Слуга бросил на нее взгляд и впустил посетителей в большой, удобный зал с низким потолком, убранный флагами и обставленный дорогими дубовыми шкафами. Как это принято в загородных поместьях, комнату обогревал открытый камин.
— Доктор Джекил в своей лаборатории с еще одним джентльменом, сэр, — сказал слуга. — Я сообщу о вашем приходе.
Он исчез в другой части дома, оставив Женевьеву и Чарльза. В темноте вампирша видела более отчетливо. От мерцания огня на отполированных шкафах мелькали странные формы, а на потолке сгущались внушающие тревогу тени.
— А доктор Джекил явно не доверяет лампам накаливания, — прокомментировала Дьёдонне.
— Это старый дом.
— Я ожидала, что человек науки станет жить среди сияющих аппаратов будущего, а не таиться во тьме прошлого.
Чарльз пожал плечами и оперся на трость. Вернулся слуга и повел их в заднюю часть дома. Они миновали крытый двор и подошли к хорошо освещенному зданию, примыкавшему стеной прямо к особняку Джекила. Открылась дверь, обитая красным сукном, и изнутри донеслись голоса.
Чарльз отступил в сторону и позволил своей спутнице войти первой. Лаборатория оказалась похожим на анатомический театр помещением с высоким потолком, ее стены скрывали книжные полки и карты, вокруг располагались столы и скамьи с затейливо расставленными трубками, горелками и ретортами. Воздух здесь сильно пах мылом, но, несмотря на постоянную уборку, другие, не столь приятные ароматы так и не исчезли.
— Пул, благодарю вас, — сказал Джекил, отпуская слугу.
Тот ушел в главный дом, и, как показалось Женевьеве, на лице его было написано выражение явного облегчения. Доктор же разговаривал с широкоплечим, преждевременно поседевшим мужчиной.
— Мистер Борегар, добро пожаловать, — поприветствовал их Джекил. — Мисс Дьёдонне.
Он слегка поклонился и вытер руки о кожаный фартук, оставив на нем липкие пятна.
— Это мой коллега, доктор Моро.
Седовласый гость поднял руку в приветствии и сразу произвел на Женевьеву самое неприятное впечатление.
— Мы говорили о крови.
— Это предмет немалого интереса, — рискнул заметить Чарльз.
— Именно так. Первостепенного интереса. У Моро есть радикальные идеи касательно ее классификации.
Двое ученых стояли у верстака, где на промасленной ткани лежали останки костей и праха, своим расположением грубо напоминающие очертания человека: выгнутый обломок, скорее всего, бывший лбом, несколько желтых зубов, палки-ребра и рассыпчатое вещество красно-серого цвета, происхождение которого Женевьева, к сожалению, знала очень хорошо.
— Это был вампир, — сказала она. — Старейшина?
«Новорожденный» не разложился бы столь полно. Шанданьяк обратился в прах именно таким образом. Ко времени разрушения ему уже исполнилось более четырехсот лет.
— Нам повезло, — объяснил Джекил. — Граф Вардалек совершил преступление против принца-консорта и был казнен. Как только я прослышал об этом деле, то сразу же подал заявку на останки. Возможность оказалась бесценной.
— Вардалек?
Джекил отмахнулся от имени:
— Карпатец, я полагаю.
— Я его знала.
На минуту доктор несколько растерял свой научный энтузиазм:
— Я глубоко сожалею и прошу прощения за недостаточную тактичность…
— Все в полном порядке, — сказала она, представив раскрашенное лицо венгра, натянутое на останки черепа. — Мы не были близки.
— Нам нужно изучить вампирскую физиологию, — заявил Моро. — Решить множество интересных вопросов.
Чарльз небрежным взглядом окинул лабораторию, осматривая идущие эксперименты. Прямо перед ним в мензурку капала грязная жидкость и, слабо шипя, превращалась в пурпурную пену.
— Видите, — сказал Джекил Моро. — Осадок реагирует нормально.
Седовласый ученый ничего не ответил. По-видимому, данное свидетельство сыграло не в его пользу.
— Наш интерес, — начал Чарльз, — имеет не столько научную природу, сколько криминологическую. Мы расследуем уайтчепельские убийства. Дело Джека-Потрошителя.
Джекил промолчал, ничем не выдав своего внимания.
— Вы же проявляли к нему интерес, не так ли? Посещали дознания? — продолжил Борегар.
Доктор признался, что посещал, но больше ничего не сказал.
— И к каким заключениям пришли?
— Об убийце? К немногим. Моя точка зрения заключается в том, что все мы, если освободить нас от пут цивилизованного поведения, способны на любые крайности.
— Человек по существу своему зверь, — заметил Моро. — В этом его тайная сила.
Он сжал волосатые кулаки. Женевьева поняла, что ученый необычайно силен физически. В его телосложении было что-то от обезьяны. Он мог легко перерезать горло или быстро вскрыть женщину, серебряным лезвием прорезав неподатливое мясо и распилив кости.
— Гораздо больший интерес, — продолжил Джекил, — для меня представляют жертвы. «Новорожденные». Большинство из них умирают, как вы знаете.
Женевьева его понимала.
— Потенциально вампиры бессмертны. Но это бессмертие хрупко. Что-то внутри толкает не-мертвых к саморазрушению.
— Это оборотни, — сказал Моро. — Они — эволюция, повернутая вспять, атавизм. Человечество стоит на вершине параболы жизни, а вампиры — это шаг за борт, первая ступенька на пути к дикости.
— Доктор Моро, — заметила Женевьева, — если я вас правильно поняла, то мне сейчас следует оскорбиться.
В разговор встрял Джекил:
— А, мисс Дьёдонне, вам как раз не стоит. Вы — самый невероятный случай, который только можно представить. Своим длительным существованием вы доказываете, что вампирам не нужно спускаться вниз по эволюционной лестнице. Мне бы хотелось тщательно вас изучить. Вполне возможно, что вы — усовершенствованная версия человека.
— Я не чувствую себя идеалом.
— И не будете, пока мир вокруг вас не станет безупречным. Если мы сумеем определить факторы, отличающие старейшину от «новорожденного», то пустому расточительству жизни придет конец.
— «Новорожденные» подобны юным черепахам, — сказал Моро. — Сотни выбираются из яиц, но только немногие доползают до моря, не попав в клюв птицам.
Чарльз внимательно слушал, позволив вампирше вести разговор с учеными. Женевьеве стало любопытно, что же он собирается у них выведать.
— Мне бы не хотелось противоречить лестному предположению, что я — венец Божьего замысла, но, насколько известно, общепринятое научное мнение заключается в том, что вампиры — это не отдельный вид людей, а скорее, паразитический отросток на нашем семейном древе, существующий исключительно благодаря пище, украденной у «теплых» кузенов, так?
Несмотря на свою холодность, Джекил, казалось, разозлился.
— Я несколько разочарован тем, что вы до сих пор придерживаетесь столь устаревших представлений.
— Я всего лишь придерживаюсь их, доктор. Я не прошу их переезжать в мой дом.
— Она всего лишь пытается вызвать тебя на спор, Генри, — объяснил Моро.
— Разумеется, простите меня. Можно ответить просто: вампиры пьют человеческую кровь, но являются паразитами не больше, чем люди, поедающие мясо животных.
Последние два дня Женевьева спала и сейчас чувствовала, как щекочет горло красная жажда — верный признак того, что надо кормиться, иначе силы иссякнут.
— Некоторые из нас называют вас «скотом». Лежащий здесь пыльный джентльмен был известен тем, что злоупотреблял этим термином.
— Я понимаю.
— Вардалек был надменной карпатской свиньей, доктор. Уверяю вас, что я не отношусь к «теплым» с таким презрением.
— Рад слышать, — встрял Чарльз.
— Никто из вас не желает получить Темный Поцелуй? — спросила она. — Разумеется, в целях исследования это было бы логичным шагом.
Джекил покачал головой.
— Мы хотим изучить явление вампиризма, отстранившись от него. Оно может быть лекарством от смерти, но в девяти из десяти случаев оказывается смертельным ядом.
— Принимая во внимание жизненную важность предмета, можно только удивиться, насколько плохо он изучен, — заметил Моро. — Дона Августина Калме до сих пор цитируют в качестве авторитетного источника…
