Долго лежать в потемках ему не пришлось, буквально через полминуты комнату залил свет. Кто-то нажал выключатель у входа.
4
Свет включил Пэки. Прибыв к месту назначения и закрыв за собой дверь, он решил, что особых причин действовать в темноте нет. В доме все спят, а снаружи света за шторами не видно.
На венецианском фронте все было спокойно. Несмотря на спешку, расторопная Герти замела все осколки до последнего, а покрывало на кровати, не доставая до пола всего на дюйм, надежно скрывало и Супа, и Карлайла. Тем не менее в Пэки проснулась беспричинная нервозность, нападавшая на него и в первое посещение этой комнаты. Теперь, когда он познакомился с миссис Гедж, атмосфера ее обиталища стала еще грознее.
Джейн, чья реакция на флюиды в женских спальнях была не столь острой, поспешила к сейфу. Увидев его, она изумленно пискнула:
— Ой, а сейф-то открыт! Пэки тоже совершил открытие.
— И окно тоже, — указал он.
Глаза Джейн встретились с его глазами, и он с умилением отметил, что, хотя она и была храброй, но все-таки придвинулась поближе к нему.
— Кто-то, — с легкой дрожью заключила Джейн, — тут побывал!
— Услышал, наверное, что мы подходим, и удрал через окно! — согласился Пэки.
— А может, еще до сих пор на балконе!
— Пойду взгляну.
— Ой, осторожнее!
— Там никого нет, — объявил, вернувшись, Пэки. — Видно, сбежали. Тут легко спрыгнуть.
Внимание его привлекла ее бледность. Если какой-нибудь девушке и требовалось, чтобы сильный мужчина сжал ее тонкое запястье, привлек к себе, погладил волосы и шепнул на ушко два-три утешительных слова, то это, несомненно, Джейн Опэл. Пэки было больно и досадно думать, что лишь оттого, что она связалась с этим мерзким Блэром, честь Франклинов вынуждает его исключить три первых пункта в списке.
Однако прошептать утешительные слова все-таки можно. И он прошептал:
— Бояться нечего! Они ушли. Никогда не видел дома, который бы так приманивал грабителей! Этот Шато «Блиссак» просто кишит ими, как мышами. Однако все к лучшему. Они очень услужливо открыли для нас сейф, и нам не на что жаловаться.
К Джейн вернулось равновесие духа.
— Ну, тогда быстренько! Загляните внутрь, посмотрите, там ли письмо!
Пэки заглянул.
— Вот оно, наверное! Да, это оно! Все правильно.
— Вы уверены?
— Да.
— Тогда передайте его мне! — приказал Карлайл, возникая из-под кровати, и вскочил на ноги, направляя револьвер прямо на Пэки.
— Да попроворнее!
Как водится, молодую пару, занятую грабежом спальни хозяйки дома, внезапное появление бандита обескуражило. Особого хладнокровия ни Пэки, ни Джейн не выказали. Джейн что-то мяукнула, словно напуганный котенок, и стала медленно отступать к окну. Пэки остался на месте, в обалдении глядя на Карлайла.
— Стойте смирно! — приказал нервный, но решительный аферист,
Джейн, прекратив отступление, бросила вопросительный взгляд на Пэки. В эти последние дни он проявил себя человеком, гораздым «а разные выдумки, и в ней тлела слабенькая надежда — а может, он придумает что-нибудь и сейчас?
Никаких планов действия Пэки с ходу не придумал, недоуменно таращась на герцога де Пон-Андемера. Внезапное превращение человека, которого он до этой минуты безоговорочно считал уважаемым представителем французской аристократии, попросту парализовало его.
Временное пребывание под кроватью не способствует укреплению нервной системы. Близкое соседство с Супом Слаттери, пусть даже и потерявшим сознание, подействовало на Карлайла плохо. Еще сильнее прежнего ему хотелось одного — поскорее закончить дельце и вернуться на свою, менее изнурительную, тропу. От растущей паники голос его стал грозным.
— Отдайте письмо!
Пэки наконец обрел дар речи.
— Ни за что!
Ему хотелось, чтобы Карлайл стоял хоть на несколько шагов поближе. Сейчас он был слишком далеко, не достать!
— Считаю до десяти!
— Хоть до ста!
— Раз… два…
— Да зачем оно вам? — попытался воззвать к его разуму Пэки. — Простая бумажонка!
— Три… четыре…
— Если вы коллекционируете автографы…
— Пять… шесть… семь… Пэки начал злиться.
— Вы не кукушка! Давайте сядем, спокойненько обговорим все. Зачем вам, в самом деле, письмо, имеющее ценность только для автора?
— Восемь… девять…
— Десять! — выкрикнула мисс Путнэм от двери. — Ты вышел из игры!
И хладнокровно, решительно вошла в комнату. Следом за нею шла миссис Гедж.
5
Когда собирается небольшая компания, то, если не познакомить всех друг с другом, вечер испорчен. Хорошая хозяйка перво-наперво старается выполнить эту обязанность. И мисс Путнэм не замедлила представиться.
— Я — Кейт Амелия Путнэм из детективного агентства Джеймса Б. Фраэрти в Нью-Йорке, — любезно объявила она, твердо целя револьвером в живот Карлайла. — Брось оружие! А ты, — кивнула она Пэки, — руки вверх!
Револьвер Карлайла стукнулся об пол. Мисс Путнэм, видимо, осталась вполне довольна.
— Так, теперь все ладненько! — заключила она. — Миссис Г., пожалуйста, сделайте одолжение, подберите его пушку. И раз уж вы все равно там… видите ту маленькую штучку на столе? — Она указала на шерстяного кролика слабоумной наружности, явно служившего для вытирания перьев.
— Положите кролика ему на голову. Устроим небольшой опыт на случай, если у кого из них возникнет искушение затеять потеху!
Миссис Гедж положила кролика на волосы Карлайла и отступила.
— А теперь, — объявила мисс Путнэм, — номер Вильгельма Телля!
Раздался резкий хлопок, и кролик будто взорвался, разлетевшись на обрывки.
— Сами видите, — не без самодовольства заключила сыщица.
В револьверном выстреле всегда есть нечто захватывающее. На всю публику номер явно произвел впечатление. Первым опомнился Карлайл. Шипя от негодования, он повернулся к миссис Гедж.
— Неслыханно! — кипя праведным гневом, воскликнул он. Так всегда изъясняются французские герцоги, когда с их голов выстрелом сшибают шерстяных кроликов. — Рассудите сами, мадам! Я слышу шум, спускаюсь сюда с огромным риском для жизни и нахожу в зале субъекта, который взламывает ваш сейф. Я защищаю вашу собственность! А эта женщина является и стреляет в меня!
Такого мисс Путнэм пропустить, конечно, не могла.
— Не в тебя! Стреляй я в тебя, ни за что не промахнулась бы!
— По какому праву со мной обращаются, будто я…
— Все эти словеса, — перебила мисс Путнэм, — произвели бы на меня гораздо большее впечатление, не знай я точно, что ты — Втируша Карлайл! Сбрось бакенбарды, Втируша.
— Знаете, вот как? — вздрогнув от злости, Карлайл перестал разыгрывать французского аристократа, кипящего праведным гневом. Он понимал, что реплика слабая, но находился не в лучшей форме.
Тут вмешался Пэки. У него было время опомниться, и он ясно представлял себе линию поведения.
— Прекрасно, — бодро одобрил он. — Превосходно! Нет слов! Наверное, миссис Гедж сказала вам, что я тоже по этой части. Я — детектив из штата страховой компании «Лондон, Париж и Нью-Йорк». Меня прислали сюда приглядеть за драгоценностями. Мисс Опэл только что зашла ко мне и сообщила, что слышит в венецианской спальне шум. Я спустился расследовать, в чем тут дело, а этот тип наставил на меня пушку. К счастью, появились вы, так что все превосходно! А вы, мисс Путнэм, поистине великолепны, — опять похвалил Пэки, надеясь, что говорит не слишком покровительственным тоном. — Попрошу своих хозяев написать специальное письмо в вашу фирму, с высокой оценкой вашей сегодняшней работы. Прекрасно!
— Слушать комплименты я могла бы без конца, — заметила мисс Путнэм, — но, приятель, я и про тебя все знаю. Сегодня вечером звонила в «Лондон, Париж и Нью-Йорк». Там в жизни про тебя не слыхали. Так что насчет письма можешь не утруждаться.
Пэки угас. Да, вина его велика. В том, что мисс Путнэм не утопили при рождении, целиком виноваты ее родители. Но вот что ее не утопили в протекающем бачке, тут уж он сплоховал.
— Да, вы были правы, — слабо проговорила миссис Гедж.
— Я всегда права!
— …когда говорили, что они попытаются взломать сейф сегодня.
— Не сомневалась в этом, как только услыхала, что мистера Геджа не было за ужином. Кто-то из них убрал его с дороги. Не знаю точно, кто и как, да это и неважно.
— Где мистер Гедж? — спросила осиротевшая жена.
— Почем мне знать? — угрюмо буркнул Карлайл.
— Он на моей яхте, — сообщил Пэки, сознавая, что утаиванием этой второстепенной детали не выиграет ничего.
Мисс Путнэм окинула его проницательным взглядом.
— Если ты оглушил его и связал, приятель, тем хуже для тебя.
— Да нет! Он очень охотно, по доброй воле отправился туда.
