– Вера Васильевна, меня прислала Ирина забрать детей.
– А ты часом не из органов каких? – вела допрос хозяйка.
– Нет, нет, я ее подруга!
– Что ж за подруга такая, что ни разу не была и я о тебе не знаю?
– Мы недавно познакомились.
– И вот так, незнакомой женщине, Ирина разрешила отдать детей?
– Вера Васильевна, Ирину сбила машина на дороге, она в больнице сейчас.
– О Господи! Свят, свят! Да как же так? А я думаю, второй день нет, уж в милицию собралась сообщать, да дела у нее такие, что и не знаешь, сообщать или нет!
– Вера Васильевна, у меня времени мало, давайте детей соберем.
Бабулька сомневалась. По всему было видно, что она хорошая старушка, сердобольная, но Сашку она видела первый раз, мало ли что может рассказать незнакомая женщина. Ясное дело.
Сашка все понимала, и бабулька ей нравилась – чистенькая, аккуратная: халатик байковый отглаженный, теплые ворсистые тапки от сквозняков, волосок к волоску забранный пучок на голове, и прихожая прибранная, чистенькая, хоть и бедная.
– Вот что, Вера Васильевна, чаем угостите? Заодно и поговорим.
– Ну пошли, почаевничаем! – согласилась старушка.
Через десять минут Сашка расположила к себе хозяйку, рассказала про «аварию», что она оказалась рядом, а пока Ирину везли в «Скорой», она попросила ее помочь Вере Васильевне, забрать детей, пока Ирина в больнице.
– Так вы, стало быть, ее не знаете? – допытывалась хозяйка.
– Нет, – призналась Сашка, – но я оставлю вам все свои данные и паспорт покажу. Я помогу ей, честное слово.
– Кто бы ей, горемычной, раньше помог! – вздохнула горестно Вера Васильевна. – Хозяин-то, правда, ее не обижал.
– Какой хозяин? – насторожилась Саша.
– Дак она в палатке овощной работает, хозяин у нее кавказец, но не обижает, ничего такого, разрешает овощи-фрукты детям брать, платит маловато, она подрабатывает где может. Днем приходил, Ирину искал.
Бабулька поднялась, кряхтя, с табурета и вышла из кухни. Сашка осмотрелась – нищета, но аккуратная, чистая, все блестит, вымыто. Вернулась хозяйка с тонкой тетрадочкой в руке и очками, села на прежнее место.
– Ну, давай свои документы!
Сашка достала из сумки паспорт и права, протянула старушке. Вера Васильевна, нацепив очки на кончик носа, внимательно изучала паспорт, придирчиво сравнила фотографию с оригиналом, записала данные в тетрадку, не забыв про прописку, номер водительских прав – никак в органах служила в дни своей молодости. Или жизнь нынешняя научила не доверять никому? Спросила номера Сашкиных телефонов и старательно занесла в ту же тетрадку.
– И куда ты деток определишь? – спросила, отдавая Саше документы.
– У меня поживут.
– И кто за ними присмотрит? Они же малые совсем.
– Я разберусь! Хотите, вы с нами поживите, – предложила Сашка.
– Да господь с тобой! Куда мне, уж восемьдесят скоро, больная я вся. Я и Ирине помогать не могла, племяшку свою пристроила днем за детьми смотреть, пока она на работе. Ирочка исправно платила и за жилье, я ей комнатку сдаю, и племяшке за присмотр. Да вот ее нет уж два дня, они плачут без конца, мы уж и не знали, что делать.
– А племянница ваша сможет посидеть с детьми? Я заплачу, не беспокойтесь.
– Может, и посидит, как договоритесь, женщина она хорошая, без работы осталась, подрабатывает, где может. Ирина-то много платить не могла, сама концы с концами сводила, старалась, а как же! Ну, я помогала с детьми, сколь могла.
– Сейчас можно позвонить вашей племяннице? Мне в больницу надо, к Ирине.
– Ох, не знаю, милая, у нее ж семья, муж. Ну, идем, деток соберем.
– Они спят?
– Не спят. Плачут, мамку ждут.
Вера Васильевна повела Сашку в маленькую комнату. Когда она открыла дверь и увидела двух светлоголовых ангелочков, сидевших на потрепанном диване в пижамках, прижавшись друг к другу и смотревших на нее перепуганными огромными голубыми глазищами, ей понадобились все силы, чтобы не зарыдать в голос.
Комнатка была маленькая, метров десять, большую часть ее занимал расстеленный старый диван, большой шкаф, пара стульев, огромная картонная коробка с игрушками, полки на стенах, заставленные детскими книжками.
– Шурочка, Ванюша, давайте собираться, – мягко, нежно заговорила с детьми Вера Васильевна. – За вами тетя Саша приехала.
– Мама, – заплакала девочка.
– Мы сейчас с вами поедем в большой дом, – пообещала Сашка, – там красиво, а мама к нам потом приедет.
– Где мама? – спросил мальчик и тоже заплакал.
– Мамочка заболела, но она скоро выздоровеет, мы с вами купим ей яблоки, апельсины и пойдем навестим ее в больнице. Хотите мамочку проведать?
– Хочу к маме!
Девочка расплакалась всерьез, огромные крупные капли слез текли по пухленьким щечкам, брат решил не отставать.
– Сколько им лет? – спросила Сашка.
– Два с половиной годика.
О господи, совсем крошки! У Сашки сердце разрывалось. Она понятия не имела, как вести себя с детьми, но чувствовала, что сейчас никак нельзя впадать в бабью жалость.
– Так, Вера Васильевна, во что их одевать? Соберите их вещи, на первое время, и документы, все, какие есть. – Сашка привычно руководила, приняв ответственность на себя.
Она присела на корточки возле дивана, попыталась взять детей за ладошки, но они перепуганно отодвинулись, глядя на незнакомую тетку во все наполненные страхом глазенки.
– Детки, вы хотите увидеть маму? – без нажима, но твердо спросила Сашка.
Две светлые головенки кивнули одновременно.
– Тогда надо поехать со мной. Сюда мамочка вернуться сейчас не сможет. Поедем? Хорошо?
И она протянула руку вперед раскрытой ладонью и замерла в ожидании.
И маленькие, дрожащие ладошки оказались в ее руке.
И с этой минуты у них троих началась взаимная любовь.
Сашка расцеловала их, малыши, непонятно каким чудом, сразу приняли ее, прижались к ней теплыми тельцами – и – навсегда вошли в Сашкину жизнь.
С помощью Веры Васильевны она устроила детей на заднем сиденье, затолкав вниз сумки с вещами и пристегнув детей одним на двоих ремнем безопасности. Она позвонила Надежде, племяннице Веры Васильевны, и с ходу назвала ей сумму, которую заплатит за сутки. Через полчаса Сашка заехала по названному адресу, Надежда ждала ее у подъезда.
Отвезя детей с няней к себе домой, устроив их второпях, предоставив Надежде самой как-нибудь разбираться и с детьми и хозяйством, Саша вернулась в больницу.
Где-то через час из операционного блока, под дверьми которого сидела Александра, вышел врач.
– Ну что? – поднялась она со стула.
– Идемте в ординаторскую.
У Сашки сердце упало – нет, не может эта девочка сдаться! Не может!
В ординаторской доктор тяжело опустился в кресло за письменным столом, достал сигареты и закурил. Он был не просто уставшим, даже почернел, осунулся как-то от усталости и нескрываемой злости.
