Черчилля, действовавших через Кристофера Соумса, который был не только доверенным лицом и зятем премьер-министра, но и его личным секретарем в парламенте. По ходу дела участники «кризисного штаба» консультировались с другими высокопоставленными консерваторами, в частности с Ричардом Остином Батлером, фактически третьим лицом в Консервативной партии, согласие которого и оказалось решающим. Как только Батлер сказал «да» (а это было весьма благородно с его стороны, поскольку он вполне мог сам пробовать выдвинуться на высшую должность), Черчилль смог через Ласеллса по телефону порекомендовать королеве вариант «смотрителя» на случай, если болезнь потребует его отставки. Но, что самое главное, премьер-министр в ходе этих переговоров так и не дал понять, насколько он болен. «Уважаемый премьер-министр, – сочувственно писала ему Елизавета при первых же новостях о «временных неудобствах» Черчилля, – я с сожалением узнала от Томми Ласеллса, что вы в последние несколько дней не очень хорошо себя чувствовали. Надеюсь, что это не очень серьезно…»
«Временные неудобства»? В седьмой серии вежливый, но явно не встревоженный тон письма королевы означает для Клементины Черчилль, что муж чего-то недоговаривает. «Что именно ей известно? – подозрительно спрашивает она. – Судя по тону письма…»
«Она думает, что я простужен, – робко признается ее муж. – Знай она правду, она запретила бы мне покидать постель» (в данном случае – заставила бы подать в отставку. – Прим. ред.). Исторические документы ясно показывают, что Черчилль решил, как он любил говорить, «прикинуться свиньей». В кризисной ситуации он прибегал к любой тактике, какой бы грязной она ни была, чтобы добиться своего. Премьер позаботился о том, чтобы в июне того года слово «инсульт» не ушло дальше стен поместья Чартуэлл: из официального медицинского бюллетеня были вырезаны слова «нарушение мозгового кровообращения», а кроме того, он взял с Соумса и Колвилла слово сохранить в тайне подробности своих объяснений с Дворцом. По свидетельству доктора Морана, «он сказал королеве, что надеется скоро появиться на работе и вернуться к своим обязанностям». Это был умышленный обман, который Питер Морган раскрывает так, чтобы довести седьмую серию «Короны» до драматического завершения. По мере того как в конце июня и июле 1953 года в стране разворачивались драматические события, Черчиллю удалось довольно значительно поправить здоровье после инсульта, и он продержался на Даунинг-стрит еще 20 месяцев. К тому времени, когда Елизавета II узнала правду о его состоянии, премьер-министр уже вернулся к активной работе: обсудил с президентом США Эйзенхауэром угрозу, исходящую от взрыва в СССР водородной бомбы, выступил в палате общин и даже собрал в октябре в Маргите конференцию Консервативной партии, на которой выступил с вдохновенной речью. После коронации Елизавета II уже не стала возвращаться к событиям того лета, да это и не имело особого смысла. Но мы завершаем просмотр седьмого эпизода интересным упражнением в том, как бы это могло быть.
«Знаю, управление не моя работа, – говорит Елизавета раскаявшемуся маркизу Солсбери, которого она вызвала во дворец. – Однако я обязана обеспечить эффективное управление. Но как я могу это сделать, если мои министры лгут, сговариваются и скрывают от меня правду? Вы помешали мне исполнять мои обязанности. Вы самонадеянно препятствовали нормальному функционированию Короны».
Морган считает, что по отношению к Черчиллю королева была бы еще более сурова. «Я еще совсем молода и только начинаю служить своей стране, – говорит Елизавета. – И я бы никогда не подумала, что мне придется читать нотации человеку, который столько сделал для Британии и который настолько старше меня. Однако вы ведь были на моей коронации. А значит, вы своими ушами слышали, как я принимала клятву в том, что буду править своим народом в соответствии с существующим законом и традициями. И один из этих законов гласит, что избранный премьер-министр должен быть здоров как рассудком, так и телом. Это не назовешь завышенным требованием, вы согласны?»
«Да», – понуро отвечает удрученный премьер-министр. Королева продолжает: «Но, насколько я знаю, на прошлой неделе вы не были вполне здоровы рассудком и телом, верно? Однако вы предпочли не ставить меня об этом в известность. Это решение я воспринимаю как предательство доверия не только и не столько между нами как представителями неких институтов власти, но и на уровне наших личных отношений».
Сэр Джон (Джок) Руперт Колвилл (1915–1987)
Личный секретарь принцессы Елизаветы (1947–1949) и Уинстона Черчилля (1951–1955)
В первом сезоне сериала его роль исполняет Николас Роу.
Когда Уинстон Черчилль в 1951 году вернулся на Даунинг-стрит, он объявил, что офис личного секретаря премьера «пропитался социализмом», оставшимся от Клемента Эттли, и пригласил на эту должность Джока Колвилла. Тот служил помощником его личного секретаря на протяжении большей части войны. Так получилось, что именно проницательные по оценкам и забавные по форме дневники Колвилла являются основным источником информации о политических маневрах и злоключениях Черчилля в последние годы его пребывания на посту премьер-министра.
Как личный секретарь принцессы Елизаветы, Колвилл также испытал на себе характер будущей королевы, когда, не подумав, принял предложение лейбористского правительства отправить свадебное платье принцессы в турне коммерческих показов по всей Северной Америке. «Я могу назвать пять очень веских причин для того, чтобы этого не делать», – заметила Ее Королевское Высочество и тут же перечислила все возражения, которые Колвилл затем передал канцлеру казначейства. Через несколько дней тот прислал написанные от руки извинения, в которых признавался, что подписал предложение, не придав ему никакого значения. Он принял все доводы принцессы, и ее свадебное платье было снято с коммерческого показа.
Елизавета подходит к ящику, достает свою старую, много повидавшую тетрадь и открывает ее, исписанную детским почерком. «В 1867-м, – читает она раскаивающемуся премьер-министру, – Уолтер Бэджот писал: „Исполнение Конституции завязано на двух силах: деятельной и благородной. Монарх является благородной, а правительство – деятельной. Две эти силы эффективны, лишь когда поддерживают одна другую. Когда доверяют друг другу”. Ваше поведение, разрушающее это доверие, было безответственным и могло иметь весьма серьезные последствия для безопасности этой страны». Королева делает паузу, чтобы убедиться, что ее урок усвоен, а затем спрашивает премьер-министра: «Как вы чувствуете себя сейчас?» – «Лучше». – «Хорошо. Но достаточно ли вы здоровы, чтобы продолжать службу?» – спрашивает она, вынуждая Черчилля признать: «Недалеко уже то время, когда мне придется уйти». Здесь вымышленный диалог из сериала начинает идти в ногу с историей. Одним из положительных результатов июньского кризиса 1953 года стала готовность Черчилля признать, что его силы иссякают и что он должен уступить резиденцию на Даунинг-стрит.
Согласно мемуарам Колвилла, в начале августа 1953 года
