— Конечно.
— Он считает, что если бесконечно делить одну и ту же ветвь времени, то отростки в итоге пересекутся, и это может привести к концу света… или мозг самого путешественника во времени не выдержит и самоуничтожится.
— Вот это да! Боюсь, на сегодня с меня хватит, — сказал я, то ли в шутку, то ли всерьез.
— Да уж, я тоже предпочитаю верить в теорию самоуничтожения, — заметила она.
— Но если у каждого из «Врагов времени» разный уровень способностей, как можно предсказать их действия и подготовиться к ним? — поинтересовался я.
— Основное правило агента гласит: нельзя исходить из допущений. Это относится и к тем, кто перемещается во времени с плохими намерениями.
— А бывает такое, что кто-то из них в раннем детстве или еще когда-нибудь случайно отправляется в прошлое и не может вернуться в свое время? — спросил я.
— Да.
Я не стал больше ничего выяснять. Мне было тяжело услышать ответ Дженни и теперь требовалось время, чтобы осмыслить его. Может быть, именно поэтому я по-прежнему считал, что мой дом там, в две тысячи девятом году? Или меня тянет назад чувство вины за то, что я сбежал и даже смог стать счастливым на этой ветви времени.
А еще мне хотелось оказаться лицом к лицу с теми парнями, которые ворвались в комнату Холли, и выяснить, кто они такие. Я хорошо помнил рыжеволосого коротышку с отпечатком каблука на лице, а вот образ другого, повыше, моя память не сохранила.
— Мило беседуете?
Мы с Дженни одновременно оглянулись и увидели моего отца, который стоял, опершись о каминную полку. Подняв брови, он смотрел прямо на мисс Стюарт. Она положила подушку на место и вернулась за компьютер.
— Мы можем поговорить наедине, агент Стюарт? — спросил отец.
Ее лицо тут же окаменело от страха.
— Да, сэр.
Мне стало жаль Дженни, и я даже посочувствовал бы ей, если бы она не доставала меня тогда, во время нашей первой встречи. Я посмотрел на компьютер, оставленный без присмотра на кофейном столике.
Устоять перед таким соблазном было невозможно, но, как только я нажал на клавишу, чтобы оживить экран, Дженни тихо, как привидение, возникла у меня за спиной.
— На твоем месте я бы этого не делала.
Я отдернул руку от клавиатуры.
— Извини.
Она стояла передо мной, скрестив руки, и, судя по выражению лица, была настроена решительно.
— Предлагаю сделку. Ты пишешь за меня семестровую работу по испанскому, а я учу тебя драться, как умеют только настоящие агенты.
— Это отец тебя надоумил? — спросил я, и она кивнула. — Сколько страниц должно быть в работе?
— Десять.
Похоже, отец готов сдержать свое обещание и намучить меня некоторым вещам.
— Через один или два интервала?
— Два, — с усмешкой сказала она.
— Договорились.
Дженни снова устроилась перед компьютером.
— Твой отец хочет, чтобы я показала тебе подробные схемы бесшумной защиты.
— Бесшумной защиты? — Я подвинулся, чтобы лучше видеть экран. Я и не подозревал, что так сильно хочу освоить приемы секретных агентов, пока не появилась такая возможность. Мои способности могли дать мне серьезные преимущества, если бы я не нуждался в помощи такого количества людей. И каждый из них пытается перетянуть меня на свою сторону.
— В ее основе — максимальное приложение силы и минимальная ответная реакция. Все делается тихо, практически без движений, — объяснила она.
Кликая мышью, Дженни выводила на экран изображения основных приемов атаки, а я внимательно рассматривал их.
— Мы будем только смотреть картинки? И ничего больше?
Она пожала плечами:
— Я делаю то, что мне сказали. Твой отец, похоже, считает, что эти схемы тебе помогут. Но я лично предпочитаю практические занятия.
Я рассмеялся:
— Наверное, он думает, что я к ним не готов.
Или знает, что они отложатся у меня в голове, как комбинация цифр, открывающая замок на шкафчике Тоби. Не об этом ли Мелвин спрашивал меня на днях у себя в кабинете?
«А как насчет зрительной памяти? Ты можешь дословно запоминать страницы из книг или, возможно, адреса и карты?»
Мне было неприятно думать, что отец и доктор Мелвин знали о происходящем в моей голове гораздо больше, чем я сам. Но если бы зрительная память помогла мне самому остаться в живых и спасти Холли, я не стал бы переживать из-за недавно открывшихся у меня странных способностей.
— Честно говоря, я удивлена, что отец не научил тебя основным приемам самозащиты и другим подобным вещам, учитывая его должность и все, что с ней связано. Похоже, вчерашние события стали для него сигналом тревоги. Конечно, мы не отвергали вероятность того, что они выберут тебя в качестве мишени. Чтобы подобраться к твоему отцу.
Неужели я всегда был мишенью? Возможно, именно поэтому «Враги времени» пришли за мной в общежитие Холли?
Я нервно рассмеялся:
— Для меня уж точно это был сигнал тревоги. Бели бы они не вырубили меня, я вряд ли уснул бы прошлой ночью.
— Слабак, — пробормотала она. — Кстати, как ты собирался использовать свой складной нож?
— Даже не знаю. Именно поэтому мне нужны эти занятия.
Дженни кивнула и принялась подробно объяснять мне каждую схему. Я слушал ее так, словно речь шла о жизни и смерти. Собственно, так оно и было.
— Тебе нужно постоянно помнить, что… сила здесь не главное, — произнес отец, подойдя к нам сзади. — Вот агент Стюарт, к примеру. Она превзошла всех во время недавних тренировок. У нее легкая походка, и она движется тише других. Умение выполнить задание без единого звука — это большой плюс. И еще она никогда не забывает об основной цели атаки — это тоже очень помогает. Если ты хорошо усвоишь все это, до последней мелочи, сила тебе не понадобится.
Дженни Стюарт изо всех сил старалась скрыть восторг от похвалы начальника.
— Взгляни на эту схему и давай попробуем повторить.
Я посмотрел на картинку на экране: нужно одновременно ударить противника под колено и схватить его за горло. Он упадет на тебя и не сможет ни крикнуть, ни заговорить, потому что у него будет сдавлено горло, — таким образом, все произойдет очень тихо.
Мы сдвинули кофейный столик, и со второй попытки у меня все получилось.
— Все-таки у Майера-младшего есть скрытые способности агента, — заметила Дженни.
— Это самые элементарные навыки выживания, — сказал ей отец. — То, что должен уметь каждый тинейджер, разве не так?
— Конечно, — согласилась она.
— Почему бы тебе не опробовать этот прием на мне? — предложил он.
Я колебался достаточно долго и этим насмешил Дженни. Ее реакция придала мне решимости победить отца.
— Давай.
Я сосредоточился на его лице, представив, что за ним стоит Холли или Кортни, и вспомнил, как сердит на него за все секреты, ложь и притворство. Этого оказалось достаточно, чтобы ощутить прилив гнева, и вдруг внутри меня что-то переключилось. Несколько секунд спустя отец уже лежал на ковре, хватая ртом воздух.
— Неплохо, Джексон, совсем неплохо. — По выражению его лица мне стало ясно, что он глубоко поражен, и на секунду в его глазах мелькнула боль.
Я протянул руку, чтобы помочь ему встать:
— Попробуем снова?
Отец кивнул, и на этот раз я даже не успел понять, что происходит, как сам оказался на ковре. Следующий час мы тренировались. То он одерживал верх, то я — и мы по несколько раз повторили все приемы, показанные на схемах.
— Чему еще мне нужно научиться? — поинтересовался я.
Отец даже слегка улыбнулся:
— Я могу показать тебе, как обнаружить подслушивающее устройство.
— Хорошо! — Идея мне понравилась, и я пошел за ним на кухню.
— Не забудь про вечеринку сегодня вечером, — прокричала Дженни нам вслед. — Твоя девушка уже подтвердила, что придет.
Я застыл на месте и оглянулся:
— Холли придет сюда сегодня вечером?
— Так мы договорились, — ответила она.
— Я решил, что это шутка, — обратился я к отцу, который искал что-то в ящике кухонного стола.
— Если она увидит, что агенты ЦРУ общаются и ужинают как самые обычные люди, это может помочь ей справиться с беспокойством, которое она испытывает. Ведь из-за нас она подверглась нападению, после чего мы затащили ее в машину и потребовали молчать о том, что случилось.
— Странно, что вы не стерли ее память или не сделали еще что-нибудь в этом роде, — с горечью произнес я, вспомнив прижатое к моему лицу полотенце, пропитанное снотворным.
— Мне показалось, что ты будешь против.
— И правильно показалось, — ответил я, стараясь четко обозначить свою позицию.
Отец кивнул:
— Я понял. Адама Силвермана мы тоже не станем трогать, если только он не начнет болтать.
Внутри у меня все оборвалось — они знают об Адаме.
— Гм… он абсолютно безвреден. Я серьезно. Он ведь не виноват, что я рассказал ему все…
