– Не беспокойтесь! Не утону! Силы найдутся! – и, вдруг смягчившись, пожал Гале руку и тихо сказал: – Спасибо!
Подоспел запыхавшийся Виктор.
– Прогноз провидца! – бодрым тенорком воскликнул он. – Ты правильно поступил, не поставив заявочного столба. Лучше, что твоего имени нет под таким прожектом…
Алексея словно ударили хлыстом. Ничего не сказав, он круто повернулся и выбежал на улицу.
На миг ему показалось, что он снова на корабле. В лицо колючим снегом ударил ветер.
Алексей остановился, не зная, куда идти. Где же огни порта, бухты? Он был окружен плотной, летящей массой, стремящейся сбить его с ног, повалить наземь.
Едва рассмотрел он расплывшиеся пятна света. К ним, к этим еле видным огням, и побрел против ветра Алексей, сгибаясь, чтобы устоять на ногах. С огромным трудом преодолевал он чудовищную силу, которую только что предлагал использовать в таких астрономических размерах.
Ветер рвал его пальто.
Глава двенадцатая. Среди льдов
Алексей добрался до порта и стал разыскивать корабль Терехова среди ошвартовавшихся у пристани судов.
Грохотали краны. Над головой Алексея, вырванные из тьмы прожектором, проплывали по воздуху гигантские ящики или целые автомашины с крутящимися, казалось, колесами. Пыхтели лебедки. Сновали люди в капюшонах. Снежные вихри делали электрический свет матовым, словно прикрытым белой сеткой.
Алексей отыскал наконец корабль и поднялся по трапу на палубу. Мимо него пробегали моряки, занятые на погрузке. Слышались крики: «Вира! Майна! Еще немного!» Поворачивалась стрела с раскачивающейся на канате бочкой.
«Лишь бы не встретить Федора! Он наверняка следит за погрузкой…»
Втянув голову в плечи, Алексей пробирался вдоль палубных надстроек, пока не нырнул в свою каюту.
Закрыв за собой дверь, он, не раздеваясь, бросился на койку и маленькой подушкой закрыл ухо, словно хотел отгородиться от всего мира. Сейчас глаза его были сухи.
«Итак… в глубоком месте вас оставили, инженер Карцев, не для того, чтобы вы утонули, а для того, чтобы напрягли все силы. Значит, до сих пор они были напряжены недостаточно. Вопросы вам казались решенными, а народ требует подлинного обоснования этих решений. Так в чем же ошибка? Я считал, что стране нашей легко выполнить любое задание. А почему я так считал? Уверен был, что даже гору можно сдвинуть с места, если захотеть. Подрыться под нее, подвести под ее основание миллиард… или больше миллиарда шариковых подшипников, впрячь в гору миллион… или больше миллиона мощнейших машин и… сдвинуть! Не шапками, так машинами собирался закидать… Привык к тому, что можно поворачивать реки вспять, планировать новые моря, прорывать каналы по тысяче километров длиной, промывать котлованы морей, как чайную чашку, чтобы моря стали пресными! Привык к этому с детства так же, как привык к самолету и радио. Потому и считал, что создать энергобазу из ста тысяч ветряков вполне возможно. А вот люди, которые заинтересованы в выполнении подобного замысла, хотят выполнить его с наименьшим напряжением сил, экономичнее…»
Алексей рывком перевернулся на другой бок.
«Вот в этом и все дело! Проектант должен идти по линии наибольшего сопротивления… пусть ему будет тяжелее, а строителям легче. Думать надо! Думать, искать! Верно сказала Галя. Под ногами дна не чувствую. Напрягать надо все силы.
Нужно не только проектировать сооружение по своему замыслу, но и проектировать все то, что поможет его осуществить! И нечего думать, что это возможно сделать одному».
Прежде чем прорывать каналы, инженеры спроектировали, а рабочие на заводах создали невиданные по мощности экскаваторы, на которых он сам же когда-то учился работать, построили исполинские скреперы – «стальные муравьи», которые могут вырыть котлованы для моря или растащить горный хребет. Как можно забыть о гигантской, продуманной и расчетливо выполненной технической подготовке осуществления грандиозных замыслов!
В этом и кроется корень его ошибки.
Напрасно он свысока отнесся к желанию Жени что-то там сделать на «Заводе заводов».
Именно с этого и надо было начинать. Спроектировать небольшую ветрохолодильную установку и создать завод-автомат для изготовления сотен тысяч таких установок!
Нужно вернуться вспять и, прежде чем строить гигантское здание, заготовить для него кирпичи.
Алексей уже не боялся признаться себе в поражении. Ломает же свои первые рога олень.
Нужно иметь силу вернуться вспять и начать именно с того, с чего надо было начать: ветряк, холодильная машина, завод-автомат для их изготовления.
Конечно, Алексей был уязвлен в своем самолюбии. Он ворочался с боку на бок на койке, убежденный, что его ждет томительная бессонница, но, как это порой бывает, внезапно уснул. Он уснул, как засыпают от огорчения дети. Он был почти ребенок, наш Алеша, только первый раз в жизни получивший такую встряску… В затемненном сознании проносились ледяные поля, седой капитан с висячими усами, ледяные ворота, старичок профессор, смеявшийся над его страхом, суровый холодный Ходов, безжалостно разрушающий все его иллюзии.
И Алексей видел во сне Ходова, казавшегося ему ветряком его холодильной машины. Ходов скрипел, вертя крыльями, и от него веяло холодом… страшным холодом, который был так нужен для замораживания мола и который был так неприятен.
Алексей искал рукой одеяло, чтобы натянуть его, но не находил. Он съеживался и дрожал. Иллюминатор был открыт, и в каюту заносило ветром снежные крупинки.
«Замерзли все цветы на клумбах», – проносилось в его сонном сознании. А Ходов все скрипел и скрипел… Грохотали цепи. Слышались крики: «Вира! Майна!» «Что это значит? Какая тайна? Вира? Непонятное слово. Вира, майна… нет, тайна…»
Кто-то стучал в дверь каюты.
Алексей плотнее прижал подушечку к уху..
В дверь отчаянно стучали.
Алексей вскочил и сел на койке, протирая глаза.
Неужели он уснул после всего, что случилось?
– Кто стучит? Кто там?
– Открой, Алеша. Тебе радиограмма.
Это дядя Саша! Радиограмма? Конечно, от Жени!.. Он мысленно видел ее перед собой, насмешливую, надменную, не прощающую слабости. Что он ей ответит? Во всяком случае, ответит, что не опустит руки.
Ему стало жарко. Алексей открыл дверь.
Вошел дядя Саша, откинув за спину капюшон.
– Здоров ты спать, Алеша. Я уж хотел матросов звать, дверь выламывать, – сказал он улыбаясь.
Алексей, стиснув зубы, смотрел на коврик, брошенный у двери каюты.
– Все хорошо, если не пропадает сон! Все хорошо, друг мой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
