не могу в ближайшие пять лет.
Катя придвинулась ближе к сестре и совсем тихо, будто шептала на ушко, спросила ее:
– Джулия, а ты уверена, что это Андрей убил вашего компаньона? Я не судья, я просто хочу знать правду. Ты же знаешь, никто никогда не узнает об этом....
Джулия молчала некоторое время, как бы взвешивая все «за» и «против». Но ей всегда хотелось рассказать об этом. Всегда хотелось поделиться с кем-то, принять сочувствие, сопереживание. Пожалуй, сестра была тем единственным для нее человеком, кто мог бы простить ей все. Ну кроме Андрея, конечно.
– Нет, Кать, Андрей не убивал его. Это точно. Можешь мне поверить.
– Значит, это кто-то другой… И, возможно, ты его знаешь? А если знаешь, почему молчала на суде, почему не пыталась помочь своему парню? Выходит, он сидит вместо настоящего виновника? А настоящий убийца на свободе?
Джулия молчала… Катя повернула руками ее лицо к своему и близко заглянула в глаза, будто там сохранилась копия какого-то страшного документа.
– Ты знаешь, кто убил? – твердым, как дамасская сталь, голосом, спросила Катерина.
Джулия молчала, сжимая губы, будто боялась, что с них сама собой соскользнет вся правда…
– Ты знаешь, кто убил, —повторила Катерина, но уже как бы утверждая, а не спрашивая.
– Я – не отводя глаз, тихо ответила Джулия.
– Ты?
– Я, Кать.
– Ты – Юлия Дрозд – убила человека? – Катерина опешила.
Она была не готова к такому повороту событий. Она могла представить сестру в любых дурацких и даже опасных ситуациях, но чтобы представить ее в роли убийцы? Нет, такого просто не могло быть.
– Ты – моя сестра Юлия Дрозд убила человека? – повторила она.
– Да, я – уже увереннее ответила Джулия.
Минут десять обе сидели молча. Каждая думала о своем.
– Мне трудно это представить, но я хочу понять, что тебя заставило? Как ты смогла это сделать? Ты вообще представляла себе, что не ты вправе лишать человека жизни… Юлька, милая, пойми, я не хочу делать тебе еще больнее. Я понимаю, ты и так все это время переживаешь. Не думаю, чтобы тебе было легко на душе с этим грузом. Не полено же ты бесчувственное, в конце-то концов? Один на один со своими переживаниями – это всегда тяжело. Расскажи мне… Расскажи… Тебе легче будет… А мне… – Катерину будто прорвало: – Я понять хочу, что же ты за человек такой… На что способна в твоем возрасте девушка? И как она это делает… Ведь у меня растет дочь. Поверь, сестра, это совсем не просто воспитывать девочку. Алинка уже почти взрослая. Ей шестнадцать лет. Она сейчас как раз в таком возрасте, что слушать никого не желает. Считает, мама не права и ничего не понимает. Если бы не Глеб, который вносит мир и спокойствие в нашу семью, мы бы с ней давно уже расскандалились и разъехались. Не знаю, я всегда боюсь, как бы она не свернула на какую-нибудь левую дорожку. Здесь, в Америке так много соблазнов. Детская психика неустойчива и не может противостоять жестокому обществу, где все есть переплетение добра и зла. Только вот понять, что есть зло, а что добро – не каждому дано… – Катерина замолчала, окунувшись в свои мысли.
Джулия курила. Вся ее веселость разом улетучилась.
– Как ты убила? Это вышло случайно? – строго, как на допросе, спросила Катерина.
– Нет. Я специально его убила. Я готовилась.
– Готовилась?! Значит, ты сознательно все это сделала? Обдумывала… готовила орудие убийства… Кошмар! Да ты опасный человек, Джулия!
– Только давай без нравоучений. Ты спросила – я ответила. Хочешь знать, как я его убила? Ты представляешь, небось, море крови… мои руки в крови… Или я напала на него… с ножом… Нет… Нет, Кать. Все было чинно благородно. Я просто всыпала яд в его бокал с коньяком. Он отключился – и все.
– Благородно всыпала яд… и все…
– Да. И все.
– И все? Тебе не было страшно?
– Да нет. Наоборот, как-то легче стало. Он, сволочь, замордовал нас с деньгами. Мы работаем, а он только свою долю, сволочь, требует. Ненавижу его! Я и сейчас ненавижу его! И нисколько не жалею, что он окочурился… Одним бандитом в стране меньше стало. Об одном жалею, надо было как-то без свидетелей это сделать, чтоб никто не догадался… никогда. Но как-то все вышло само собой, по-дурацки, как-то… Обвинили нас с Андреем, но он всю вину на себя взял. Сказал, что я вообще тут ни при чем. Что я даже не знала и не догадывалась. Короче, он свою вину подтвердил. И за непреднамеренное убийство или, как они там написали, убийство по неосторожности, ему дали восемь лет строгого режима. Он же уже был судим условно… Его легче обвинить… И потом, ему знакома эта система. Но, мне сказали, что дело пересмотрят. У него братаны, знаешь какие крутые?! Они его из тюрьмы вытащат. Еще и оправдают. Я, конечно, могла бы продолжать работать. Красота: напарников ни того, ни другого нет. Вся прибыль идет ко мне. Но без Андрея как-то все рассыпаться стало. Он был главным связующим звеном во всем. Фактически-то, он руководил, а не я. И его все уважали, хотя и побаивались. Его никто не смел надуть, наколоть с деньгами… А я так не умею. Меня тетки в салоне обманывают, хоть я и прижимала их. Пока сама сижу весь день в салоне, – есть выручка. Как только меня нет, все – ни одного клиента, и выручка за день копеечная. А что я, ненормальная что ли, каждый день вставать с утра и идти на работу пасти их? Да провались оно пропадом! Надоело все. Каждый раз эти бабские разборки… Вот и решила все бросить и уехать к тебе в Штаты. Сделала приказ. Назначила исполняющей директора Таньку Горохову – нашего мастера по маникюру… Оставила ей все документы, доверенности, печать… Деньги, естественно, я все выгребла… Ничего… Они сами себе заработают… Но там главные – братья Андрея. Они четко контролируют бизнес.
Говоря все это, Юлька повеселела, интонации стали развязнее и увереннее.
– Андрей провожал меня в Америку. Плакал даже… Он сказал мне, что очень любит меня, и только меня одну. Просил, умолял, чтобы я берегла себя и ждала его… Я обещала… Я и правда, наверное, любила его… или мне только казалось, что любила… Он же все, буквально все для меня делал. За мной ни один парень так не ухаживал, как Андрей. Никто мне столько не сделал, как он.
