соблюдении последними законов нашего государства.
– Вас послушать, так у вас и жиды равные права имеют!
– А почему ясновельможного пана так интересуют евреи? – картинно удивился Рюмин. – Или его выбрали в сейм от Краковской синагоги?
Ответом ему был дружный хохот сенаторов и придворных, поскольку поднятый на смех депутат и впрямь был родом из Кракова.
– Благодарю вас, господин посол, – наклонил украшенную короной голову Сигизмунд, давая понять, что аудиенция окончена. – Позже мы передадим ответ вашему государю, а пока прошу оставаться нашим гостем. Нам было бы приятно видеть вас на балу, который мы намерены дать сегодня вечером.
– Покорно благодарю, ваше королевское величество, – поклонился дьяк и, немного попятившись, вместе со своими спутниками покинул тронный зал.
Зачем люди ходят на балы? Кто-то, может быть, потанцевать и развлечься, но большинство присутствующих заняты делом. Молодые шляхтичи из древних, но обедневших родов ищут богатых невест, а родители паненок, напротив, следят, чтобы их перезрелым дочерям не вскружил голову какой-нибудь вертопрах.
И уж конечно во время таких пышных увеселений, тем более устраиваемых самим королем, не отдыхают государственные мужи, ибо для них все эти празднества часто не более чем способ встретиться с нужными людьми и без помех обсудить важные вопросы.
Думный дьяк Рюмин прибыл на торжество в приподнятом настроении, ибо как раз сегодня ему таки удалось добиться крупного успеха. Дело в том, что, пока он ожидал приема у короля, некий шляхтич сумел договориться с мелким чиновником, чтобы тот скопировал для него новый договор между Речью Посполитой и Османской империей. Обошлось это совсем недорого, а то, что Стах Лозинский не первый год служил в московском Посольском приказе, желавший немного подзаработать клерк так и не узнал.
Зато главе этого самого приказа удалось выяснить, что в новом договоре была прописана контрибуция в размере двухсот тысяч дукатов туркам и шестидесяти тысяч крымскому хану, а также полный отказ от влияния в Дунайских княжествах и запрет запорожцам на набеги на земли Блистательной Порты и ее вассалов. В случае же нарушения казаками этих условий Речь Посполитая обязывалась вносить денежную компенсацию за причиненный ущерб.
– Пан Станислав, надеюсь, вы знаете, что делать? – хитро усмехнулся Клим.
– Так есть, – расплылся в улыбке поляк и, получив кошель с серебром, отправился на улицы Варшавы, распускать слухи о «небывалом унижении Отчизны».
Обходя столичные трактиры, он щедро угощал всех выпивкой, пространно разглагольствуя о том, что поражение вышло по вине трусов и предателей – молдаван. А само польское воинство непобедимо! И позор поражения требуется смыть кровью врага. Казаки?.. А что казаки? Надо этих голодранцев нанять и бросить в бой, заодно хамов поуменьшить в числе! А то расплодились, как блохи на собаке.
Зато пехота из этого отребья добротная и дешевая. А ведь можно и не платить. Пообещать долю в добыче с вражеского обоза, а потом и вовсе ничего не дать! Конечно, до наемных немцев, швейцарцев или шотландцев казакам далеко, но кое-что и они могут, особенно если на поле битвы выйдут, сияя доспехами и золотом знамен, славные рыцари, великие потомки сарматов – польские гусары и вся шляхетская рать! Вот тогда мы покажем туркам, что такое воинский дух и сила!
Озвучивал он и размер дани, которую предстояло заплатить Варшаве, и это вызывало в сердцах шляхетства такой боевой пыл, что, казалось, они немедля готовы отправиться на войну против безбожных басурман.
Слова эти, конечно, находили самый живой отклик в гонористых сердцах слушателей, отвечавших громогласными криками и звоном чарок, опустошаемых во славу польского оружия и здравие короля Сигизмунда, который, по слухам, и сам был не прочь продолжить войну. И очень скоро эти слухи, обрастая как снежный ком по пути все новыми подробностями, зажили своей жизнью и прокатились по всей Варшаве, от самых роскошных дворцов до последних халуп.
Но это произошло чуть позже, а пока господин Рюмин гулял по залам королевского замка, раскланиваясь со знакомыми и любуясь прекрасными паненками. Впрочем, долго его одиночество не продлилось. К нему подошел слуга и почтительно попросил следовать за ним. Идя по длинным коридорам, они скоро оказались перед покоями Сигизмунда, где дьяк едва не столкнулся с двумя важными господами в немецкой одежде, в которых он не без удивления узнал братьев герцогов Курляндии и Семигалии Фридриха и Вильгельма. Их переговоры явно прошли не слишком удачно, потому что физиономии у представителей семейства Кетлер выражали недовольство. Но перекинуться даже парой слов им не удалось, пришлось ограничиться короткими взаимными приветствиями.
– Король ждет вас, господин посол, – тихо шепнул ему появившийся из-за портьеры слуга.
– А, вот и вы, – хмыкнул Сигизмунд, увидев склонившегося в почтительном поклоне Рюмина.
– К услугам вашего величества, – отозвался тот.
– К услугам?! – саркастически воскликнул король. – Как бы не так! Вы, милейший, присланы самозваным русским царем, чтобы ограбить и нас, и наше государство! Но знайте, хотя мы, подчиняясь обстоятельствам, были вынуждены признать Иоганна Альбрехта Мекленбургского на Московском престоле, но более никаких уступок не будет. Так можете ему и передать! Какое нахальство, требовать от нас Северские земли, Витебск и Левобережье с Лубнами. Да мы и на Чернигов согласились лишь потому, что это никому не нужная пустошь! Полоцк! Какой, к дьяволу, Полоцк?! Там мои войска! Попробуйте только напасть!
– Ваше королевское величество, – с изысканной вежливостью начал дьяк, дождавшись окончания королевского словоизвержения. – Все усилия нашего царя Ивана Федоровича направлены исключительно на поддержание мира в Русском царстве. И если ему не удастся помириться с вами, то он просто вынужден будет заключить союз с султаном Османом. Поймите правильно, и наш христианнейший государь, и я лично всем сердцем против этого противоестественного союза, но если нам не оставят выбора, мы будем просто вынуждены пойти на этот ужасный шаг. А если вспомнить, что с королем Швеции Густавом Адольфом нашу державу и без того связывают союз, родство и дружба, положение Речи Посполитой может стать совсем уж незавидным…
– Вы опять смеете угрожать мне? – подскочил Сигизмунд.
– Как можно! – вполне натурально возмутился Рюмин. – Мы лишь показываем, в какой ужасной ситуации оказались, и искренне молим вас о помощи, чтобы не допустить роковой ошибки!
– Хороша мольба! – всплеснул руками король. – Вы приставили мне нож к горлу и говорите, что просите помощи!
– Ваше величество, простите мою дерзость, но вы с моим государем уже были врагами, и ничем хорошим это не кончилось. Может быть, пришло время для дружбы?
– Нам нужно подумать, – наморщил лоб король. – Вскоре вы получите наш ответ, а теперь ступайте!
Выйдя из королевских покоев, Рюмин облегченно вздохнул и отправился искать Кетлеров. У него имелось одно деликатное поручение к братьям герцогам, и то, что они сами приехали в Варшаву, оказалось большой удачей.
Курляндия – маленький осколок некогда славного Ливонского ордена, зажатый между владениями богатой, но не слишком хорошо устроенной Речи Посполитой и так и зыркающей, где бы урвать кусок чужого добра, вечно голодной Швеции. Правили там потомки последнего гроссмейстера – братья Вильгельм
