Это в таком виде она собиралась со мной разговаривать? Может, зря я отказался принять приглашение?
Мотнув головой, я отогнал эту шальную мыслишку прочь. Сражение не закончено — возможно, только теперь оно по-настоящему и начинается. И все, что бы ни использовала Воронцова, наверняка будет лишь оружием против меня.
«Золотые слова, сударь!» — похвалил меня за рассудительность фамильяр.
— Ну, здравствуй, холоп, — обронила между тем сверху молодая графиня.
Оскорбиться? Нет, именно этого она, похоже, и добивается.
— И тебе привет, бурдючница, — ответил я в тон Милане, сходу не придумав лучшего обзывательства. Но, кажется, угодил в цель.
— Нашел к чему прицепиться, идиот, — как мне показалось, за презрительной гримасой Воронцова попыталась спрятать досаду. — У меня Окольничий уровень маны! Чуть-чуть до Боярского не дотянула! «Бурдюк» — это так, на всякий случай!
Ну да, оправдываешься — значит, есть за что!..
— Так ты сама начала с несущественного, — пожал плечами я. — Давай уж определимся: или тут собрались холоп — бывший, причем — и слабачка-бурдючница, или молодой князь и молодая графиня. Первым двум обсуждать нечего, вторые могут и поговорить, если есть на то веская причина…
— Бывших холопов не бывает! — угрюмо буркнула Милана.
Что ж, выбор сделан: предложение, не о мире даже — о минимальных дипломатических рамках, Воронцова отвергла.
— Бывших бурдючниц — тем более, — усмехнулся я. — Так что сказать-то хотела, боярыня недоделанная?
— За тобой должок, — заявила молодая графиня. Надо отдать ей должное: несмотря на то, что я стоял над полуживыми тушками ее поверженных прихвостней, держалась Воронцова достаточно уверенно.
— Понятия не имею, о чем ты, — бросил я.
— О моем сводном брате, которого ты убил.
— Твой брат сам виноват, — развел я руками. — Я там был не при делах — это даже ваш законник признал!
— Плевать на законника! Петю убил ты! И за это ты мне ответишь!
— А в Пустоту за братцем последовать не боишься? — прищурился я. — Или забыла про Зеркало?
— На любое Зеркало найдется свой камень, который его разобьет, — сухо отчеканила Милана. — Или штора, которая задрапирует. Но можно и проще. Магия же способна не только в лоб бить. Как тебе идея кирпича, который упадет на голову не потому, что его кто-то швырнул, а потому что, наоборот, перестал удерживать в воздухе? Или если земля вдруг разверзнется под ногами бездной? Спасет от такого твое хваленое Зеркало?
«Это у нее и правда может выгореть?» — поинтересовался я у фамильяра.
«Почему нет, сударь? Зеркало отражает только прямые магические угрозы. Падающий с неба кирпич к таковым не относится. И мы еще абстрагируемся от того, что Зеркало используется вами непроизвольно. Один раз сработало — но сие еще не значит, что так будет всегда. На наше счастье, Воронцова о сем нюансе не осведомлена».
— В общем, ходи с оглядкой… молодой князь, — прошипела между тем Милана.
То есть все-таки уже не холоп, хотя и по-прежнему на «ты». Даже и не знаю, к добру ли: к противостоянию с равным противником и подход будет соответствующим.
— Благодарю, я учту… молодая графиня, — кивнул я, постаравшись не выдать охватившего-таки меня беспокойства. — Со своей стороны могу лишь посоветовать получше подбирать шестерок, — кивнул я на поверженных недавно противников. Ни один из них, кстати, за все время нашего с Воронцовой разговора не проронил ни звука, старательно сдерживая всхлипы и стоны. У каждого своя гордость? Или настолько боятся свою госпожу?
— Шестерок? — почему-то нахмурилась Милана. — Их должно было быть пятеро, не шестеро!
— Пятеро и было, — хмыкнул я. — Но шестерками они от этого быть не перестали!
Здесь что, так не говорят?
— Что ж, учту, — свысока кивнула молодая графиня. — А пока — до новых встреч… молодой князь. Оные, увы, неизбежны — но, надеюсь, это ненадолго. И да, избавь меня хотя бы от одной: не ищи свою худосочную подружку у меня в 302-й — ее там сейчас нет.
— А где Надя? — на автомате спросил я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я ей не сторож, — пожала плечами Воронцова.
— Если с Морозовой хоть что-то случится… — ответ Миланы почему-то показался мне двусмысленным.
— То я здесь буду ни при чем, — скривилась молодая графиня — снова не то чтобы прям вот однозначно вышло.
— Если с Надеждой Александровной хоть что-то случится, я не стану разбирать, кто был при чем, а кто нет, — ледяным тоном заверил я собеседницу.
— Вольному — воля, — невозмутимо пожала плечами Воронцова и, грациозно развернувшись на каблучках — а были это шпильки высотой в добрую дюжину сантиметров — удалилась вверх по лестнице.
Глава 24
в которой мне предлагают ману
Искать Надю в вестибюле третьего этажа никакого смысла уже явно не имело (жди меня Морозова там — точно услышала бы шум драки и наверняка сама давно бы объявилась), но для очистки совести я все же выглянул к лифту. Ожидаемо никого не обнаружил и вернулся на лестницу. И тут меня снова окликнули. На этот раз хоть вежливо. Даже, пожалуй, с некоторым перебором:
— Ваше сиятельство!
Формально мой титул предполагал право на такой обращение, но, как я уже знал, в отношении несовершеннолетних оно довольно редко использовалось. Больше в ходу были «молодой князь» или, взять ту же Воронцову — «молодая графиня».
Я поднял глаза — сверху спускался парень-абитуриент. Невысокого росточка, щуплый и, до кучи, в очках — с очень толстыми стеклами в серебристой оправе. Кажется, это был первый очкарик, встреченный мной в этом мире!
— Сударь? — обронил я, замерев и на всякий случай развернувшись к незнакомцу в пол-оборота — угрозой тот не выглядел, но мало ли…
— Евгений Крикалев, потомственный дворянин, — прекратив спуск, с поклоном — тоже, по ходу, несколько более глубоким, чем на мой непросвещенный взгляд требовала ситуация — представился паренек. — К вашим услугам, молодой князь!
Крикалев? Знакомая фамилия… В нашем мире вроде космонавт такой был… А может, политик… Но где-то она мне попадалась и здесь. Точно попадалась…
«На стенде у главного корпуса, — с готовностью подсказал Фу. — Тот самый уникум, ухитрившийся набрать “минус шесть”!»
А, ну да, точно!
— Прошу меня простить, Ваше сиятельство, но я имел неосторожность слышать ваш разговор с молодой графиней Миланой… — спустившись еще на пару ступеней и снова остановившись, проговорил очкарик.
— И… что? — не особо понял, как на это реагировать, я.
— Не скажу, чтобы вы были с ней любезны…
— И чё? — слегка нахмурившись, бросил я уже с вызовом. Этот задохлик что, решил вступиться за честь дамы сердца?
— Немногие осмелились бы разговаривать с кем-то из семьи Воронцовых в подобном тоне…
— Ну так она первая начала, — буркнул я.
— О, для молодой графини сие не в диковину, — позволил себе мимолетную улыбку Крикалев.
— Никак не возьму в толк, к чему вы ведете, сударь? — прямо спросил я, не желая тратить время на хождения вокруг да около — не до того мне было сейчас.
— Отголоски происходившего до вашего разговора я тоже слышал, — поведал очкарик вместо столь же прямого ответа, указав глазами ниже по лестнице. Тел Миланиных прихвостней с места, где стоял Крикалев, видно быть не могло, однако стоны, возобновившиеся с уходом молодой графини, сюда вполне себе долетали. — Прошу прощения, что не пришел на помощь — но вы, как я понял, и сами отлично управились…
— Это было несложно, — хмыкнул я, почти не преувеличив.
— Вы необычный, удивительный человек, Ваше сиятельство, — заявил на это очкарик. — И я… Я почел бы за честь предложить вам свою ману!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Хм… Вообще-то у меня и своей… — начал было я.
«Сие старая формула, времен феодальной раздробленности и пирамиды вассалитета, — перебив меня на полуслове, вмешался Фу. — На государственном уровне давно не практикуется, но у молодежи по-своему популярна.
