Так она и вернулась в интернат: в нарядном платье, туфельках, с куклой под мышкой и с двумя большими пакетами сладостей. Клэр вся сияла от счастья.
– Ты не будешь плакать? – спросила Алина.
– Буду плакать, – озорно ответила Клэр и спряталась за Катерину.
–Ты будешь нас ждать? – спросил Глеб.
– Да, я буду ждать, – отвечала Клэр, держась за маму, и, укрываясь ее подолом. – Я буду хорошо вести себя… Я буду очень послушной девочкой. Я буду ждать маму…
– Ну вот и хорошо, доченька моя, – обняла ее Катерина. – Я очень, очень люблю тебя, и ты должна знать это… Мне тоже плохо без тебя… Понимаешь? Чуть-чуть потерпи, и я приеду за тобой. Хорошо, моя девочка?
– Да, да… Я люблю тебя, мамми. И тебя, Глеб. И тебя, Алина. – Она расцеловала всех и в сопровождении воспитателя отправилась в свою группу.
Вернувшись домой, Катерина начала долгий нудный процесс оформления документов на Клэр. Фрэд, отец девочки, должен был подписать бумаги, давая согласие. Но из вредности, а может, по каким другим соображениям, он не хотел этого делать.
Катерина написала ходатайство в органы опеки и усыновления в Нью-Йорке и приложила все необходимые документы, подтверждающие серьезность ее намерений забрать девочку из интерната в семью. Они обещали помочь. Но время шло, а решения так и не было. Прошло четыре месяца с того времени, когда Катерина с детьми посетили Клэр в интернате. Отец категорически не хотел, чтобы дочь жила в семье его бывшей жены Кэт Бартер. Вопрос решился в пользу Катерины и Клэр сам собой…
Перед Новым годом Фрэд скоропостижно умер. Это случилось неожиданно для всех, кто был с ним рядом и кто просто знал его. Рак мозга. Он сгорел за два месяца… Никто не предполагал, что у Фрэда были проблемы. Он никогда не жаловался и никому не говорил об этом… Только теперь Катерина поняла и могла объяснить странное поведение своего американского мужа и его непредсказуемые поступки.
Через три месяца после смерти отца, в апреле 2010 года Клэр переехала из интерната в Нью-Йорк в семью Катерины. У нее была своя спальня, где находились кровать, маленький диванчик, рабочий стол для занятий и творчества, стенной шкаф для одежды и компьютер… Девочка ходила в школу и изучала китайский язык, который давался ей легче всех остальных предметов…
Глава 21
Это был 2010 год… Андрей по-прежнему мучился своей любовью к Юльке. Он пробовал забыть о ней, увлекаясь другими женщинами. Он пытался настроить себя против нее, перечисляя ее недостатки и слабые стороны. Бесполезно! Он очень любил Юльку. Это главное. Его мир был заполнен только ею. Она была его солнцем, которое и грело и обжигало. Она была его стимулом, дающим силу совершать и достигать невозможного. Она была его богиней, на которую он молился…
По своим каналам Андрей «пробил» местонахождение и адрес сестры Юлии Катерины. Связался с ней через дипломатические службы в Нью-Йорке. Они узнали у сестры, где Юлька, которая и думать уже не думала о своей прошлой жизни и, тем более об Андрее.
И вот однажды в «Апельсиновом раю», когда она ехала по переулкам к дому, на пересечении улиц мелькнула фигура мужчины, очень похожего на Андрея… Высокий, широкоплечий и такой же стильный «хвост» на затылке… «Наваждение, – подумала она… Надо же, как похож»… Хотя лица она не видела… только фигуру, Юлька вспомнила все до мельчайших подробностей: как он на суде отрицал ее вину и вообще причастность к этому делу… Как он смотрел на нее и плакал, когда она улетала в Америку.
Джулия вспоминала расследование, длившееся почти год, Андрея и смерть Фокса – все это как-то не совмещалось, не сочеталось, не подходило друг к другу. Все было похоже на игру. Наше сознание рисует бандитов и убийц страшными, ограниченными и тупыми идиотами. Андрей был яркой противоположность этому образу. Скорее, он был похож на артиста, смотрящего с обложки глянцевого журнала…
Юлька чуть не выехала на красный свет, думая об Андрее… Однако, резко затормозив и остановившись, успокоила себя, что Андрею сидеть еще года три-четыре. Но на следующий день, помимо собственной воли, она всюду искала глазами эту мужскую фигуру с хвостом, похожую на Андрея… И на другой день тоже.... «Нет.. думала она, – Андрею сидеть еще и сидеть. За это время и срок давности пройдет по закону РФ… Какая я буду через эти восемь лет? Какой он будет через эти годы?»
Вот уже шесть лет Джулия живет в Америке. Казалось бы, у нее есть все, чего она так добивалась раньше. И американский паспорт, и миллионер, и самолет, и все самое-самое. Но как-то пусто было в душе. Не было чего-то, что наполняло бы жизнь счастьем. Она иногда спрашивала сама себя: правильно ли она поступила, бросив Андрея в России и уехав в США? И сама себе отвечала: конечно, правильно. Так, как сейчас, она бы никогда не жила в России…
Андрей прилетел во Флориду в ноябре 2010 года. Половину своего законного отпуска он уже отгулял на Селигере, а вторую половину решил посвятить тому, о чем болело его сердце все эти годы. Своей Любви. Своей Юльке.
В Америке он был впервые. Никогда Америка не привлекала и не манила его, как других. Все, что он хотел иметь, он имел и в России. И потом, счастливым и успешным можно быть в любой стране, ведь главное, как ты это понимаешь и чувствуешь…
Джулия считала, что только в Америке она чувствует себя счастливой. Но это ей лишь казалось. Потому что настоящее счастье было неведомо ей. Она принимала за счастье окружавший ее комфорт.
Андрей мог чувствовал себя счастливым в любом месте, потому что комфорт и счастье были внутри него. Джулия зависела от внешних факторов, Андрей – от внутреннего состояния.
Взяв напрокат машину, он поехал туда, где жила его Юлька. Сердце стучало, как целая ударная установка, гоня кровь с бешенной скоростью. Волнение было такое, будто сейчас обрушится торнадо и, подняв его на немыслимую высоту, унесет куда-то далеко и высоко…
Чем ближе он подъезжал к дому, где жила его любимая, тем сильнее он волновался. «Нет, – сказал он себе, – не сейчас. Надо успокоиться, прийти в себя. Надо, в конце концов, оттянуть эти первые счастливейшие минуты встречи с любимой». Это, как, занимаясь любовью, оттягиваешь наступление наивысшей точки наслаждения дальше и дальше. Хочется еще и еще… и ты делаешь это медленно, до последней капельки крови отдаваясь этому чувству
