– Ты безнадежна. Разве не видишь, что ты мне не нужна? Не хочу, чтобы ты торчала тут ради меня. То, что я вторгся в твою жизнь, не значит, что я хочу с тобой остаться. А ты оставила бойфренда – у которого хватает сил выносить тебя, – и хочешь мне «помочь».
Взгляд ее серых глаз леденеет.
– Ты это не серьезно. – Она не знает меня, однако видит насквозь.
– Еще как серьезно, – наношу я добивающий удар. – Иди домой.
Я уже подношу бутылку ко рту, но тут у меня ее забирают и закидывают на лужайку.
– Какого хрена? – кричу я. Она что, с ума сошла? Разбрасываться драгоценным скотчем! Смотрю попеременно то на бутылку, то на Тессу – она уже выходит в дверь. Подбираю бутылку и, оставив ее возле столика, спешу за Тессой. Меня шатает, но я все же умудряюсь преградить ей путь.
– Ты куда? – Смотрю на нее сверху вниз, не давая пройти в дом.
Тесса глядит себе под ноги. В свете лампы ее ресницы будто метут по щекам.
– Помогу Лэндону прибраться, а после вернусь домой.
– Зачем ему помогать? – Он вообще-то предал меня, позвонив ей, а она бросает меня ради него?
– Затем, что он, в отличие от тебя, – голос ее звучит тихо, ровно и сильно, – заслуживает хоть какой-то помощи.
Тесса смотрит на меня с вызовом.
Она права. Лэндон – тот, с кем все хотят водить дружбу. Он не буянит и не закатывает истерик по поводу плохих новостей. Он заслужил ее время и внимание, точно так же, как заслужил право войти в этот красивый особняк, право на радушие и место под кровом. Он заслуживает домашней стряпни; ему не надо питаться едой навынос, в одиночку, в доме, полном чужаков, которые втайне его ненавидят.
Тесса права, и потому я отхожу в сторону, без лишних слов.
Ее взгляд, когда она проходила мимо, меня обжег. Не могу его забыть, он все жжет и жжет. Достаю телефон и просматриваю фотографии Тессы: вот она идет к реке… ее волосы светятся в лучах солнца, кожа сияет. Она прекрасна. Зачем же она мне помогает? Что такого рассказал о моем пристрастии к выпивке Лэндон?
Натягиваю пидорку и, не в силах удержаться, возвращаюсь в дом. Вхожу; глаза горят, в голове гудит.
– Тесса, можно с тобой поговорить? – с ходу спрашиваю я. Лэндон ползает по полу, складывает осколки фарфора и стекла в ведро. Тесса кивает. Мой взгляд, задержавшись на ее лице, опускается, и я вижу кровь на пальце. Тесса промывает ранку под краном.
В несколько шагов пересекаю кухню.
– Все хорошо? Как ты умудрилась?..
– Пустяк, о стекло порезалась, – говорит она.
Порез вроде маленький, но я не могу его толком разглядеть, поэтому беру Тессу за руку и присматриваюсь. Жить будет, надо только повязку наложить. Рука Тессы такая легкая, теплая; мое дыхание замедляется. Стоит мне отпустить Тессу, как она издает глубокий вздох.
– Где аптечка? – спрашиваю у Лэндона.
– В ванной, – отвечает он раздраженно.
В ванной в шкафчике быстро нахожу аптечку, хватаю с нижней полки бактерицидный крем и спешу назад в кухню.
Второй раз беру Тессу за руку и выдавливаю ей на кончик пальца крем. Она пристально следит за мной… не знает, наверное, что и думать. Аптечка напоминает мне одну хреновую ночь из детства, напоминает о маме. Спешу избавиться от нахлынувших воспоминаний и накладываю на палец Тессе пластырь.
– Можно поговорить с тобой, Тесса?
Она кивает, и я вывожу ее обратно на веранду. Тут мы наедине; Лэндон не подслушает.
Подойдя к столику, выдвигаю для Тессы стул. Это меньшее, что я могу для нее сейчас сделать. В голове прояснилось; за ушами больше не пульсирует, и вообще я спокоен.
Сажусь напротив Тессы за столиком; наши коленки почти соприкасаются.
– О чем ты хотел поговорить, Хардин? – совершенно без энтузиазма спрашивает Тесса.
Снимаю шапочку и бросаю ее на стол. Пальцами провожу по волосам. Чувствую себя полной свиньей. Тесса должна знать: не надо обо мне заботиться, я ей не сломанная кукла, – но сейчас, когда волна адреналина схлынула, я начинаю понимать, какой же я все-таки мудень.
– Прости, – тихо говорю я. Слова повисают в воздухе. – Ты меня слышала?
– Да, слышала! – лает Тесса, вскинув голову. Она зла.
Это она-то зла? Это я зол! Она пришла сюда, вмешивается в наши семейные дела и даже не принимает извинений.
– С тобой просто невозможно общаться, – говорю.
– Со мной? Да ты издеваешься! Чего ты от меня ждешь, Хардин? Ты… жестокий.
Губы у нее дрожат, на глаза наворачиваются слезы.
– Я не нарочно, – шепчу в ответ.
– Еще как нарочно. Ты все делаешь намеренно. Со мной в жизни так дурно еще никто не обращался.
Неправда. Я с ней вовсе не жесток, и если это она называет жестокостью, то значит, пороху еще в жизни не нюхала.
– Тогда зачем приходишь? Почему не забьешь на меня? – спрашиваю.
Если я и правда так плох, почему она не откажется от затеи быть со мной?
От мысли, что будет, если она и впрямь откажется, спешу поскорее избавиться.
– Если я… не знаю. Но поверь, после сегодняшнего я очень постараюсь. Откажусь от литературы и возьму ее в следующем семестре.
Она сцепила руки на коленях. Ей не холодно?
Нельзя, чтобы она забрасывала литературу. Только там я могу видеться с ней на регулярной основе.
– Пожалуйста, не надо.
– Тебе-то что? Ты ведь не любишь, когда рядом с тобой оказываются такие жалкие личности. – В ее голосе слышится боль, но я не знаю Тессу по-настоящему и не могу судить: подлинная боль или нет. Жаль, что я ее не знаю. А кто вообще знает? По-настоящему? Я говорю о той, что хмурит брови перед тем, как улыбнуться.
– Я не то хотел сказать… это я жалок. – Со вздохом откидываюсь на спинку стула.
– Ну, – Тесса одаривает меня пронзительным взглядом, – спорить не стану.
Она плотно сжимает губы и тянется за бутылкой, однако я успеваю ее опередить.
– То есть тебе одному можно напиваться? – Она смотрит на меня, на кольцо у меня в брови.
– Я боялся, что ты снова выбросишь бутылку. – Протягиваю Тессе скотч. Не хочется, чтобы она пила, зато я хочу, чтобы она осталась. Мне нравится тишина, что наступает в ее присутствии.
Пригубив скотч, Тесса чуть не выплевывает его обратно.
– И часто ты пьешь? – Снова она достает меня.
– Последний раз – полгода назад.
Шесть месяцев воздержания – коту под хвост. Поздравляю, Хардин. Придурок.
– И правильно. Пьяный, ты еще гаже обычного, – шутя произносит Тесса, но я-то знаю: она говорит серьезно.
– Считаешь меня гадким? – Ожидая ответа, смотрю вниз, в землю.
– Да.
Я не удивлен.
– Я не такой. Ну, может, и такой. Вот если бы ты… – Я ведь и правда не так уж плох? Стоит ей попросить, и я могу исправиться.
Она ждет, пока я завершу путаную мысль; губы у нее дрожат.
– Чего ты от меня хочешь? – нетерпеливо спрашивает Тесса. Сует мне в руки бутылку, и я, не отпив, ставлю скотч на столик.
