Мариан замолчал, изучая стол на предмет остатков съестного. Эльжбета со Стефаном поочередно переводили Олафу Мариановы откровения. Мажена, которая на время выступления Мариана забыла о рулете, кинулась галопом в кухню, торопясь доделать мясо, чтобы не пропустить вероятное продолжение. Все пытались как-то упорядочить полученные сведения.
— А рыбок-то это он слопал, — с грустью добавил Мариан. — Три последних.
— Кто?
— Как кто? Покойник.
— Что за рыбки? — поинтересовалась Магда.
— Норвежские. Сушеные. Закусь такая к пиву. Дали ему попробовать, так он все тут же до конца сожрал.
— Где шлялся? — строго спросила Алиция.
— Кто? — удивился Мариан.
— Тот, кого девицы видели, — вежливо объяснила я, так как Алиция стиснула зубы от раздражения.
— А, тот. Да так как-то. Не совсем близко, чуть подальше. Не иначе как подглядывал, а они говорят, было что.
— И кто это был?
— Они не знают.
— Но кого-то же они видели, нет? Ребенка? Здоровенного амбала с черной бородищей? Горбуна из Собора Парижской Богоматери? Пожарника в полном снаряжении?
— Небольшая такая, говорят, кикимора. Шустрая.
— Как-как? — неожиданно проявила интерес Эльжбета. — Что значит «шустрая»?
— Да как-то так оно быстро шныряло по кустам. Студенты не приглядывались, кто это был, своим делом заняты были. Говорят, что могла и та чокнутая из психбольницы быть.
Обжора так и шарил беспокойным взглядом по всем углам, где могла заваляться хоть какая-нибудь еда. Это так всех достало, что Мажена не выдержала, прервала свою кулинарную деятельность, выгребла какие-то объедки; пожалев сливок, налила стакан молока и шмякнула все это на стол в салоне в лучших традициях официанток из третьеразрядной забегаловки. Нашей польской, не датской.
— И пусть придет с кофейником, когда у вас кончится, — рявкнула она не хуже Алиции, ткнув пальцем в Мариана.
Тот сразу просиял и немедленно занялся любимым делом
— А откуда ты о сумасшедшей знаешь? — продолжала допрос недоверчивая Алиция.
Мариан не стал запираться:
— От зятя.
— Твой зять же по-польски не говорит!
— Ну и что? Сестра говорит. Она мне и перевела, а он, зять, значит, мой, в той психушке садовником пашет, и вообще он спец по всяким наружным работам. А сумасшедшая эта у них личность известная, все время сбегает, то есть не навсегда, а так, погулять, хотя ей нельзя покидать территорию. Потом возвращается. То сидит спокойно по нескольку месяцев, а то каждый день удирает.
— А почему нельзя погулять? — спросила Эльжбета.
— Простудиться может или еще что случится. С людьми не говорит, а один раз какого-то мальца веткой огрела. Целый скандал был, хотя приложила-то несильно.
— Похоже, та самая моя знакомая,— пробормотала я себе под нос.
— А что? — заинтересовалась Магда. — Тебя тоже огрела?
— Нет, ветки у нее не было. Мы в чистом поле встретились, но она тоже не разговаривала.
— Может, и она, — согласился Мариан. — А как возвращается, то тащит с улицы что попало, вроде как в порядке извинения. Ведь знает, что нельзя уходить. Ну, как бы задобрить хочет, чтобы не ругались на нее. Приносит презенты. У нее тоже свой ум есть. Один раз принесла заячье дерьмо, да еще так красиво на листочке разложила. Зять сам видел композицию...
— Большой ум налицо, — похвалил Стефан. — Так и лезет из каждой щели.
— А то! Говорят, что она вполне могла этого покойника пришить, только я сомневаюсь, силенок у нее маловато. А была бы посильнее, то могла бы, почему нет?
— Вот именно, почему нет? Развлечений никаких...
— А вот подглядывать очень даже могла...
— Могла и убийцу видеть...
Алиция вопросительно взглянула на Эльжбету. Та отрицательно помотала головой:
— Пустой номер. Эта женщина — аутистка, ничего они от нее не добьются, даже если бы она стадо слонов видела. С такими молчуньями труднее всего бывает вступить в контакт...
Юлия сидела в углу дивана тихо, и все о ней забыли. Заметив это, Эльжбета так резко оборвала фразу, что мы сразу опомнились.
— А что этот Арнольд еще рассказывал? — поспешила подбросить очередной вопрос Алиция. — Он был раньше знаком с паном Вацлавом? Знал, что тот здесь?
— Ясно, что знал. В смысле, лично-то нет, а так, понаслышке. Знал, кто он такой. И один раз видел. Только совсем без понятия был, у кого тот гостил, и вообще ему это по барабану. А как увидал его на экскурсии, то жутко удивился, даже сначала не уверен был, что это пан Вацлав, физиомордия вроде знакомая, а кто такой, не известно. Потом уже на него окрысился.
— Когда?
— Ну, как тот стал с телками обжиматься и с этой его Бригидой тоже. Говорит, достал его, гнида! Мало того, что паразит, каких поискать, так еще и эротоман, чтоб ему провалиться. Но сам не при делах, ведь он за конкурентом своим, Арне этим приглядывал. Они вместе Бригиду окучивали, а она уж больно несговорчивая.
— Неужто дева предпочла пана Вацлава? — удивилась Мажена, снова позабыв о «безутешной вдове».
— Да какое там. Они больше для понта ломались. Говорят, что назло парням, чтобы их завести, а то заторможенные какие-то экземпляры попались в той группе... А так-то сами не прочь.
Стефан игнорировал интимные и несколько противоречивые секреты скандинавской молодежи, которые явно показались ему мало привлекательными, и немного изменил тему:
— Ну, хорошо, а о сетке упоминали?
— Какой сетке?
— Той, в которой камень был. Орудие убийства. У Арнольда была с собой сетка, к примеру такая, в которой футбольные мячи возят?
— Он в футбол не играет. Ничего про сетку не говорил
— А может, нашел где?
Мариан глубоко задумался. О чем он думал, если вообще думал, никто так и не узнал. Взгляд его опять упал на сливки, и он тяжко вздохнул:
— Никто ни о какой сетке не вспоминал Больше спорили, какую надо силищу, чтобы так чувака уделать. Потому психованная и не годится на роль мокрушницы, щуплая она и староватая. Зять рассказывал. А сетка? Не так все просто с ней. Замахнуться правильно надо, ну, как топором, да еще прицелиться... А если маху дать, то чуток покарябаешь, и всего делов. А у топора рукоять чем длинней, тем лучше, но зато попасть труднее. Вот студенты и подначивали друг друга, дескать, пусть, кто в гольф играет, признается. Или в этот, как его? Американский бейсбол. Но никто из них в эти дела не играл, у них в странах гор слишком много, а под гольф нужно плоское поле.
В этом вопросе наш троглодит проявил глубокие познания, за что и был вознагражден Алицией: она долила ему в кофе немного сливок. Имей он сам доступ к сливкам, упаковка уже давно бы кончилась.
Юлия встала с дивана, извинилась и вышла из своего угла. Ее пропустили без глупых вопросов. В конце концов, у каждого есть право воспользоваться туалетом, даже если хочешь просто посмотреть на себя в зеркало, и вовсе не обязательно об этом информировать всех присутствующих.
— Касательно камня, надо было собаку использовать, — недовольно произнесла я, завершая тем самым чрезвычайно сложную мысль, которая меня напрягала в течение последних пяти минут. — Да знаю я, что его нашли в воде, и следов на нем никаких, но откуда-то он взялся, правда?
Сидевшие вокруг открыли было рты. Ясное дело, каждому хотелось побухтеть насчет того, что вода смывает следы, но тут же пастюшки свои захлопнули и дали мне возможность закончить мою глубокую мысль:
— Опять же знаю по опыту, что тут много таких камней, всякие оградки и тому подобное, но если из ограды или из кучи вынуть камень, выемка останется. Для собаки след, например, это запах той руки, которая камень вынула или подняла. Знаю, что теперь уже поздно этим заниматься, но все-таки интересно, можно ли запах человека каким-то образом надолго сохранить?
— Судя по духам, вроде можно, — неуверенно отозвалась Магда.
Алиция протиснулась мимо нее и вылезла из-за стола.
— На свежем воздухе сомнительно, — изложил свое мнение Стефан, немного поразмыслив и тоже не слишком уверенно. — След на свежем воздухе быстро выветривается.
Алиция уселась в кресло у телефона и принялась набирать какой-то номер.
— В руку ведь кто-то камень этот брал? — продолжала упорствовать я, сама не знаю, почему. — Опять же, если каменюка здоровенная, ее надо было выковыривать обеими руками, поэтому на соседних заборах или земле запах мог остаться. Собака обязательно учует, а если преступник будет рядом, то и его...
— Лучше собрать всех подозреваемых, пусть пес и выбирает...
— Олаф говорит, что тут у датчан везде страшный порядок, — неожиданно включилась в разговор Эльжбета и пояснила: — Я ему все перевожу, ну, с небольшими сокращениями. Он у меня парень сообразительный. Говорит, любой ущерб, нанесенный природе или строениям, сразу будет аборигенами замечен, а здесь, в Биркерёде, таких мест раз два и обчелся. Минутку. Что? Соотнести с подозреваемым...
