то большинство главных редакторов Ямала, слетелись по призыву чиновников Салехарда, потратили деньги на самолеты, гостиницы и еду…
На сцено-трибуну взошли Кукишевич и Муменко, руководители департамента СМИ, женщина, похожая на переросшую моль, и седовласый мужичок, обычно знакомивший редакторов с новыми социологическими опытами.
– Здравствуйте, уважаемые! – начал по-деревенски крепенько сложенный Кукишевич. – Когда меня мама спрашивает «Сынок, за кого мне голосовать?» Я всегда говорю: «За Единую Россию, мама». Она спрашивает: «Почему?» Я говорю «Оглянись вокруг. Это все она.
«А он с каждой речью прибавляет, – оценил Алик.
–… а сейчас слово представителю «Единой России» политологу Елене Стегуновой.
К микрофону подошла похожая на переросшую моль женщина и неожиданно резко, порывисто, словно с броневика перед революционными солдатами, заговорила:
– Политическая борьба, господа, требует змеиной изворотливости. Но закон нужно нарушать не всегда!!! Не спешите! Начнем с жеребьевки. Как ее провести, чтобы на полном законном основании часть партий отсеять? Очень просто. Для участия в жеребьевке обязательно нужны заявки от партий. Не проявляйте, пожалуйста, инициативы – не напоминайте!!! Если кто-то забыл подать заявку – молчите.
Редактора внимательно слушали. Стегунову пригласило руководство окружного Департамента, и ее предстояло не только слушать, но и исполнять ее рекомендации,
а жителям маленького нефтяного города, как и жителям всех остальных населенных пунктов Ямала, предстояло получить прививку «Единой России» от людей, призванных быть независимыми распространителями мнений.
Алик опять прислушался.
– Если все-таки кандидаты или партии успели подать заявки, и прошла жеребьевка, способов не пустить их материалы в СМИ очень много. Например, можно играть в дурочку или дурочка, как кому удобнее,… – продолжала Стегунова.
– Поговорка есть. Хотел дураком прикинуться, да ума не хватило, – вставил Кукишевич, свое мнение о ямальских редакторах.
Зал никак не отреагировал.
– Во-первых, принимайте все предвыборные материалы в своем кабинете без свидетелей и расписок. Мне один из кандидатов как-то отдал – один на один – а потом спрашивает: «Куда делся мой материал?». Я отвечаю: «Вы мне его не давали», – Стегунова взяла паузу, надеясь услышать овации от редакторов, но, не дождавшись, продолжила. – Он поражается: «Как не давал?» Я заявляю: «Не давали». Вот так надо работать.
Стегунова опять взяла паузу, надеясь услышать отклик редакторов, но опять – тишина.
«Система раскрывает секреты управления, которые сводятся к подлости, – мысленно оценил Алик. – Примерно вот так – свято веря в истину, одни крадут, другие – вешают. Правда становится лишь гранью многогранника, взглядом из одного-единственного окна:
– в маленьком нефтяном городе – из окна кабинета главы города,
– в Салехарде – из офиса Департамента, дома Правительства,
– в Москве – из Кремля.
Тот, кто смотрит из другого окна, должен быть незрим и неощутим, иначе почувствует острую грань многогранника. Человек с точки зрения власти должен забыть о виде из своего окна и полностью исправить свое зрение так, чтобы, глядя из своего окна, видеть из окна первого лица. И в этом смысле наша редакторская работа – сучья – мы это окно создаем и множим».
– Если все процедуры соблюдены, можно сказать, что диск не читается, – продолжала учить Стегунова. – Если материал принесен не только на диске, но и в бумажном виде, можно сказать, что перепечатывать некому. Мы с вами живем в той стране, где нет демократии. Когда задача Президентом ставится жестко, что выиграть должна «Единая Россия», она жестко и выполняется. Я вас уверяю…
Бумажная декларация конституционных прав оборачивалась глубокой внутренней работой системы власти по их ограничению. Публичный театр красивых масок предполагал закулисную бригаду, готовящую благодарного зрителя этого театра. Алику уже откровенно предлагалось стать частью этой бригады…
Недосказанность черной тенью витает над человечеством – недосказанность умерших свидетелей. Эта тень куда больше светлого пятна разворотов газет или телевизионного экрана. Никакое искусственное освещение не заменит естественного масштабами и ясностью.
«Только бы хватило сил об этом рассказать», – подумал Алик.
– Я вас правильно понял, что самый благородный способ – это не подавшего заявку,.. – начал было редактор Мерзасов, масляно поблескивая лысиной на высоте примерно метр шестьдесят.
Человеком он был учтивым, понимающим и знающим, но как часто и бывает в интеллигентной среде, вынужденным прислуживать. Если с чем-то не соглашался, то говорил обычно с долей язвительного юмора. Из редакторской среды он выделялся, как самый голосистый петух. Любил крепко выпить и, забывшись, подурачиться. Все качества в совокупности делали из него своеобразного потешника, к замечаниям которого можно было не прислушиваться и сводить их к шутке.
– Да, – недослушав, перебила его Стегунова, словно рубанула шашкой.
– …не жеребить, – мягко и вкрадчиво закончил Мерзасов.
– Да, да, – выкрикнула Стегунова. – Не проявлять инициативу.
– А если не пройдет жеребьевку та партия, о которой мы печемся? – спросил другой редактор. – Они же ничего не подают никогда. В этом случае надо звонить, беспокоиться?
– Да, – согласилась Стегунова и рассмеялась.
Свести явление, несущее ущерб внутренней самооценке, к шутке – суть процесса сглаживания внутренних противоречий. Душа приветствует смех и вместе
с ним проглатывает явление, так же как легко проглатывается хорошо сдобренное специями испорченное мясо. Стегунова это знала и мигом приметила, что редакторы ищут удобные специи, чтобы проглотить сказанное ею, и обрадовалась, что они сделали это сами.
– «Единая Россия» доминирует в информационном пространстве. И представители других партий имеют право сказать: вы товарищи редакторы не борзейте, а давайте и нам равные права, – продолжила она. – На эти наезды и жалобы у вас должен быть один ответ: если вы, другие партии, не даете новостных поводов, не проводите ни мероприятий, ни субботников,…. то, что мы будем освещать? Давайте нам новостные поводы.
– Вы, безусловно, правы, – согласился Мерзасов, предусмотрительно отказавшись от язвительного юмора. – Народ пойдет голосовать за силу, в которую верит, которую видит и понимает.
Вера, видение и понимание для явлений, не связанных с обыденной жизнью человека, несомненно, внушаемы. Это Мерзасов знал. Техника достигла таких вершин, что хорошо сделанный муляж не отличить от оригинала. Зрение сегодня самый опасный враг. Сегодня обмануть можно все чувства, и даже чувство возмущения тем, что тебя обманули. Сегодня с экрана, и с газеты, человек глотает любую инфекцию, а последующую болезнь считает своим неотъемлемым убеждением.
– Я говорю не о выборе, за кого голосовать, я говорю о явке, – поправила Стегунова. – В явке надо сыграть на «ура». Чем выше явка, тем больше избирателей, голосующих за «Единую Россию».
– Это понятно, – отмахнулся Мерзасов.
– В минус «Единой России» может сыграть отсутствие интриги, – напомнила Стегунова. – Есть опасность в доминировании одной партии. Ваша задача создать интригу. Другие партии рубить, но творчески! Создайте лицо врага, бездарных людей, стремящихся к власти. Пусть они будут глупыми, истеричными, авторитарными…
