— Да.
Ной целует меня в лоб.
— Хорошо. Я хочу, чтобы тебе было хорошо.
Я судорожно сглатываю. В моей голове вихрь вопросов, ураган тревог. Сделав еще один глубокий вдох, он похлопывает меня по спине и выбирается из-под меня, сдернув презерватив по пути в ванную. Я смотрю, как он пересекает комнату, как мышцы его спины движутся в лунном свете, льющемся в окно. Ум — забавная штука. Мастер обмана. Несколько мгновений назад я была убеждена, что то, что мы разделили, было высшим актом любви, но теперь лежу, размышляя о том, что же это было на самом деле. Смотрю на обертку от презерватива на его тумбочке, затем на полуоткрытый ящик, прежде чем приподнимаюсь, чтобы заглянуть внутрь. Нахожу там открытую коробку с презервативами. Вокруг валяются несколько пакетов, один из которых явно открыт и пуст. Мой желудок сжимается, и я откидываюсь на подушку, прежде чем провести рукой по лицу.
Ной выходит из ванной и, забравшись в постель рядом со мной, обнимает меня одной рукой. Мне хочется спросить его, кто мы друг другу, но не могу себя заставить. Не сегодня. Я просто хочу лежать в темноте, прижавшись к его теплому телу, и притворяться, что не пожалею о том, что только что сделала.
32
НОЙ
Ханна заснула, а я не могу.
Мои мысли в штопоре замешательства. Я никогда не чувствовал такой связи с другим человеком, и это пугает меня до чертиков. Любовь не слишком баловала меня, и я изо всех сил старался держаться подальше от чувств к кому-либо, кроме бабушки. Но судьба не оставила мне особого выбора с Ханной, она продолжала бросать ее мне в лицо, и я не мог игнорировать ее. Любой мужчина был бы глупцом, если бы не влюбился в такую невероятную девушку, как она.
Вздыхаю, вдыхая аромат ее волос. Амбра и жасмин. Я улыбаюсь. Ничего сексуального. Ничего чувственного. Аромат такой чистый, как и она сама. Я почти оступился и сказал ей, что люблю ее. Эти слова вертелись у меня на кончике языка, когда я скользнул в нее, было правильно произнести их, но страх заставил меня молчать.
Сейчас она в плохом положении, имея дело со своей мамой и всем остальным, и часть меня не могла не думать, что это все, что я — всего лишь способ игнорировать дерьмовую часть ее жизни. В конце концов, несчастье любит компанию, и я уверен, что общение с такими, как я, должно было заставить ее почувствовать, что ее жизнь не так уж плоха. Вопрос лишь в том, должен ли я продолжать влюбляться в девушку, которая, как я знал, однажды проснется и поймет, что у нее нет будущего со мной? Я ни хрена не мог ей дать. Ничего.
Если только это дерьмо о Брайсе не было правдой, тогда, возможно, я мог бы…
И в этом еще один вопрос, что, черт возьми, я должен был с этим делать? Если он хочет, чтобы я поехал в Нэшвилл, я должен просто сказать ей: «О, я знаю, что твоя мама умирает, но я должен уехать на некоторое время». Застонав, уставился в потолок. Я не могу беспокоить ее, если из этого ничего не выйдет, и, кроме того, если это просто куча дерьма, зачем делать вид, что я верю, что способен на что-то подобное? Нет, я просто буду держать рот на замке.
Ханна перекатывается на спину, и я смотрю на нее. Лунный свет, льющийся в окно, заливает ее лицо серебристым светом. Боже, она великолепна. Мне не нужен секс с ней. Я просто нуждаюсь в ней. Я уже слишком глубоко погряз в этом, я знаю это, когда провожу кончиком пальца по ее губам. Она спит, так что это безопасно…
— Я люблю тебя, Ханна Блейк, — шепчу я.
Эти слова кажутся такими чуждыми на моем языке, но, боже, это ощущается так, как будто я только что исповедался в своих грехах священнику. Я чувствую облегчение, потому что понял, что моя циничная задница может любить кого-то, даже не пытаясь. Просто должен быть правильный человек.
Когда просыпаюсь на следующее утро, Ханны нет в постели. Натягиваю спортивные шорты, справляю нужду и обнаруживаю, что она уже одета и сидит на ступеньке из шлакоблоков перед моим домом, просто глядя на заброшенный двор Старика.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Когда дверь за мной закрывается, она вздрагивает.
— Привет, — говорю я.
— Привет.
— Как давно ты встала?
Ханна пожимает плечами. Черт, я просто знаю, что она сожалеет о прошлой ночи. Сажусь рядом с ней и дергаю один из высоких сорняков, выглядывающих из-за крыльца дома.
— Просто слишком много мыслей
— Да уж… — Провожу рукой по ее спине. — Ты в порядке насчет прошлой ночи?
Она кивает.
Господи, она точно жалеет об этом!
— Я имею в виду, я просто... — она фыркает. — Не знаю.
— Я не собирался этого делать, спать с тобой, я...
Она не весело смеется, качая головой.
— Вау, отличный способ заставить девушку чувствовать себя хорошо.
— Нет, я не это имел в виду. — Ханна слегка отстраняется от меня. — Послушай, просто я очень забочусь о тебе.
— Да, и я забочусь о тебе.
Я судорожно сглатываю. Неприятный жар уязвимости ползет вверх по моей шее. Есть два способа узнать, что девушка чувствует к тебе: прямо сказать ей, что ты чувствуешь к ней, или заставить ее думать, что она тебе безразлична. Если бы я сказал Ханне о своих чувствах, она могла бы пристрелить меня, как раненую птицу, или, что еще хуже, она, возможно, почувствовала бы себя вынужденной сказать мне, что тоже любит меня, просто чтобы не причинить мне боль.
— Вот что делают друзья — заботятся друг о друге, — я съеживаюсь, когда говорю это. Она напрягается под моей рукой. Мое сердце бешено колотится о ребра.
Ханна качает головой.
— Я даже не знаю, что делаю.
Значит, нас двое.
Она вскакивает на ноги и поворачивается ко мне лицом. Выражение ее лица нечитаемое, и это пугает меня до чертиков. Что, черт возьми, я делаю?
— Я хочу большего с тобой, — говорю я. — Всегда хотел.
Она сжимает губы в жесткую линию.
— Честно говоря, я сама не знаю, чего хочу. Я не знаю, что мне сейчас нужно. Я просто…
Сомнение укореняется во мне. Она не нуждается в стрессе из-за того, что было между нами, и, честно говоря, я даже не знаю, смогу ли быть тем, что ей нужно в этом аспекте. Я незрелый, неустроенный, но, черт возьми, я люблю ее.
— Тогда не думай об этом, — говорю я, обнимая ее за плечи.
Когда подхожу, чтобы поцеловать ее, она едва целует меня в ответ.
— Не делай этого, — выдыхаю я.
Звук гравия, хрустящего под шинами, привлекает мое внимание. Смотрю в сторону дороги и вижу машину Мэг, въезжающую подъездную дорожку. Я не смогу удержаться от саркастического смешка.
— Вау, ты собиралась просто сбежать? — Я вскидываю руки вверх. — Вот так просто?
— Мне нужно домой.
— Ты могла бы разбудить меня.
— Мне просто нужно... подумать о том, что я делаю, Ной.
— Ладно. Все нормально.
— Я не могу сохранять ясную голову, когда нахожусь рядом с тобой.
Я молча киваю.
— Да, хорошо, понятно, — отступаю на шаг, — просто дай мне знать, когда у тебя прояснится голова. — Разозлившись и обидевшись, распахиваю дверь и вхожу внутрь, прежде чем она успела сказать что-нибудь еще, и направляюсь прямо к холодильнику, чтобы взять пиво.
Может, мне и не стоило говорить эту чушь про друзей, но все равно она уже приняла решение.
Я отхлебываю пива.
Ханна позвонила своей гребаной подружке, чтобы она приехала за ней.
Выбрасываю пустую банку из-под пива в мусорное ведро и слышу, как в моей спальне зазвонил телефон. Ругаясь себе под нос на свою глупость, иду в свою комнату и хватаю телефон.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Да? — говорю я, потирая шею.
— Ной, это Брайс. Снова.
— Слушаю.
— Как я уже сказал, когда ты повесил трубку в первый раз, я увидел видео, где ты исполняешь одну из моих песен, и был впечатлен.
— Спасибо.
— Настолько, что я показал его своему агенту. Я всегда ищу новые голоса для совместной работы, я хочу пригласить тебя записать со мной песню.
