батюшки нашли».
Девчонка подняла голову, и офицер отшатнулся - светлые глаза горели яростью. «О нет, - подумал
герцог, - нет. Вот она, материнская кровь, Луи, конечно, на покойницу королеву похож. Молчит,
кипит, а потом взрывается».
-Я вас ненавижу, - выплюнула девчонка и, не успел офицер опомниться, - вцепилась зубами в его
запястье. Джон, было, рванулся к Луи, но кто-то из солдат ударил его прикладом ружья по голове и
герцог потерял сознание.
Офицер хлестнул ребенка по щеке: «Ах, ты, паршивка!». Чепец сбился и все увидели коротко
стриженые, белокурые волосы.
-Вот как, - протянул мужчина и рванул подол затрепанного платья.
В сторожке наступила тишина. Наконец, офицер, наставив пистолет на мальчика, велел:
«Посылайте гонца в Комитет Общественного Спасения. Мы задержали Луи Капета».
-Никогда, никому, больше ни слова не скажу, - пообещал себе мальчик и, сев на заплеванный пол,
взял руку герцога: «Сирота. Вот я и сирота, все правильно говорили». Ребенок тяжело, болезненно
вздохнул. Не обращая внимания на людей вокруг, он тихо заплакал.
В низкой, подвальной камере пахло кровью, смолой от горящих факелов и еще чем-то - затхлым,
гниющим.
-Тут же катакомбы рядом, - вспомнила Марта, - Теодор в них спускался, давно еще. Даже планы
чертил, их надо вспомнить…., - она закрыла глаза. Робеспьер наклонился к ней:
-Ваша светлость, хватит. Я могу не ограничиваться этими двумя ногтями, вы же знаете. Я вижу, что
вы упрямы. Я тоже упрям. Расскажите мне, где ваш муж, где Луи Капет, - я больше, чем уверен, что
это вы с его светлостью устроили похищение ребенка. Признайтесь, где мадемуазель Бенджаман,
и вы больше не будете страдать.
Марта подняла левую руку - правая была все еще зажата в тиски, деревянный стол был испачкан
темными, подсыхающими пятнами. Коснувшись синяка под глазом, она усмехнулась:
-Мадемуазель Бенджаман далеко отсюда, месье Робеспьер. Сразу видно, вы никогда не
поднимались в воздух. При хорошем ветре шары развивают очень большую скорость, полсотни
миль в час. Впрочем, откуда вам знать, наука вас не интересует.
-Только бы Джон с Луи-Шарлем ушли, - подумала Марта. «Он говорил, там, на заставе должен свой
человек стоять. У него и пароль есть, и отзыв. Потом они с Элизой встретятся и отправятся дальше.
Детки мои, бедные, так и не увижусь с ними, - она сжала зубы - ребенок в животе недовольно
задвигался.
-Будете упорствовать, - Робеспьер со значением посмотрел на железную сетку, с разложенными на
ней инструментами, - мы применим другие методы, ваша светлость.
Марта почувствовала тянущую, опоясывающую боль в пояснице. «Господи, нет, - подумала
женщина, - слишком рано…Может быть, обойдется еще. Все же было хорошо, нет, пожалуйста….»
-Ну! - резко сказал Робеспьер, вертя в руках клещи. Марта увидела брызги крови на его льняной,
пропотевшей рубашке. Боль становилась все острей. Она, открыв рот, велела себе: «Нельзя!
Нельзя, чтобы он догадался…»
Дверь стукнула. Робеспьер недовольно обернулся: « Что там такое?».
Он принял поданную записку, и, подойдя к факелу, прочитал ее:
-Сейчас увидитесь с месье Фурье, мадам, - он издевательски поднял бровь, - Фурье. Его светлость
задержали на западной заставе. Он пытался вывезти Луи Капета, выдавая его за вашу дочь,
которую я тоже, - Робеспьер взял ее железными пальцами за затылок, - найду. Думаю, если я
позову сюда человек десять охранников, и дам им с вами поразвлечься - ваш муж быстро
заговорит.
Марта почувствовала между ног что-то влажное, горячее, боль усилилась. Робеспьер, брезгливо
поморщившись, увидев кровь на ее юбке, рассмеялся: «Им будет все равно, я вас уверяю.
Отвяжите-ка ее, - велел он солдатам.
Марта с трудом поднялась, цепляясь за стол левой рукой, - правая кисть, распухшая, вся будто
горела. Он ударил ее в лицо - так, что женщина отлетела к стене. Робеспьер подошел к ней: «Я
хочу, чтобы вы предстали перед мужем в лучшем виде, ваша светлость».
-Господи, - успела подумать Марта, - граф Прованский…, Это все была ложь, ложь, никто и думал
помогать нам, спасти Луи-Шарля. Бедный мальчик, он никому не нужен. Зачем? Зачем они
мучают ребенка…, И Джон…, пусть не страдает.
Она согнулась от резкого удара в живот. Хватая ртом воздух, прикрываясь руками , женщина
свернулась в клубочек на стылом полу камеры. «Дайте мне железный прут, - приказал Робеспьер.
Марта, закрыв глаза, погрузилась в темноту.
На чистой, выскобленной кухне вкусно пахло свежим хлебом и сыром. Мишель, облизываясь,
протянул кружку: «А можно еще, мадам Верней?».
Тео, что резала лук-порей, покраснела и строго сказала: «Мишель!»
-Пусть пьет, - отмахнулась фермерша, наливая мальчику козьего молока. «Слава Богу, лето
хорошее стояло, сена вдоволь запасли. Будет, чем коров кормить, как их с гор пригоним». Она
помешала растопленный сыр в горшке, что висел над очагом: «Это для нас. Мужчинам рагу
отнесем, как готово будет».
Тео высыпала лук в соседний горшок и выглянула в окно - месье Верней и Теодор возились на
крыше коровника.
-Золотые руки у мужа твоего, - одобрительно сказала мадам Верней. Понизив голос, подтолкнув
Тео в бок, она усмехнулась: «Только что это ты его в сарае ночевать заставляешь, а? Не дело,
дорогая моя. Я вам комнату дала, с кроватью большой, спите на здоровье. Хоть передохнете, пока
еще до Женевы доберетесь».
Тео еще сильнее зарделась: «Мишель, ты, как доешь, сходи во двор. Может, отцу помощь нужна».
-Угу, - пробормотал мальчик, макая хлеб в растопленный сыр.
-Идут и идут, - подумала мадам Верней, исподтишка рассматривая Тео.
-Как смута во Франции началась, так отбоя от беженцев нет. Эти-то, сразу видно, хороших кровей,
хоть и в платье простом. Женщина работящая, хорошая женщина, аккуратная. И мальчишка у них
славный. Господи, - она невольно перекрестилась, - мы ведь тоже французы. Ну что с того, что у
них король, а у нас - союз кантонов, мы ведь тоже католики. Просто по разные стороны гор живем.
Был король, - поправила себя мадам Верней. «Только бы до нас война не докатилась».
-Вот, - сказала она Тео, нарезав колбаски, - сейчас картошка с луком сварятся, мы их мясом
заправим, и мужчины наши пообедают. А мы с тобой пойдем, сыр месить будем.
Мишель пробормотал молитву. Убрав свою тарелку, подпрыгивая, мальчик выбежал во двор
фермы. Здесь была собака - большая, добрая, лохматая, были куры и козы, в небе сияли большие,
крупные звезды. Вечером отец сидел с ним на крыльце, и, покуривая трубку, рассказывал о
созвездиях. А потом Мишель зевал, привалившись к его боку, и оказывался в постели. Теплая рука
мамы Тео крестила его, немножко пахло розами, и он успокоено засыпал.
-Папа! - крикнул Мишель, подняв голову, глядя на крышу коровника. «Я помочь хочу!».
-Поднимайся, - рассмеялся Федор. Мальчик ловко взобрался по деревянной лестнице. «Будешь
нам черепицу подавать, - Федор потрепал его по голове и, на мгновение, закрыл глаза.
-Никогда их больше не увижу, - подумал он. «Мадемуазель Бенджаман, Мишеля, - никогда.
Довезу до Вены, устроиться помогу и вернусь домой. Что я себе вру-то? - разозлился, Федор. «Мой
дом там, где они. Только вот без России я не могу,- он взглянул на солнце, что садилось за
вершины гор, и услышал смешливый голос месье Вернея: «У меня там во фляге кое-что
припасено. Я знаю, вы нашу водку уже пили».
-Хорошая она у вас, - добродушно согласился Федор и вспомнил свой шепот: «Тео, Тео, любовь
моя, я не верю, не верю…»
-Приеду в Санкт-Петербург, - тоскливо решил Федор, - пойду в тот трактир, у Спаса-на-Сенной, и
напьюсь. Дня три буду пить, не меньше. Потом явлюсь в Горное ведомство, то-то они удивятся.
Посадят в крепость, так посадят, Степана им не достать уже. А Степан не пишет. Думал я, он с
Горовицами письмо передаст, как они приезжали. Дети написали, и Ханеле, и Моше, а Степа - нет.
Брат, - Федор хмыкнул и сказал месье Вернею: «Теперь вам никакой снег не страшен. Завтра
маслобойку доделаю, и дальше отправимся».
Фермер только потрепал его по плечу: «Нужна работа будет - возвращайся, понял?».
-Спасибо, - улыбнулся Федор и погладил Мишеля по голове, сказал: «Давай собирать инструменты,
мыть руки, а потом прогуляемся перед ужином, поищем цветы для мамы».
Тео вышла на крыльцо дома, запахнувшись в простую, шерстяную шаль. Женщина сразу увидела
его рыжую, блестящую в лучах заката, голову. Он шел, держа за руку Мишеля, впереди бежала
собака Вернеев. Мальчик крикнул: « Мама Тео, смотри, что мы нашли!».
Невиданный, белый, пушистый цветок лег на смуглую ладонь. Федор усмехнулся: «Они вообще
