33
ХАННА
Сегодняшняя смена в отделении неотложной помощи просто сумасшедшая. На шоссе 280 произошла авария, образовалась пробка, и к нам привезли всех менее критичных пациентов. По крайней мере, это занимало меня до тех пор, пока пациентов не перевели в операционную или палаты, и в отделении все успокоилось. В приемной никого нет, кроме меня и Рейчел Томас. В старших классах она была на класс старше меня. Болельщица. Королева выпускного. За всю свою жизнь мы сказали друг другу всего пару слов.
Мэг писала мне всю ночь, проверяя, как я. Я сказала ей, что ничего не случилось, когда она забирала меня. Как всегда, подруга знала, что я лгу. Но в кои-то веки я осталась верна своей лжи и сказала ей, что просто не захотела будить Ноя, поклявшись, что ничего не случилось.
Зачем я это сделала? Потому что не хотела признавать, что, возможно, она была права насчет него.
Друзья…
Закатываю глаза, вспоминая, как он сказал это, а затем гнев вспыхивает в моей груди. Не на него, а на себя, потому что, как бы мне ни хотелось злиться на него, я не могла. Он никогда не говорил, что мы нечто большее друг для друга. На самом деле, в тот вечер в аэропорту он назвал меня другом. Ной был городским сердцеедом. Он мог заполучить любую девушку. Он даже не знал, что я девственница, то есть, боже мой, мне же двадцать лет. Я встречалась с Максом Саммерсом. Я лучшая подруга Мэг МакКинни, конечно же, он предполагал, что мы с ней птицы одного полета… Беру телефон, уставившись на сообщение, которое он прислал утром. Вздохнув, отвечаю на сообщение:
«Я позвоню тебе, когда освобожусь».
— Итак, — говорит Рейчел, откидывая свои светло-рыжие волосы через плечо и прислоняясь к стойке. — Я слышала о вас с Ноем Грейсоном… — Улыбнувшись, она приподнимает бровь.
— О, эм, — жар омывает мое лицо, и я кладу телефон на стойку, — мы друзья.
Мне хочется вжаться в стену.
Рейчел дергает плечом.
— Ага… — То, как она это сказала, заставляет меня съежиться. — Мы с ним тоже были друзьями, — говорит она, закатив глаза. — Очарователен, не правда ли?
Я еще не сказала ни слова, но уверена, что мое лицо выдает все, что я хотела бы сохранить в секрете.
— Он милый.
Рейчел смеется.
— Милый? Да, он слишком милый. У него есть способ заставить тебя почувствовать, что ты — единственная во всем в мире. Боже, как он красиво говорил, и даже когда я знала, что все это гребаная ложь, я верила в это. Настолько он хорош. — Она встает и хватает бумаги из принтера. — Послушай, это не мое дело, детка, и мой опыт общения с ним, ну, — она пожимает плечами, — это был мой опыт, но просто будь осторожна. Он облажается, и я не думаю, что Ной даже понимает, что делает с девушками.
Проходя мимо, она похлопывает меня по спине и входит в единственную занятую палату.
Стараюсь не обращать внимания на ее слова. Закрываю глаза, барабаня пальцами по столешнице. Затем поправляю рабочую станцию.
Друзья…
Он назвал меня другом после того, как пообещал, что мы пройдем через все вместе. Господи, как же я могла быть настолько глупой? Вынимаю телефон по пути в туалет, набираю его номер и прижимаю трубку к уху, когда закрываю дверь ванной.
— Номер, на который вы пытались дозвониться, имеет ограничения на звонки, что мешает завершить ваш звонок. — Линия оборвалась.
Я убираю телефон от уха и смотрю на экран, на котором все еще имя Ноя.
— Что за чертовщина? — бормочу себе под нос, мой пульс медленно набирает темп. Снова набираю номер.
— Номер, на который вы пытались дозвониться, имеет ограничения на звонки, что мешает…
Повесив трубку, засовываю телефон в передний карман халата и упираюсь ладонями в фарфоровую раковину. Уставившись на свое отражение, убеждаю себя, что этому есть логическое объяснение. Когда закрываю глаза, все, что могу видеть, это то, как его подбородок упал на грудь, когда он был на мне. То, как его губы сомкнулись, когда он выдохнул: «Боже… Ханна».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мое сердце сжимается в груди.
Мэг меня предупреждала.
Мой брат меня предупреждал.
Как и мой отец.
И чертова леди из салона красоты...
Но мама сказала, что я не должна сожалеть, и не прошло и суток, как я уже жалею об этом. Я все еще чувствую боль, и каждый мой шаг напоминает мне, что он был внутри меня.
Откуда, черт возьми, тебе знать, о чем ты пожалеешь? Если не рискнуть, конечно? Но ведь это сладкая ложь, не так ли? Вы всегда можете сожалеть о том, что не сделали что-то, но это сожаление должно отличаться от того, чтобы действительно пройти через что-то и осознать, что вы были неизбежно неправы, делая это?
Распахиваю дверь туалетной комнаты, возвращаюсь на сестринский пост и заполняю бумаги, которые оставила на мистера Смита.
Рваная рана на левой щеке. Два шва.
На моем телефоне всплывает сообщение.
Мэг: Я убью этого маленького ублюдка! Где он, черт возьми?!!!!
В приложении скриншот селфи со страницы Дейзи Бенсон в Facebook. За ней деревянная дверь с номером 33. Она стоит на крыльце дома Ноя. Подпись гласит: «Впереди моего друга Ноя Грейсона ждут великие дела. Не могу дождаться, чтобы рассказать об этом всему миру, детки». Сглатываю комок в горле, когда смотрю на дату. Вчера, за час до того, как он приехал за мной.
Мэг: Позвони мне!
Друзья…
Я смеюсь, чтобы не заплакать, потом перевожу дыхание. Сожаления?
Господи, я могла бы сожалеть, что спала с ним. Могла бы сожалеть, что осуществила какую-то глупую фантазию. Хорошо. Но то, что я чувствую, зная, что была достаточно глупа, чтобы любить его, это сожаление, которое режет так, что я не думаю, что когда-нибудь переживу это.
Я позволила ему стать для меня всем, когда сама была для него ничем.
На моих часах жужжит будильник, и я выключаю его. Борясь с волной гнева и отвращения, спешу к табельному таймеру. Засовываю бейдж в считыватель, задыхаясь от эмоций.
— Ты закончила? — спрашивает Рейчел.
Я просто киваю, хотя мне хочется закричать на нее, спрашивая, какого черта она сейчас со мной разговаривает. После двенадцати лет учебы и двух месяцев работы. Почему именно сейчас? Потому что она знает, вот почему. Ей жаль меня, потому что я была той самой идиоткой из любовных историй: хорошей девочкой, которая влюбилась в плохого мальчика. Но я не хочу ею быть!
По телевизору закончилась викторина «Риск», и я смотрю на маму, спящую на своей кровати. Даже во сне видно, как ее лицо исказилось от боли. Поцеловав ее в щеку, хватаю пульт, выключаю телевизор и иду в свою комнату.
Лежу на кровати, как всегда, уставившись в потолок. Мой разум не останавливался достаточно долго, чтобы дать мне передохнуть. Мысли кружатся взад и вперед между мамой и Ноем. Наконец, беру свой телефон с тумбочки и открываю Facebook, уставившись на его последнее сообщение.
«Потерял свой телефон, как и все свои контакты. Меня нет в городе, долгая история. Вернусь в четверг и все расскажу. Я не хотел, чтобы ты подумала, что я просто сбежал. Не знаю, как справиться с этим дерьмом, но я скучаю по тебе. Ты много значишь для меня, Ханна».
Смотрю на это сообщение добрых десять минут, прежде чем кликнуть на его фотографию в профиле. Странно, как ты можешь слышать чей-то голос в своей голове, как воспоминания могут наводнить твой разум, как какой-то нежеланный призрак. Прислоняюсь головой к изголовью кровати, прежде чем бросить телефон на кровать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я ведь знаю Ноя, не так ли?
Ной, которого я знала, не был тем парнем, о котором предупреждала меня Мэг, о котором сплетничали дамы в маникюрном салоне, который давал пустые обещания Рейчел Томас. Так, может быть, я все-таки не знаю его настоящего?
