Зайцы — наши мальчишки-курсанты — смотрели на «вторую половину» колдуна молча. Но так ели его глазами, что было понятно — на занятия их сейчас не загонишь.
— Ничего так себе, трофей! — обрадовался Майман, вырастая словно из-под земли. Он уже сгонял за мешком. — Объявляем праздник по случаю казни? У нас и парная оленина есть! Пальчики оближешь! Знаешь, какой аппетит просыпается, когда засадишь наконец колдуняку в хороший крепкий мешок?
— Не знаю, — сказал я с сомнением. — Давай подождём до вечера. Чапай думать будет!
— Кто? — не понял Айнур.
— Был такой древний полководец, — пояснил я туманно.
И нащупал глазами настоящего Нишая, тихо стоящего в десятке шагов от меня. Руки у него были крепко связаны, лицо — нерадостное.
— Праздник — это хорошо, — сказала рыжая девушка.
Она хотела вставить что-то ещё, но Майман перебил строго:
— Вот Каю и расскажи, что ты тут делаешь, а, Санай? Зачем позоришь меня?
— Это дочка твоя? — сообразил Айнур.
— Невестка. Сын погиб. Но дочерей у меня не народилось, и она мне, как дочка. Вот и избаловал. Видишь, чего творит!
— У волков женщины живут и в военном лагере, — негромко сказал Ичин и покосился на колдуна, а потом на охотника.
Девушки его не волновали. Хотя с рыжей была ещё одна, тёмненькая. Но она стояла тихо, как мышка.
— Волков-то у кого взяли, а? — спросил Истэчи, материализуясь за моей спиной и хлопая меня по плечу. — Нехорошо! Чьи волки — тот и виноват! Не бабу же ругать!
— Это верно, — кивнул Майман. — Девушка — не воин. Её разве что хворостиной?
Рыжая вспыхнула, быстро глянула на воинов-волков. Кто же протащил её в лагерь контрабандой?
Но разбирательству с девицами сильно мешал Нишай.
Вожди потеряли интерес к девчонкам. Они смотрели «на колдуна». И бедный парень-охотник весь сжался под их пронзительными взглядами.
— Пусть Кай решает, — буркнул Чиен. — Это он у нас мастер традиции нарушать.
— Мы вам лепёшек напечём, — жалобно сказала Санай. — С мёдом.
Я ощутил на щеке горячее дыхание Шасти. Она промолчала, но щёку прямо-таки обожгло.
— А что вы ещё умеете делать? — строго спросил я Санай.
— Одежду чинить, ягоды сушить, перетирать вяленое мясо с травами на зиму, — зачастила она.
— Окуривать аилы можжевельником от паразитов, — подсказала вторая девушка. — А ещё в этом году много козочек народилось. Привезём, будем сыр делать.
На слове «сыр» Шасти так жалобно вздрогнула, что я сдался.
— Оставайтесь, — решил. — Но с испытательным сроком. Это всё-таки военный лагерь, а не деревня. Через пять дней соберёмся и решим — полезно ли нам такое новшество?
Айнур приподнял бровь, но кивнул. Майман и Ичин, видно, сразу были не против. Ведь мы жили здесь совсем не по законам военного лагеря вольных племён. Так почему не пустить женщин? С ними сытнее и веселее. И досуг кое-какой появляется.
Рыжая была вдовой. И вторая девушка, видимо, тоже. Это объясняло их свободное поведение.
Я махнул рукой: всё, театр окончен.
— Давайте-ка за кашу беритесь, раз остаётесь, — сказал я рыжей.
Пора было заняться Нишаем, и я уже открыл рот, чтобы озвучить новую тему. Но вы этот момент меня сзади сильно толкнули в спину.
Обернулся и встретился глазами с драконицей.
Глаза были жалобными и умильными.
— Ниса не шалит, — пояснила Шасти. — Она голодная.
— А ведь это проблема, — сказал Айнур. — Как мы её тут будем кормить? И чем?
— На первый раз пойдёт и баранина, — решила Шасти. — Не очень полезно, но допустимо. А как кормить — я сейчас покажу! Зарежьте пока барана!
Она убежала в юрту и скоро вернулась с тёплым плащом.
— Сейчас увидите, как можно кормить драконицу прямо здесь, — пообещала моя жена.
Она бросила на спину Нисы седло, тщательно закрепили ремни, уселась и пристегнулась сама.
Мальчишки тем временем закололи молоденького барана, притащили, его ещё дёргающего ногами, и положили у морды дракона.
Ниса с интересом принюхивалась, но не делала попытку схватить тушку. Шасти подняла барана на седло и скомандовала:
— Вверх!
Накормить дракона на земле непросто. Потому их и держат в крепостях с высокими стенами.
Дракон не будет брать еду с земли, если не приучать его от возраста «только что из яйца». Да и то не факт, что получится.
Люди же чаще всего забирают из гнезда уже вылупившихся и слегка подросших детёнышей. И у них перед глазами — а драконы живут семьями — уже есть образ матери или родни, пожирающей добычу на лету.
Видимо, биологически — это необходимо для выживания. Еда в воздухе не позволяет драконам драться за добычу или отнимать её у беременной самки. Слишком мало шансов перехватить мясо, а что упало — то пропало.
Вот и сейчас Ниса видела вкусного барана. Она понимала, что его можно съесть. Но не понимала — как?
Она была уже взросленькая, а потому барану отрезали голову, но шкуру снимать не стали. Шерсть не вредит драконам.
Когда Ниса поднялась достаточно высоко, так, что почти исчезла из виду, Шасти подразнила её тушкой барана и бросила еду вниз.
И тут началась. Дракон пикировал, крутился, рвал на лету добычу. Тут без ремней невозможно было бы усидеть в седле, да и с ремнями нужно было иметь очень хорошую вестибулярку…
Но Шасти была опытным летуном — воины только головами качали, а мальчишки — даже подпрыгивали. Зрелище вышло достойное нашей глуши.
Я обратил внимание, что и Нишай заворожённо смотрит, как Ниса кувыркается и выделывает петли.
Потом довольная драконица опустилась на землю. И улеглась переваривать пищу.
А Шасти подошла ко мне с улыбкой — мол, видал, да?
— Молодец, милая! — похвалил я.
— А теперь давай менять этих… — Майман указал на охотника и Нишая и потряс мешком.
— Требуешь продолжения банкета? — усмехнулся я.
— Я надеюсь, что время-то ещё позволяет их поменять? — нахмурился Айнур.
Глава 24
Убить нельзя помиловать
Я заметил сомнение на лице Шасти и объявил, что обряд сложный и к нему нужно как следует подготовиться.
— О-о-чень сложный, — покивал головой Майман, пряча хитрую улыбку. — Ведь надо будет потом как-нибудь убедиться: поменялись они или нет? А вдруг и не поменялись? И мы засадим в мешок тело колдуна с душой нашего брата-волка?
Майман прикалывался. Уж так он был устроен, этот здоровенный амбал с задатками местечкового стендапера.
Но смеяться над его шуткой никто не спешил. Ведь действительно — как мы сможем проверить, что обмен удался?
Нишай — тот ещё фантазёр и умелец. Парнишка-волк может впасть в неадекват после перемещения душ или даже сознание потерять. И что тогда? Поверим словам колдуна?
— Давайте позавтракаем сначала? — предложил я. — Мы всю ночь носились как угорелые, а за едой в голове мысли улягутся. Как говорится: война-войной, а обед по расписанию. Ну а потом определим план действий.
— А оружие? — спросил Айнур хмурясь. — Ты говорил с Сакалом? Что он сказал про оружие?
— Будет тебе оружие, — пообещал я. — Оденем и вооружим всех, кто способен встать в строй. Но вывозить подарки придётся частями. Когда стихнет переполох, что мы наделали в городе.
— Ничего у вас не получится, — буркнул Нишай, кривя в усмешке губы охотника. — У терия Вердена — четыре десятка колдунов-огнеметателей, боевые драконы! Да и пешая армия сильная!
— Видел-видел, как ваша тупая армия всю ночь бегала кругами по саха, — усмехнулся я. — Воюют, родной, не армиями, а мозгами. А на месте мозгов у терия Вердена давно уже холодец из спеси и самодурства. Как только задница у вашего военачальника запылает и нагреет мозги — они потекут.
Мальчишки засмеялись — то ли поняли шутку, то ли априори принимали всё, сказанное мной, за некую высшую истину. И праздновали смехом проигрыш колдуна.
Этакое шукшинское «срезал». Спора никто не понял, но наши — всё равно победили.
