И машину новенькую мне купил в автосалоне. И в деньгах меня не ограничивал… Ой, ты ж не знаешь, Кать, мы с ним летали и на Кипр, и на Красное море, и в Италию… Так прикольно было! Так здорово! Он для меня все, все готов был сделать…
– Да… даже в тюрьму вместо тебя на восемь лет сел… А ты взяла да и бросила его… Пусть там сидит себе… раз так получилось… А?
– А что ж? Восемь лет мне одной сидеть и ждать его?
– А ты только представь, что он там из-за тебя восемь лет! Восемь лет с уголовниками. Баланду ест, на железной кровати спит да ежедневные унижения терпит… А ты? Ты посмотри, как ты сейчас здесь живешь?
– Да я стерва. А мне нравится быть стервой. Понимаешь? Нра-вит-ся! Меня и мужики-то поэтому все любят, потому что я стерва… Они просто балдеют от этого…
– Да-а-а… Хорошей матерью или женой тебе уж точно не быть никогда, – грустно сказала Катерина.
– А у хороших жен, Кать, мужья постоянно болеют, а вот стервы их как раз таки и держат в постоянном тонусе… Мужикам только и жить со стервами, если они мужики настоящие…
– Юль, тебе Андрея совсем не жаль? Ты хоть иногда думаешь о нем? Поставь себя на его место, а? Как ты, моя дорогая сестренка, будешь чувствовать себя? Способна ли ты на такой поступок ради любимого? Способна ли ты выдержать все эти испытания? Похоже, ты и виновной себя не считаешь?
– А ты, Кать, хочешь , чтобы я чувствовала себя виновной и мучалась от сознания своей вины, да? Или ты хочешь снять с меня вину? А, может, ты хочешь, как родственная душа, разделить со мной это чувство вины?
– Нет, моя дорогая Джулия… Снять с тебя вину я не вправе. Не мое это дело… А вот сочувствие во мне ты всегда можешь найти, если захочешь, конечно. Да нужно ли тебе мое сочувствие? Ты и вины будто никакой за собой не чувствуешь. Ой, как трудно… Сама видишь, какие люди злые, завистливые, жадные… Порой кажется, все состоят из одних пороков, а не добродетелей.
Катя говорила еще долго. И со стороны нельзя было понять, святая она, в голове которой просто не умещалось все то, что делала и говорила Юлька, или то был долг крови, сестра ведь…
Наконец она спросила:
– Так какие твои планы, Джулия?
– Сейчас? Или на будущее?
– Твои планы в жизни. Чем ты собираешься заниматься?
– А чем я должна заниматься? Я ничем не хочу заниматься. Мне и так хорошо. Сама видишь…
– Вижу, – вздохнула Катерина… Но что-то полезное, нужное в этой жизни ты должна совершить?! Кому-то помочь.. Кого-то спасти, – гнула Катерина свою линию, не способная мыслить иначе.
– Да не смеши меня, Кать… Ничего и никому я не должна… И не собираюсь я никому помогать. Пусть мне помогают… А вообще-то, – Джулия потянулась и зевнула, – конечно, у меня есть план… Знаешь какой?
– Это какой же? – улыбнулась Катерина.
– Чтоб мой миллионер умер, а мне все наследство оставил. Вот тогда бы я жила себе припеваючи… ни горя, ни забот не зная....
– Уж не отравить ли ты его хочешь? – почти с ужасом сказала Катерина.
– Тихо! Расшумелись тут, – цыкнула Джулия каким-то совсем чужим голосом.
Холодок пробежал по спине Катерины. Ей стало жутко.
– Не-е-ет… Ты не моя сестра Юлька. Ты действительно Джулия. Ну, ладно, Джулия. Все с тобой понятно. Нам ехать пора… Проводишь?
– Не люблю провожать… Вот встречать – другое дело… Встречать всегда легче и проще.
– А ты сумей проводить так, чтобы встречать снова.
– Сложно ты живешь, Катерина. Вот и дети у тебя сложные. А где твоя приемная дочь Клэр? Ты ее навещаешь? А с Фрэдом когда-нибудь виделись после развода?
– Фрэд живет своей жизнью с новой женой… Хорошо, если она не кидается на него с ножницами, а то у него характер в последнее время был просто ужасный… А, может, это только со мной… По дочке его, конечно, скучаю. Она меня очень любит… выросла со мной… другой мамы у нее нет… по крайней мере, она так считает. И я ее очень люблю, моего аутенка. Уж не знаю, что ей Фрэд наговорил про меня… про Глеба с Алинкой…
Они вышли на улицу. Дети, гулявшие по саду, пока мать разговаривала с теткой, уже сидели в машине. Алина с кем-то тихонько беседовала по мобильнику, а Глеб в наушниках слушал музыку. Сестры все стояли рядом с открытой дверкой джипа и, казалось, хотели выговориться напоследок.
– Что-то у меня такое чувство, Джулия…
– Какое чувство?
– Нехорошее какое-то…
– Касательно тебя или меня?
– Понимаешь, тревога какая-то… Будто, туча грозовая нависла и давит… Хочется отогнать ее и осветить солнцем… А она еще больше сгущается…
– Да ладно тебе, Кать… накаркаешь тоже… Давай… Счастливо добраться! Позвони, как прилетишь, а, впрочем, как знаешь…
Весь перелет Катерина думала о Юльке. Осадок от встречи с сестрой у Катерины остался настолько горький, что, казалось, эта горечь жжет ее изнутри. Хотелось напиться свежей воды… продышаться… полежать на облаке… Она думала о своей жизни, о жизни сестры. Как они росли, чему учились, что читали. Вот и интересы с самого детства у них были разные. То, через что прошла сильная Катерина в своей жизни, было абсолютно непосильно для ее сестры Джулии.
Ведя машину из аэропорта, она продолжала думать о сестре, вспоминала, какой она была очаровательной малышкой со своими кудряшками и огромными синими глазами. Незаметно и плавно мысли ее обратились к другой малышке, тоже с огромными глазами и милой всегда немножко удивленной улыбкой – к маленькой Клэр. Сердце ее сжалось. «Где она, моя девочка? Как же я соскучилась по ней». Повернувшись к детям, она спросила:
– Алинка, Глеб, вы по Клэр не скучаете?
– Скучаем! Скучаем! Мама, а давай навестим ее! Мамочка, ну пожалуйста, давай поедем к нашей Клэр! Мы так давно не виделись!
И Катерина резко развернула машину, направив ее по другому маршруту. Будто сразу переменила свои мысли и течение жизни.
Глава 22
До интерната, где жила Клэр, добрались слишком поздно. Дети уже спали. Однако Катерина выяснила у дежурного администратора, действительно ли девочка находится здесь и все ли с ней в порядке. Она потратила более часа, чтобы получить эти сведения. Никакие анкетные данные о детях этого интерната не разглашались и получить их можно было только по официальному запросу. Хорошо, что в документах девочки Клэр Бартер
