Продемонстрировав смешанные чувства, искреннюю радость по случаю встречи с давними знакомыми, Алицией, Эльжбетой и мной, а также огорчение в связи с печальным поводом данной встречи, он охотно отдал должное индюшкам, оставшимся со вчерашнего дня, а также с радостью приветствовал шампанское, за которым Стефан сгонял в мастерскую. Пробка выстрелила в потолок, и Алиция засияла от счастья при мысли об опустевшей морозилке. Тут же сам собой возник тост, прозвучавший одновременно на всех известных нам языках: «За здоровье покойного», после чего гость прочно водворился за нашим столом.
Господин Мульдгорд считался в своем ведомстве крупнейшим специалистом по Польше, ибо, во-первых, почти владел польским языком благодаря бабушке-польке, которая в детстве читала внуку полученную в приданое ветхую польскую Библию позапрошлого века. А во-вторых, благодаря блестяще раскрытому уголовному делу, к расследованию которого мы с Алицией и большой группой поляков имели некоторое отношение. Гость не упустил случая попрактиковаться в польском языке, однако так щедро уснащал свою речь древленизмами, что понять его можно было только с большим трудом и далеко не сразу. На неподготовленных слушателей его оригинальный стиль производил сногсшибательное впечатление, хотя я отметила и явное движение в сторону разговорного языка.
— Обретен в волнах орудий смертоубийства, — заявил он спокойным, я бы даже сказала, светским тоном.. — Камень бысть. Зауряден. Велик, яко плод. Оранж. Велик оранж.
Он осмотрелся и, не найдя в салоне подходящего камня, указал на высушенную тыкву, служившую емкостью для ручек, карандашей и прочих мелких палочек.
— Бить в морда! — торжественно произнес Олаф, которому показалось, что он услышал знакомое польское слово.
— В зад глава, — поправил его господин Мульдгорд. — Морда у нас спереди.
Просто одно удовольствие было слушать, как эти иностранцы объясняются друг с другом по-польски. Еще пара-тройка убийств, и, глядишь, польский станет языком международного общения.
— Такое большое, как это? — недоверчиво спросила Мажена, уставившись на тыкву.
— Такое большое, но не совершен. Почти не так по равности. Не... регу...ра...ляр.
— Ну, тогда по всему видно, что пришил его здоровенный детина с лапищами, что твоя горилла! Такое обычному человеку в руке не удержать!
Мы все невольно посмотрели на руки Стефана, который и сам принялся их с подозрением разглядывать. Нет, до гориллы, слава богу, ему было пока еще далеко.
— Нет. — Герр Мульдгорд был категорически не согласен с этой версией. — Орудий был не одинок. Одеян в сетка.
— Что за сетка?
— Вельми велик... В магазин стяжать плоды земные в сетка. Такожде спорт, футбол, теннис, дитя, резвясь, играя.
— Такие сетки, такие? — Мажена оставила в покое тыкву и, сорвавшись с места, притащила из кухни кило замечательного лука в элегантной сеточке.
Господин Мульдгорд довольно кивнул в знак подтверждения.
— Такие. Но весьма длинный. И мало гибкий. Твердый.
Теперь, наконец, дошло даже до тугодумов. Горилла не понадобилась, достаточно было проявить немного смекалки: пан Вацлав получил по голове изящно упакованным в сетку камнем, который тут же отправился на дно озера — и концы в воду. Предварительно его, конечно, из сетки извлекли. Камень, разумеется, а не пана Вацлава...
Герр Мульдгорд, словно по бумаге, читал наши мысли:
— Кидок весьма далече парить. Един, затем два, сетка вкупе с камень. Трудно сепарировать, камень кривой вид. Надо скоро метать, купно в озеро падать. Гладь спокойна, не река,
— Но дно-то, наверное, заилено, раз пиявки развелись в таких количествах? — предположил Стефан.
Тут я могла поделиться опытом:
— Ил только у самого берега, там, где тростник растет, а дальше дно чистое. Можешь мне поверить, я в таких местах много раз купалась, а с пиявками ни за что бы не полезла.
— А как же ты входила? С трамплина прыгала?
— Трамплина там не было, места дикие. На надувном матрасе. Главное — от берега оттолкнуться и дальше как на санках, вся гадость позади остается.
Господин Мульдгорд явно был со мной согласен, так как все время одобрительно качал головой.
— Отнюдь не наша есть, — печально добавил он.
Казалось, между нами возникло полное взаимопонимание, но тут он нас поставил в тупик.
— Что не наша? — спросила Магда.
— Глаголемая сетка.
— А чья?
— Экспертиза проводима. Возможно, сетка обретена от чужда фирма, торговля, политик, из зона коммунизма. — Герр Мульдгорд смущенно замолчал, полагая, что мы можем оскорбиться за весь соцлагерь, но, убедившись в обратном, продолжил: — Демокративные страны. Там экспорт-импорт из одна фирма. Данмарк таковых не иметь. Не так точно.
— Мне политика по барабану, — буркнула Алиция.
— Из чего следует, что сетка была социалистического происхождения, — уточнил Стефан и взглянул на меня: — Кто-то из Польши привез?
— Это не я! Нечего с больной головы на здоровую валить! А вообще-то мог кто угодно. Или один привез, а другой взял...
— Ага! — вспомнила Алиция. — А что с той молодежной экскурсией? Говорят, они подрались, потом их допрашивали? И что?
Господин Мульдгорд не собирался держать нас в неведении. Он пошарил в кармане, извлек записную книжку, заглянул в бокал и допил шампанское, что подвигло Стефана смотаться в ателье за последней бутылкой. Магда вопросительно посмотрела на Алицию и помчалась в кухню варить кофе. Термос для кофе стал для нас спасательным кругом, благодаря ему можно было какое-то время посидеть спокойно за столом, но и он не был безразмерным.
Наш вежливый гость терпеливо пережидал всю эту суету, листая свои записи. Затем информировал нас, что тургруппа состояла из двадцати норвежцев и шведов, а также немца и поляка. В сумме двадцать два человека, средний возраст — двадцать один год. Все — студенты разных вузов. И зачитал фамилии, после чего вопросительно взглянул на нас. Прежде всего на Алицию.
В списке фигурировал некто Арнольд Келлер, по национальности поляк.
— Арнольд! — не удержалась Алиция. — Дядька. Нет, племянник... То есть внук...
Черт побери! Я молчала, не зная, что сказать. Но и подкладывать парню свинью не собиралась. Герр Мульдгорд тоже молчал, с любопытством разглядывая нашу компанию.
— И что этот Арнольд? — после долгого молчания подозрительно спросила Мажена.
В руках Стефана хлопнуло шампанское. Алиция тем временем сумела взять себя в руки.
— Ничего. А кстати, что этот Арнольд рассказал?
— Он учинить уход за одна молодой дама, свенск, — снисходительно улыбнулся господин Мульдгорд. — Отнюдь не обусторонне хотеть. Убиенный приставать к группа, юницы обхватать, дама Арнольд также. Иной любитель, норвеген, сердит на Арнольд, на пострадалец такожде. На Арнольда более оного. Две дамы и убиваемый уходят в другой путь, Арнольд хотел делать зло, за ними хвост, однако иной любитель делает протест, группа в раскол. Велика побоище, два конкуренты и помогатели бить себе лицо, травмы с обе сторон, медицина необходима. Пока из Биструп долго ждать амбуланс, две дамы навесело вернулся. Поесть, группа в комплект. Приход темноты наступать.
Мы затаив дыхание выслушали оригинальный пересказ показаний Арнольда, внука писателя из Польши. Группа в комплекте, то бишь в полном составе, подтвердила каждое его слово, даже конкурирующий ухажер, а ведь каждого из них допрашивали отдельно. «Скорая» из Биструпа представила в письменном виде отчет об оказании помощи двум молодым людям в синяках и ссадинах, изрядно отметеленным в драке, но без тяжких телесных повреждений, а также еще нескольким молодым людям с менее заметными повреждениями, которые, судя по всему, были на подхвате. Место их ночного пребывания нас уже не интересовало.
— Ну, значит, Арнольд отпадает, — констатировала Алиция. — Не буду отрицать, мне сразу легче стало, а то опять мы были бы виноваты. Интересно, кто же там остается...
Герр Мульдгорд с осуждением покачал головой:
— Нет уверенность. Молодые люди не вокзал, чтобы времена соблюдать. Двадцать пять минут нет уверенность, битва потом. Возможность такова существовать.
— Вот, черт...
— По-моему, женщины отпадают, — поделился своими соображениями Стефан. — Хотя я сначала грешил на тех двух веселых девиц..
— То есть, не угодил им, вот они его и тюкнули булыжником по темени?
— Вот именно, что тюкнули, но не по темени, а по затылку. Да только вряд ли они. Так вот камнем в сетке да прямо в яблочко ни одна баба с первого раза не попадет.
— Одинокий камень не есть орудий смерти, — подключился к разговору наш датский гость. — Пострадалец пал в езеро, живя, и там тонуть. Аутопсия открыла вода в органе дышания...
— Что я говорила, пиявки трупы не едят!
