— Хорошо, — сказал Старейшина. — Хорошо… Слушайте, капитан. Я постараюсь всё объяснить.
И он начал рассказывать, и Виктор Петрович с каждой минутой понимал, насколько всё то, что происходит, уникально и сверхъестественно. Если было правдой, конечно.
— Наше племя, — говорил Старейшина, — появилось очень давно, и далеко отсюда. Это уже третья планета, где мы живём. И хотя сейчас мы выглядим, словно ваши ближайшие родственники, но изначально никакого материального тела у нас не было. Была лишь чистая энергия, рождённая в плазме звезды, энергия, в которой зародился разум. Много миллиардов лет мы путешествовали от звезды к звезде, пока, наконец, не решили попробовать нечто другое, отличное от нашего обычного существования. И мы переселились на одну из подходящих планет, и научились обзаводиться материальными, физическими телами. Но нам нельзя подолгу находиться в одном физическом теле, нам необходимо меняться, сменять одно обличие на другое, и только так удерживать своё энергетическое тело от разрушения. Поэтому мы выработали определённый цикл жизни — несколько лет мы проводим в виде растений, обычно деревьев, а ещё несколько лет — в том виде, какой вы, Капитан, сейчас можете наблюдать перед собой. К сожалению, иногда мы рождаемся с дефектом физического тела… Это становится понятно спустя несколько полных циклов развития, кто-то просто перестаёт переходить из одного тела в другое, остаётся неизменным много циклов подряд, и разум его блекнет, разрушается и в конце концов уходит совсем, после чего тело меняется последний раз — и меняется страшно, я видел в вашем разуме нечто подобное, но не буду подробно описывать это существо, чтобы не заставлять вас нервничать ещё больше, чем вы нервничаете сейчас.
«Спасибо, утешил, — подумал Виктор Петрович, и, спохватившись, добавил вслух: — Извините.
— Ничего, — печально ответил Старейшина, и, помолчав несколько мгновений, продолжил: — Есть единственный способ спасти от этого — это в самом начале остановки смены циклов уничтожить физическое тело, оставив только энергетическую составляющую, чистый разум, и отправить его на следующий виток перерождения. В этом, в общем-то, ничего страшного нет. Но если разум уже тронут изменениями, то это воспринимается им как нечто ужасное, как смерть, как… Да, я понимаю, что, по вашему мнению, это и есть смерть. Но не для нас, поверьте. В общем-то, мы бессмертны, после очередного возвращения нашей сущности в горнило звезды, мы полностью очищаемся от лишнего, и снова готовы к физическому воплощению. Да, изменённый разум тоже очищается — можно сказать, что стирается часть личности. Но это ущербная личность! Которая уже начала свой путь к превращению в чудовище. И которую надо во что бы то ни стало остановить и обезвредить. — Он снова помолчал немного. — Вам не повезло. Обычно — а вы не первые, посетившие этот мир пришельцы — мы не показываемся никому, в каком бы обличье мы не находились, и создаём для прибывших все условия, чтобы они поскорее улетели восвояси. Но в этот раз… В этот раз мы как раз готовились к переходу в следующий цикл — из деревьев в люди, так сказать. Наблюдение за внешним миром в это время минимально, все ресурсы уходят на трансформацию. Но, среди нас оказались несколько молодых особей, которые, к нашему глубочайшему сожалению, несут в себе дефект физического тела. И одна из этих особей весь деревянный цикл уже провела в неизменном виде, в каком и повстречалась с вашими людьми. К этому моменту, к сожалению, личность её уже претерпела некоторые изменения, и ваши люди подвернулись очень не вовремя. Сейчас она изолирована, и готовится к развоплощению… Но она успела запрограммировать сознание встреченных ею объектов, и мы сейчас с пытаемся всё вернуть на круги своя.
— Запрограммировать? — не утерпел Виктор Петрович. — И что это за программа у них теперь в голове?
— Она знала, что с ней будет. И её изменённая личность страстно хотела избежать этой участи. Поэтому часть вашего экипажа хочет её спасти, помочь, вызволить… Надеюсь, мы сможем стереть это из их разума, так, чтобы ничего не повредить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да уж постарайтесь, — покачал головой Виктор Петрович. — Не хотелось бы получить обратно слюнявых идиотов. Как же вы так проглядели? Почему она у вас просто гуляла на свободе?
Старейшина досадливо нахмурился.
— Кто же мог предположить, что тут появитесь вы! — сказал он. — Да ещё и с такими хитрыми устройствами, ловящими волны нашего сознания. Если здесь, на поверхности планеты, мы можем их спрятать, то когда они оказываются за её пределами… — Он развёл руками. — Если бы не это, вы вряд ли провели бы здесь столько времени, правильно?
Виктор Петрович был вынужден с ним согласиться.
— Ну, да, — нехотя сказал он. — Обычно высадка на планету не занимает более трех-четырех часов. Что ж, получается, мы сами во всём виноваты?
— Я не обвиняю вас, ни в коем случае, — отрицательно покачал головой Старейшина. — Вина наша несоизмерима. Я просто констатирую факт. И знайте — мы могли просто стереть им память, оставить рядом с вашим средством передвижения, и не идти на контакт.
— Так это всё-таки контакт? — спросил капитан.
— Ну… Не совсем, — признался Старейшина. — Мы решили объяснить вам, что произошло, и попросить, чтобы больше никто из вашего народа сюда не прилетал.
— Вот, значит, как… — задумчиво сказал Виктор Петрович. — А почему бы просто не внушить нам, что планета не пригодна для жизни, и на этом всё? Мне кажется, это было бы самым простым выходом из сложившейся ситуации… Надеюсь, я не подал вам эту идею.
Старейшина улыбнулся.
— Нет, что вы! Мы обдумывали такой вариант, конечно же. Но признали его не пригодным по этическим соображениям.
— Ну, слава Богу, — облегченно вздохнул капитан. — Приятно видеть столь правильный подход к делу! Но почему всё-таки вы не хотите дальнейшего общения? Почему не контакт?
— Боюсь, вам нечего предложить нам, — развёл руками Старейшина. И нельзя сказать, что он выглядел огорчённым.
— Нам — может быть и нет, — возразил капитан. — А вот вам…
— Нет, уж простите, — Старейшина снова улыбнулся — улыбка у него была добрая, искренняя, располагающая к себе. — То, что есть у нас, никак нельзя передать какой-то другой разумной расе. Чисто физически нельзя. А на других уровнях ваш народ совершенно не развит, вы уж меня простите ещё раз.
— Да ничего, — проворчал Виктор Петрович, ёрзая в кресле. — Куда нам… Мы, чай, не в звезде родились.
— Мы не хотим излишнего внимания, — чуть виновато сказал Старейшина, видимо, переживая за несовершенность расы землян. — Нас вполне устраивает то, как мы сейчас живём. Поэтому просто не прилетайте сюда больше, ладно?
— Звучит как угроза, — ответил капитан, и, видя, что Старейшина хочет что-то сказать, продолжил: — Шучу. Но, господин Старейшина, я, к сожалению, не смогу пообещать вам того, о чём вы просите. Решать вопрос о повторной экспедиции, увы, не мне. Я лишь могу передать всю информацию о вашей планете, и вашу просьбу, разумеется, тоже.
— Этого достаточно, — так же лучезарно улыбнулся Старейшина. — Я верю в рассудительность ваших старейшин. Тем более, на фоне проблемы с расой варраков.
— Какой расы? — не понял Виктор Петрович.
— Это самоназвание расы, которая уничтожила вашу исследовательскую группу, — охотно объяснил Старейшина. — Я прочитал это в вашем сознании.
— Прочитали название расы? — удивился капитан. — Да я сам его не знаю!
— Мы знаем обо всех разумных расах в нашей галактике, — пояснил Старейшина. — Не спрашивайте, как. Просто знаем, и всё. И сочувствуем вам — варраки в общем-то безобидный народ, вот только их ксенофобия… Это ужас какой-то. — И он вздохнул. — Я, со своей стороны, могу посоветовать вашим старейшинам никогда больше не пробовать наладить с ними контакт. И стараться воздерживаться от полётов в их секторе.
— А если они прилетят сами? — мрачно спросил капитан.
— Не прилетят, — упокоил его Старейшина. — Их ксенофобия хороша только одним — они панически бояться того, что находится за пределами их планетной системы.
