— Вы любите риск? — злобно сверкая очками, спрашивала психиатр. — Стремитесь к смерти? Она вас притягивает, да? Признавайтесь. Говорите честно, как на исповеди. Я вас насквозь вижу: по типу психики вы смертник. Камикадзе. Везде, надо и не надо, на рожон лезете, ищете смерть. Так что ли? — в глазах психиатрши загорелось мрачное злорадство, она была очень горда своей прозорливостью.
Загинайло косо умехнулся:
— Самурай — сам умирай. А по-нашему — умирать, так с музыкой.
На этом допрос прекратился. Вопросы иссякли. Все было ясно, как божий день. Психиатр была последней в медкарте, на ней завершалась череда испытаний. Осталось получить заключение главврача медкомиссии: прошел — не прошел Сциллу-Харибду. Вскоре узнали: все восемь офицеров признаны годными для службы в органах МВД.
III
Загинайло опять пошел ночевать на водолазный плотик. По Большой Морской. Посреди тротуара на раскладном стульчике старик в тулупе, препоясан веревочкой, на голове шлем-миска с шишаком. В руке плакат: оперный певец Петров. Помогите русскому певцу, издыхающему голодной смертью, отдавшему жизнь служению родине и искусству. Певец, задрав старое, небритое лицо к небу, пел арию Сусанина из оперы Глинки «Жизнь за царя». Загинайло сунул ему червонец. Певец поблагодарил низким поклоном, так, что шлем-миска чуть не свалилась с его головы, приложил руку к сердцу, спрятал подаянье в тулуп и продолжал петь. Загинайло отошел от него. Раздался женский визг и звон разбитого стекла. Из магазина выскочил бродяга, рот оскален, в зубах кость с остатками мяса, только что стащил с прилавка в мясном отделе. За ним гнались три дюжих мясника в фартуках и с ножами. Беглец вихрем промчался мимо Загинайло, мясники за ним. Все, и беглец, и погоня, исчезли в узеньком дворике между домами, похожем на щель. Бродяга, споткнувшись, упал. Мясники настигли, началось избиение. Били ногами. Слышались звуки ударов и стоны жертвы. Загинайло пошел туда, но его опередили. У тротуара затормозил патрульный милицейский газик, и два молодца, вооруженные дубинками, быстро навели порядок. Всех четверых повели к машине. Бродягу пришлось волочь, он ревел и колотил ногами об асфальт, из его неразборчивых криков с трудом можно было понять, что у него переломаны все ребра, отбиты печень, почки и мочевой пузырь, а потому он требует денежного возмещения. Бродягу кинули в кузов, как мешок костей. Мясников, потолковав с ними минуту, отпустили, и они друг за другом, в широких клеенчатых фартуках, с зажатыми в руке разделочными кинжалами, вернулись в свой магазин.
Загинайло на автобусе добрался до порта. Только рот раскрыл, пропустили беспрепятственно и паспорта не спросив. Тем же путем на плотик. В водолазной хибаре никого. Жратва оставлена: тушенка, хлеб. Заморил червяка. Лег на топчан… Его разбудил громкий голос бригадира водолазов Абдураимова.
— На глубине шестьдесят метров! — восклицал с горечью в голосе Абдураимов. — Эх вы, шланги! Четвертый за осень!
— Ты чего? — спросил, сев на топчане, Загинайло. Он озирался, ища собеседника водолаза, но в хибаре, кроме них двоих, никого не было. — С кем разговариваешь?
— С тобой, с кем же еще, — удивился Абдураимов. — А ты дрыхнешь. Приютил подлеца, а мне слово сочувствия от тебя надо услышать. И чего ты орешь во сне? Бредишь. Споришь с кем-то, чего-то доказываешь, требуешь ответа на свой вопрос. Обожрался пайком, что ли? Вот и кошмары…
— Да. Снится дребедень какая-то, — согласился Загинайло. — А ты-то чего заговариваешься, у тебя-то что случилось? — спросил он, зевая. — Любимая кошка начальника порта опять пропала, что ли?
— Какая там кошка! — печальным голосом отвечал Абдураимов. — Еще один мой водолаз со дна не вернулся. Скоро один тут на плоту останусь. Эх, где вода, там и беда! — заключил он мрачно, словно подводя итог всему своему горестному жизненному опыту…
Утром нового дня Загинайло опять посетил отдел кадров в доме № 145 на Литовском проспекте. Он принес благоприятное заключение медицинской комиссии. Начальник отдела кадров отсутствовал, хотя, казалось, его исполинские седые усы висели в сильно накуренном помещении, оставленные надзирать над своими молодыми инспекторами. Делом Загинайло занимался рыжий, как подсолнух, младший лейтенант Лебеда. Здесь звали его просто Рыжик. Он доброжелательно выслушал Загинайло.
— Ну, дело в шляпе! — воскликнул он. — Поздравляю! Через денька три и ксива будет готова. В четверг поеду в Управление. А ты пока, чтоб время не терять, на склад обмундирования дуй. Бумажечку дам. Это за Финляндским вокзалом. Арсенальная улица. Там всегда машины на километр стоят. А еще тебе ориентир — пожарная каланча. Башня такая высоченная, красная, далеко видно. Иди на нее, не сворачивая, и как раз на склад напрешься. Найдешь. Не в лесу же. Получишь новую форму. Советую насчет мундира: не брать готовое. Шьют-то по стандарту, на одну фигуру, усредненный образец. Да и шьют-то уголовники. Готовое — дрянь, не бери, а лучше взять материал, у нас свое ателье для офицеров, высший класс сошьют, как в Париже. И льготно, со скидкой. Вот на мне! Смотри! Как влитой! — рыжий инспектор вскочил из-за стола, приосанясь и выпятив колесом грудь. Новенький, мышиного цвета мундир сидел на нем весьма элегантно, даже щегольски.
Загинайло не стал отрицать преимущество индивидуального пошива. Взяв у инспектора Лебеды направление на склад, он повернулся уходить.
Только он хотел взяться за дверную ручку, дверь рванули снаружи, и в помещение влетел, как вихрь, грузный майор, глаза-шары, нос — багровая груша. С разбегу он наткнулся на Загинайло и чуть не сшиб его с ног, хотя тот отличался чрезвычайной устойчивостью и всегда крепко стоял на своих коротких относительно туловища сильных лапах.
— Столкновение слона с носорогом! — воскликнул с живостью Лебеда. Другие два инспектора и машинистка, прервав свою бумажную работу, тоже с напряженным вниманием взирали на нового посетителя.
— Рыжик! Где твой начальник долбанный? Что он мне какую-то ахинею прислал! Лапшу вешает!
— Нет его. В Главное Управление вызвали. На Литейный. С утра злой был. Говорит, против него заговор, вытурить хотят. А на его место своего поставят, кто попокладистей будет. Стариков, говорит, убирают, такая теперь политика, омоложение кадров идет.
— А это кто? — задал вопрос майор-вихрь, ткнув красным пальцем в грудь Загинайло.
— Знакомься. Пополнение. Твой новый командир взвода. Возглавит твой осиротелый четвертый взвод.
Майор сначала окинул Загинайло с головы до ног оценивающим взглядом, потом протянул лапищу для рукопожатия.
— Бурцев, командир первого батальона, — назвал он себя.
— Тебе повезло, — сказал он Загинайло, — получишь самый дисциплинирован-ный взвод, лучший во всем полку. Остальные — сброд, алкаши и бабники, головорезы и мерзавцы, вор на воре. Давно пора разогнать эту банду, да некому работать будет. А твой взвод — образцовый. Золотой эталон мер и весов. Рыцари, святые Георгии, честь и совесть наших органов, над каждым нимб светится. Работают за идеал, а не за свою нищенскую зарплату. Так что должен уразуметь — мы тебе бесценное сокровище вручаем. Понял? — майор посмотрел на Загинайло куда-то поверх его головы, может быть, в надежде увидеть светящийся над ней нимб, но так и не заметил ничего похожего на сияние. — Ни хрена ты не понял! — яростно махнул рукой ураганный майор. — Ничего, придешь ко мне в батальон служить, я с тобой проведу политбеседу. А ты, Рыжик, цветочек аленький! — обратился он к инспектору. — Не сопли жуй, а оформляй его скорей. У меня взвод без головы, злые, забубенные, нервы раздерганы, как нитки, котел вот-вот взорвется, а вы тут сопли жуете! — кинув упрек всем трем инспекторам, которые, давно уж зная нрав громкокипящего комбата, весело взирали на него из-за своих канцелярских баррикад, таким же железным вихрем вылетел вон, саданув со всего размаха дверью так, что на столы инспекторов посыпалась с потолка известка.
Загинайло скоро нашел склад обмундирования за Финляндским вокзалом. Арсенальная улица. Скопление машин. Как инспектор Лебеда говорил. Машинами запружена вся улица. Едва протиснешься сквозь этот строй грязных бортов и колес. Фургоны, фургоны — до самых ворот склада. У ворот скучал автоматчик в черном бронежилете, как жук, в каске-лоханке с ремешком под подбородком. Взглянув на предъявленную бумагу, он смачно сплюнул себе под ноги. Молча пропустил в ворота, не сказав ни единого слова и даже отвернувшись. Загинайло попал на широкий двор, кругом здания казенного армейского образца. Он направился к ближнему входу. Как раз, куда ему надо. На втором этаже комната. На двери написано, что тут обслуживается полк охраны № 3. Ну, значит, его подразделение, ему сюда. Там и без него натолкалось таких же. Три девушки работают. Занимаются обмундированием полка. Каждая занимается одним из трех батальонов. Примерно через полчаса Загинайло дождался своей очереди и, представ перед сидящей за столом дородной девушкой-инспектором, предъявил ей свое направление из отдела кадров. Та завела на него учетную карточку, зачитала длинный перечень всего, что ему положено получить на складе, и вручила ведомость на получение всего этого. Загинайло отправился на склад. Складские помещения протянулись через весь двор, к входам вели широкие помосты для заезжания тележек. Склад № 2, как указано в ведомости. Сюда, значит.
