– Смотри, аккуратно, Дмитрий. – Старик в очередной раз погрозил юноше пальцем, но уже не как грозный наставник, а скорее как бдящий чувствительный товарищ.
– Тише воды, ниже травы. – Дмитрий сделал неопределенный жест рукой и осторожно улыбнулся старику.
3
Подойдя к дому тетки, Грым позвонил в дверь. Анна Владимировна открыла сразу же. Это была красивая женщина татарской внешности, чуть крупноватая, с умеренными округлостями в нужных местах. В свои пятьдесят четыре года она выглядела не старше сорока пяти. Бежевое платье с внушительным декольте и мелированные волосы, собранные в хвост, делали её ещё моложе и привлекательнее.
– Ну, заходи, депутат. – Игриво пропела Анна Владимировна. – Дайка я тебя поцелую хоть.
Одарив племянника крепким поцелуем, тетка велела ему чувствовать себя как дома, а сама ушла на кухню. Пока она шла, Грым медленно расстегивал пуговицы пальто, и бесстыдно любовался прелестями своей тётки.
На кухне тёти Ани дымились сковородки, на столе стояли тарелки с сырой рыбой, нарезанной тонкими кусочками, с тестом, с какой-то бело-желтой жидкостью, и с бордовым джемом.
– У меня ещё, как видишь, ничего не готово. – Извинительным тоном сказала Анна Владимировна. – Я погорячилась, не рассчитала…
– Всё о’кей. – Грым замахал руками, улыбнулся тетке. – Все как в лучших домах Лондона.
Дмитрий уселся на табурет, упершись спиной о стол. Анна Владимировна продолжила кулинарные хлопоты. Открывая крышку сковородки, она мельком глянула в зеркало, что висело сбоку от газовой плиты, и заметила вожделенный взгляд племянника. Понимая, что причина этого вожделения находится в ней, Анна Владимировна прикусила нижнюю губу и сокрушенно мотнула головой.
Грым, поняв реакцию тетки, перевел взгляд на окно – на клены и каштаны, с которых уже облетели почти все листья.
Созерцать осеннюю природу ему пришлось недолго – в дом явился супруг Анны Владимировны.
Василий Григорьевич вошел в дом, и, не разуваясь, вошел в кухню.
– Дай-ка, товарищ депутат, я тебе руку пожму.
Дмитрий встал, учтиво склонил голову, и вложил свою интеллигентную ручку в широкую мускулистую длань Васили Григорьевича.
– Ты, Димка, обожди малость. Мы еще не готовы…
– Обожду малость. – Димка сочувственно пожал плечами. – Какие проблемы…
– Молодец. – Василий Григорьевич положил ладони на плечи молодого депутата, и потряс его. – Вот таким и будь всегда. Теперь ты человек высокий, но…
– Ни черта я не высокий! – Дмитрий мягко прервал пожилого человека. – Я – исполнитель. Исполнитель социальных необходимостей.
– Вот это ты молодец. А ты с коллегами отмечал свое посвящение?
– Нет.
– А чего? Должна ж быть какая-нибудь светская вечерина?..
– Я не интересуюсь светской жизнью. – С вялой улыбкой ответил Грым. – Она – больше суетна, чем интересна.
– Это верно. – Согласился Василий Григорьевич. – Аня, тебе помочь чего?
– Нет. Я сама, пожалуй, быстрее буду. – С игривой улыбкой ответила Анна Владимировна.
– Тогда мы с товарищем депутатом пойдем, в картишки перекинемся. Димка, ты как?
– Я в картишки – не очень.
– В шахматы?..
– Это можно. Я как раз Михалыча давно не видал.
– Да, и он рад будет тебя повидать.
Михалыч, к которому собрались наведаться Грым и Василий Григорьевич, жил через два дома. Это был пожилой коренастый человек с круглым лицом и маленькими узкими глазками, скрытыми за стеклами квадратных очков-хамелеонов.
Услышав трель дверного звонка, Михалыч бросил газету, которую читал, и неспешно поплелся к двери.
Открыв дверь, он увидел своего товарища, и, улыбнувшись, протянул ему руку для рукопожатия: – А, здорова, Васька. Я знал, что это ты. И депутата с собой приволок…
– Здрасьте, Кирилл Михайлович. – Дмитрий пожал мускулистую руку Михалыча.
После чаепития, пустопорожних разговоров о погоде, о последних событиях, Василий Григорьевич заявил другу: – Киря, давай я тебя в шахматы сделаю…
– Ну, давай. – Не сразу и с трудно скрываемым недовольством согласился Михалыч.
Яков Степанович сдержал слово – обыграл товарища «в сухую». Раздосадованный Михалыч выбежал из гостиной, недовольно бурча: «Не мой сегодня день! Нет! Не мой!.. Чтоб я этому болвану проиграл!..» Через секунду он вернулся, с тремя фужерами и бутылкой «Кадарки».
– Не мой сегодня день! – Уже громко заявил старик, откупоривая вино. – Надо выпить с горя!
Пока Кирилл Михайлович разливал вино по фужерам, Дмитрий с Василием Григорьевичем увлеченно играли. Победа была на стороне депутата.
– Молодец, депутат. Дай бог тебе таких же успехов в работе. – Михалыч язвительно усмехнулся, и, похлопав Дмитрия по плечу, удалился. Через минуту он явился, держа в руке поднос с большой тарелкой, наполненной бутербродами с ветчиной.
Поставив тарелку на журнальный столик, на котором стояли фужеры с вином, Михалыч торжественно поднял фужер.
– Димка, я желаю тебе не падать духом ни перед какими трудностями, и поднимаю этот кубок – за то, что ты рано или поздно дашь гари. Не только делами, но еще и под хвост надаешь всем своим будущим коллегам-пофигистам… Или чего не так?
– Все, в общем, так. – Бесцветно ответил депутат после недолгой заминки.
– За тебя, товарищ депутат!
Подождав, пока его товарищи поднимут свои фужеры, Кирилл Михайлович широко улыбнулся, чокнулся с Димкой, потом с Василием, и залпом выпил содержимое своего фужера.
Осушив фужеры, мужчины съели по бутерброду, после чего шахматные баталии продолжились.
Грым выиграл у родственника одну партию. Потом два раза проиграл. Когда вино было выпито, а бутерброды съедены, начинающий депутат заявил, что сегодня ни его день, и, вопреки уговорам пожилых товарищей, ушел к тетке.
4
Войдя в мастерскую, Григорий Полторухин подошел к пареньку в камуфляже. Это был его младший помощник, Степа Касанов. Молодой специалист сидел на лавке, созерцая взглядом коробку переключения передач на монтажном столе.
– Всё, хана, Степа. – Безнадежно выдохнул Гриша, разводя руками. – Петрович сказал, выгонит меня.
– А я сомневаюсь в этом, – бесцветно промолвил парень. Он с глуповатой ухмылкой смотрел на старшего коллегу, не понимая, шутит ли тот, или просто безвольно отдается очередному приступу меланхолии.
У него уже запредельный возраст – шестьдесят с «хвостиком», но это ведь не повод. – Подумал Степка. То, что он часто злоупотребляет спиртным – это, судя по всему, тоже не повод… Иначе его бы давно уволили…
– Думаешь, не выгонит? – спросил Полторухин, ехидно улыбаясь.
Парень с серьёзным видом кивнул. Григорий Павлович рассмеялся, и, присев рядом с парнем, дружески хлопнул его по плечу. В этот момент в помещение вошёл Андрей Козловский, и, с неприязнью глянув на Степу, спросил: – Чего сидим?
Парень неуверенно пожал плечами и, с опаской глянув на шофёра, пошёл к выходу. Когда он подошёл к двери, Козловский схватил его за плечо, и внушительно произнёс: – Давай-ка, иди к мойке, там лежит помпа. Отдраить её, как следует!
– У меня есть чем заниматься, – робко ответил возмущенный парень, убирая с плеча руку Андрея.
Мгновенно лицо истеричного Козлика побагровело.
– Ты, недоносок, хочешь сказать, что это не твоя работа?! – Прокричал он.
Степа, не выдержав взгляда рассвирепевшего водителя, посмотрел в сторону Полторухина. Тот по-прежнему сидел на лавке у стеллажа и откровенно посмеивался над беспомощностью своего младшего помощника.
– Что ты на Гришу пялишься! – снова выкрикнул Козловский и, поймав несмелый взгляд парня, лёгким движением руки вытолкнул его за дверь. Затем он легко ударил его кулаком в живот: – Ну так что, это не твоя работа?
– Нет, вроде как, не моя, – нерешительно вымолвил парень.
– А какая твоя работа? Откручивать гайки и помогать нести аккумуляторы в зарядку?
– Ну, да. Бывает и такое.
Он говорил не очень внятно, и голос его слегка подрагивал. Обозвав парня непечатным словом, Козловский обеими руками схватил его за воротник робы и прорычал: – Слушаться старших надо! Понимаешь?!
Ничего не ответив, молодой специалист с большим трудом высвободился из крепкой хватки водителя, и побежал к боксу. Козловский, злобно глядя ему вслед, тихо прорычал непечатное ругательство и ушел обратно в слесарную мастерскую.
Подходя к боксу, юный слесарь услышал позади себя голос Георгия Чернова: – Степка… А, Степка…
Степка сделал несколько шагов навстречу Батону, который чуть ли не бежал к нему с распростертыми объятиями. Подойдя к молодому специалисту, Чернов обнял его за плечи: – Занят, мой дорогой человечек?
– Нет, – ответил парень, морщась от запаха «перегара», исходящего от водителя.
– Вай, как замечательно! Давай, иди делом занимайся, – коробку откручивай. Вразумел?
– Вразумел.
– Давай, браток, давай. – Чернов нагло усмехнулся, и, небрежно толкнув парня в плечо, направился к мастерской.
