и лжи примерно одни и те же, но нравственный посыл разный, – продолжил тему Алик. – Кодекс, клятва…? Врачи дают клятву Гиппократа, но среди врачей и среди журналистов достаточно тех, кто пройдет мимо чужой боли и убьет ребенка своей невнимательностью или стремлением заработать. При чем тут редактор или главный врач?
– А дисциплина? – возразил Лун. – Вы забыли о дисциплине. Кто мешает хорошему руководителю объединить людей в единый коллектив, ищущий истину? Даже собаку заставляют скакать на задних лапах, несмотря на то, что она этого не хочет. Любую, саму крепкую заготовку преобразуют в полезный предмет хорошим ударом.
Лун театрально ударил кулаком по столу.
– Но это же люди,…. – напомнил Алик.
– Да бросьте, вы, – усмехнулся Лун. – Человек почти не отличается от животного. Вы же знаете принцип кнута и пряника. Будьте смелее: снимайте с эфира материалы, если они вам не нравятся, на то вы и редактор. Требуйте истины, будьте арбитром. Сделайте так, чтобы ваша похвала для журналиста стала важнее его дружбы с чиновниками. Вы дали волю своему стаду, и оно ушло на удобные луга. Что в этом необычного? Чтобы овца пошла на проблемный луг, ее надо гнать или приманивать.
– Мы бюджетники, – напомнил Алик о финансовых ограничениях.
– Тогда вам и выбирать не из чего, – ответил Лун. – Только хлыст…
Именно с этого момента Алик всерьез задумался о хлысте.
КИНО
«Выстраивая в своей душе здание собственного величия, не удивляйтесь, когда любой прохожий проходит по вам, как по пустырю. Ваше величие не очевидно».
– Текст к фильму о городе готов? – спросил Алик Пальчинкову ровно через два месяца после того, как дал задание.
– Букова делала наброски, загляни в «Фабрику», – тяжко выдохнула Пальчинкова, и по этому тяжкому выдоху Алик понял, что задача не выполнена.
«Фабрикой» называлась компьютерная программа, объединяющая компьютеры корреспондентов в единую сеть, где и собирались все журналистские тексты. Алик открыл файл «Фильм о городе» и увидел несколько невнятных отрывков буковского производства.
– И это все!? – возмутился он.
– Букова говорит, что не получается, – сказала Пальчинкова.
– Но если не писать, то и не получится, – заверил Алик и набрал номер внутренней связи секретаря. – Ольга Николаевна, пригласите ко мне Букову.
– Они не хотят работать, не хотят, – затараторила Пальчинкова. – Нет у них интереса.
– Здравствуйте, – бодро произнесла Букова, входя в кабинет. – Вы знаете, я нашла еще одного покупателя для вашей книжки.
– Книга не главное, почему текст не написан? – спросил Алик.
– Тут нужен режиссер, сценарист,…. – начала было Букова, обычную песню про то, что большие проекты в телерадиокомпании маленького нефтяного города невозможны.
– Тут нужен просто журналист, Татьяна, – прервал Алик. – Ты журналист?
– Но тут нужен сценарист, – упрямо повторила Букова, формируя иконический страдающий облик.
– Выйди пока, – сказал Алик, и как только Букова исчезла, Пальчинкова прокомментировала:
– Они не хотят работать.
Доставшееся в «наследство» Алику телевидение маленького нефтяного города было телевидением веселой беззаботной жизни. Его сотрудники любили выпить водки, любили шашлыки и дни рождения, а работа лишь обеспечивала эти забавы. Расхожий рабский термин не жизнь для работы, а работа для жизни, превратил творчество в работу, которой надо сторониться.
– А что, тебе больше всех надо? – этой фразой незаметно для Алика осаживали в коллективе телерадиокомпании маленького нефтяного города всех, кто пытался. Телеоператоры шипели этой фразой на журналистов, журналисты упрекали ею телеоператоров, а монтажеры порой не знали, чем заняться, кроме как играть в компьютерные игры или смотреть телевизор. Время энтузиастов прошло даже в сфере, которая всегда развивалась только на энтузиастах, ее вытравила купеческая идеология России.
– Вера, я сам сделаю этот фильм, – решил Алик. – И текст напишу, и сценарий, загружу Павшина подбором архивных кадров. Видео понадобится много, а он давно работает и знает. Монтаж проведет Пискин. Может, это вдохновит коллектив.
– Это правильно, – облегченно вздохнула Пальчинкова, избавляясь от ответственности…
Работа над текстом и сценарием к более чем часовому фильму заняла у Алика месяц. Должность главного редактора, наполняя рабочее время административной суетой, вытеснила написание текста и сценария на свободное время и выходные дни. Но Алик увлекся и вскоре озадачил Павшина съемкой и поиском видеоряда к фильму и, что Алика удивило, Павшин тоже загорелся этой работой. Стонал только монтажер Пискин. Он то подставлял для чтения закадрового текста дефектный микрофон, то вставлял в фильм неподходящие кадры, а порой и портил их, включая обратное воспроизведение, так что машины и люди бежали задом наперед…
***
Приглашение в Дагомыс на международный фестиваль от Союза журналистов пришло по Интернету в тот момент, когда Алик, наконец, завершил работу над фильмом ко дню города, и это событие стало хорошим поводом попросить командировку. Хамовский принял его благосклонно и сказал:
– Квашняков посмотрел твой фильм и остался доволен. Он назвал его хорошей работой.
Это надо было понимать так: тебе надо дружить с Квашняковым, потому что только его мнение будет играть роль при оценке твоих деяний. Все твои действия измеряются только в этих относительных единицах: одна треть Квашнякова, одна вторая Квашнякова или сокращенно одна вторая «ква», тебе возможно в наших отношениях достичь одного ква, но превысить «ква» никогда не удастся.
– Спасибо за хорошую оценку, – поблагодарил Алик, следуя этикету.
Хамовский просмотрел прошение Алика о командировке, чиркнул на нем «согласовано» и размашистую каракулю, похожую на крючок, которая и была его подписью.
ЕЩЕ ОДНА СТУПЕНЬ
«Знамя подобно всполохам костра, привлекающим насекомых, оно собирает вокруг себя людей, готовых на многое во имя…»
Журналисты шумно заполняли черноморский гостиничный комплекс «Дагомыс», внешне схожий с пирамидой. Фойе гудело, словно воскресный базар. Алик прохаживался, надеясь увидеть знакомые лица. Промелькнуло и скрылось любезное только по делу лицо Лобзаевой, редактора журнала «Северяне» и по совместительству председателя отделения Союза журналистов на Ямале, которая как председатель, кроме оформления членских билетов и сбора взносов, ничем заметным и не занималась. Алик перебросился приветствиями с Маковой из Департамента, которая привезла на съезд и своего мужа с дочкой. Меж ними крутилась еще какая-то представительница Департамента. Встретился и редактор, один из тех с кем он встречался на ежегодных совещаниях руководителей СМИ…
«Если и в других делегациях такой же чиновничий состав, то с журналистикой в России ситуация прискорбная, – подумал Алик. – Нечего и время тратить на заседания».
Просторный пляж, открывавшийся по выходу из лифта, был воистину черноморским: непритязательный сервис, крупная галька и бесплатные деревянные лежаки без ножек.
Из магазинчиков и кафе, словно сытые рачки, безразлично выглядывали торговцы. Привычная для черноморского побережья грязь огорчала, но солнце и море напоминали, что пора перестать быть
