя за спиной. — Я не слышал, чтобы кто-то из ахир заболел или умер, поэтому я не знал, что и думать, когда ты перестала приходить. Где ты была?
Не сводя глаз с Рахимы, которая сидела в передней части лавки и смотрела на проходящих людей, я рассказала ему, что произошло с Саброй. Про наказание плетью и тюремное заключение. Его лицо помрачнело, он схватил меня за руки и крепко их сжал.
— Ты как раз пропустила пожар в тюрьме, — сказал он.
— Что ещё за пожар? — спросила я.
Рахима повернулась к нам и опустила взгляд на наши руки. Я отпрянула. Мне не нужно было, чтобы среди сестёр распространялись слухи о том, что у меня, в самом деле, был мужчина.
— Это было ужасно. Жители вон той части деревни переживали, что потеряют свои дома… они разбирали свои шатры, спасаясь от огня.
Пожары были редкостью в деревне, но если и случались, они целиком уничтожали целые кварталы нашего поселения. Дерево и шерсть животных прекрасно подходили для огненного пиршества.
Он продолжил:
— Языки пламени лизали стены и становились всё больше с каждой поглощённой ими вещью. Огонь уничтожил всю тюрьму. Я слышал грохот в ночи, и видел пепел и дым, вздымающиеся над оранжевым заревом.
Кажется, все люди в округе видели сияние огня на краю деревни. Никто не погиб, но большинство узников сбежали и сейчас прятались где-то в поселении.
— Что стало причиной пожара? — спросила Рахима, которая была теперь больше увлечена историей Фироза, нежели рынком.
Он пожал плечами.
— Сильный ветер и неосторожно оставленная лампа?
Я вспомнила про крики солдата в тюрьме. Находился ли он сейчас в деревне? Обезумевший от всех тех пыток и ищущий возмездия? От этой мысли во мне всё похолодело.
Понимая, что прошло уже много времени, я попрощалась с Фирозом, предупредив его о том, что мы некоторое время не увидимся. Он нежно обнял меня и кивнул Рахиме.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мы прошли через рынок, чтобы она могла посмотреть на лавки. Она как раз изучала прилавок с расшитыми хиджабами, проводя пальцами по их сверкающим орнаментам, когда женщина средних лет позвала нас через улицу.
