– Ты все такой же ребенок. – Её глаза щипала обида.
– Ты все такая же зазнайка.
Гидеон коснулся губами ее щеки, уголка рта, поднялся к носу, слизнул соль с ресниц.
– Не сдерживай себя… – Она сняла с него очки.
Без защиты линз первый помощник выглядел даже младше, чем был на самом деле. Карие глаза с каймой обожженных, никогда не успевающих отрасти, ресниц не моргали. Его беззащитность перед ней обнажалась столь явно, что женщине стало немного неловко.
Но как не унизителен для нее был проигрыш, в этой комнате было то, в чем она нуждалась. Чуть отодвинув бедра, она погладила Гидеона по выпирающей ткани брюк и с удовлетворением отметила, что объятия стали крепче, а ладони горячее. Сможет ли его огонь прожечь кожу?
Она скинула остатки одежды и направила пальцы в черных перчатках внутрь себя. Горячо. Обжигающе. Два пальца, средний и безымянный, медленно скользили в ней, ставшей неожиданно влажной.
Запах горелых волос заставил сморщиться. И Мужчина остановился.
Гидеон почти не контролировал себя. Он ждал этого момента с тех пор, как увидел Валерию в замке. Недоступную королеву, женщину его властелина. Она стала для него всем. Семьей, матерью, любимой, тайной, желанием, мечтой, надеждой, успокоением и уверенностью. Столь крепкая смесь ощущений рушила все границы.
– Если будешь и дальше вести себя, как подросток, придется мне взять инициативу в свои руки. – Ответила Валерия и стянула его штаны вниз.
Гидеон слегка подавился. Но последовавшая за этой фразой улыбка неожиданно прогнала нервозность. Первый помощник пришел в себя и поцеловал свою женщину. Настойчиво и страстно. Не прерываясь уложил на кровать, развел ее бедра в стороны и медленно вошел внутрь.
Валерия застонала. Его член был еще горячее, чем ладони, что мяли ее грудь и кололи соски. Правая перчатка была блестящей и гладкой от ее соков. Левая шуршала по коже. Его несдержанность и страсть были, безусловно, приятны и льстили ей. Она прикрыла глаза от наслаждения. Движения ускорялись, дергались, сливались в единый ритм.
Кончил Гидеон слишком быстро и шумно.
Женщина, размякшая на простынях, хотела большего.
– Я только начал. – Первый помощник одной рукой придавил ее к кровати, не разрешая подняться, вторую положил ей между бедер.
Большой палец помассировал ее клитор. Остальные опять проникли в нее. Теперь их движения были быстрыми и интенсивными. Горячими.
Валерия вздрогнула.
Рука замерла внутри.
Мужчина заставил себя дышать медленнее и досчитал до десяти. Свободной рукой обхватил Валерию за талию и зашептал ей на ухо нечто бессвязное и нежное. Он снова был возбужден и ронял искры с края перчаток.
Гостья качнула бедрами. Жар внутри становился нестерпимым.
Гидеон прикусил ей мочку уха:
– Дай мне секунду. Не хочу причинить тебе боль.
– Я хочу…
Валерия раздвинула ноги шире, чтобы его раскаленные пальцы смогли проникнуть еще глубже. От жара, опаляющего даже сквозь зачарованную кожу перчаток, хотелось плакать. Но огонь, распространяющийся от ее клитора, не имел ничего общего с настоящим. Ее затрясло и выгнуло. Оргазм все еще дрожал на губах женщины, а Гидеон уже перевернул женщину на живот и навалился сверху.
– Ты не уснешь до рассвета, Валерия. – Пообещал он.
Она была здесь, чтобы подарить лучшую ночь в жизни Гидеона, сгореть вместе с ним и воскреснуть. И исчезнуть с первыми лучами солнца, как видение. Но ощущение его огня теперь будет будоражить ее сны и фантазии...
***
Первый помощник неохотно встал.
Отмахнувшись от наглых солнечных лучей и скомкав досадное сожаление, о том что Валерия не дождалась его пробуждения, снял перчатки и потер раскрасневшиеся ладони. Вызвал пламя и перекатил по пальцам.
Назрела новая проблема, подстёгнутая его взбесившимся, обнаглевшим либидо.
Когда вернется Феос Рибелиус, он не позволит Валерии Фиди лечь в постель к властелину. Даже если это будет стоить ему жизни.
26. Уважение
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Дита сидела за столом в огромном зале и неторопливо потягивала вино. Рибелиус катал по тарелке пару зернышек черный икры и листочек кориандра. Кроме вина, аппетит на этом пиру у него вызывала только Дита. И он развлекался как мог, стращая сидевшую напротив барышню. Вроде как двоюродную сестру Великого Паладина. Видимо, ее было не жалко отдать на растерзание. Выглядела девочка бледненькой и близкой к обмороку. Темный маг периодически ей подмигивал и многообещающе облизывал тонкие губы, приближая истерику.
Все присутствующие женщины были одеты сверх скромно: однотонные платья под горло, накидки на голове. Ни пряди свободных волос, ни миллиметра голой кожи, кроме лица. Даже руки в перчатках.
Только Афродита гордо несла себя поперёк этого моря строгости. Что ей взгляды и прищуры, порицания непокрытой головы, когда она привыкла обходиться совсем без одежды. Если Марций пытался ее унизить или скомпрометировать, он промахнулся. Дита была центром всеобщего внимания, затмевая почетного гостя. Мужчины замирали, ловя ее улыбку. Женщины возмущенно завидовали такой дерзости. Темный маг и сам засмотрелся на бедра девушки так умело подчеркнутые вышивкой.
Дитрих и охрана обступили широкий праздничный стол, где сидел темный властелин со свитой.
В центре зала на троне красовался Великий Паладин. Его охрана – монахи Созо стояли позади.
Ставший неожиданно знаменитым, Моргулис Морган заслужил место за одним столом с Рибелиусом. После его героического подвига и возвращения в Тиррен в одиночку на корабле, слава подарила бывшему пирату много золота и еще больше внимания. Узнав Диту, Моргулис рассыпался в комплементах. Девушка улыбнулась, решив умолчать о том, что тот ее бессовестно продал. А Рибелиус оскалился ему, как лучшему другу. И чуть было не протянул руку, так захотелось потрогать выжившего. Будем честны, Рибелиус, болел за моряка в его неравной схватке со змеями Этрурского моря. Моргулис сыпал остротами и историями, перемешанными с пиратским жаргоном.
Глашатый долго зачитывал основные пункты договора подписанного ранее. Речь у него поставлена хорошо, но была длинной и скучной.
За ней последовала не менее продолжительная и нудная проповедь от монахов спасителя. С наставлениями и драматической критикой молодежи в нынешнее время, с красноречивыми взглядами на Диту.
И только после этого правитель Тиррена встал и произнес тост:
– Выпьем же за союз двух государств! И порадуемся миру между такими замечательными странами, как империя Тиррен и королевство Этрурия.
– Наконец-то! – Пробормотал Рибелиус и осушил бокал до дна. Еще немного и он бы уснул.– Вынужден, просить прощения, но остаться до конца пира не имею возможности. Дела, понимаете ли. Нужно возвращаться домой.
– Не останетесь на ночь? Передохнуть? – Уточнил Анк Марций.
– Спасибо… но нет. Дитрих, вручи подарок.
Командующий мигом оказался перед великим Паладином и с поклоном поставил на стол небольшую шкатулку.
– В знак уважения и симпатии, просим принять дар от Феоса Кувентис Рибелиуса, единовластного правителя Этрурии, запретного леса и приграничный вод! – прогремел он на весь зал. Музыка затихла. Гости замерли.
Анк Марций кивнул одному из своих людей, тот осторожно открыл крышку.
– Это мазь от любых ран. Полное исцеление. – Растянулись в улыбке губы Рибелиуса. – Мой рецепт. Тебе может пригодиться. – О том, что в его состав входит слюна демона он умолчал. Но с наслаждением представил, как расскажет Марцию об этом через пару лет использования.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Отравить меня хочешь? – Немного нервно ответил на улыбку правитель Тиррена. Но флакон взял. Маленький, украшенный витиеватым цветочным узором и тремя рубинами на фронтальной стороне. Широкое горлышко было опечатано.
– Забочусь о твоем здоровье. Ты столько взвалил на свои плечи…
– В ответ, прошу принять эту книгу. – Палладин широким жестом подозвал слугу, раскрывшего перед темным властелином Толстый фолиант в оправе из золота и драгоценных камней.
