— Сам не пойму. Рисунок на обложке внимание привлек, и стало интересно, что там может быть. Вдруг, какая‑то тайна?
— Нет там ничего, — капитан усмехнулся. — Сплошной вампирский бред, про тьму и радость пития крови. Если хочешь, забирай.
— А может, лучше ее передать, куда следует?
— Куда?
— Например, в контрразведку.
— Нет, Руговир. Сейчас подобные тетрадки никому не нужны, ни магам, ни воинам, ни разведчикам, ни «черным клинкам». Потому что всех интересует иное. Вражеские приказы, подписи местных аристократов под закладными банковскими расписками, кредитные билеты гномов, донесения рубайятских шпионов своим эльфийским хозяевам и магические книги. А это так, мелочевка. Подобного добра навалом.
Я промолчал, подхватил дневник вампира и вышел.
За спиной раздался вскрик девушки, а затем я услышал неразборчивые слова капитана и звук хлесткой пощечины. Однако я не обернулся и не остановился. А спустя пару минут оказался во дворе крепости, сдал взвод Рунольву, получил тяжелую сумку с трофейными документами и донесениями Агликано, а затем подозвал к себе Юссира.
— Что‑то случилось, господин Оттар? — сержант вопросительно кивнул.
— Выступаем. Ты, я и Эльвик. Через час, вместе с кавалеристами. Дядьке скажи, пусть вещи соберет. А сам бегом на конюшню и выбери пару–тройку хороших лошадок из трофейных. Если кто‑то будет против — скажи, что это приказ капитана Агликано.
— Есть!
Глава 13.
Второй день войны, а морейская армия уже сломила сопротивление приграничных феодалов Западного Рубайята, захватила все вражеские крепости вдоль реки Рамайн и парочку городов. Противник был разбит и откатывался на восток, а наши легионы продолжали наступление. Мерный топот тысяч солдатских сапог и лошадиных подков сотрясал землю, и царские войска текли по дорогам обреченного королевства сплошным стальным потоком. Настолько плотным, что наш небольшой караван, три десятка всадников и пять повозок с трофеями, едва вклинился между батальонами 11–го резервного легиона. Но мы все же смогли найти прореху, вышли на разбитый ухабистый тракт, наследие былого имперского величия, и направились к ставке командующего Второй Восточной армии, которая находилась в расположении 8–го легиона.
Движение неспешное. Погода хорошая, начало лета. Кругом свои, мы в тылу, диверсантов не видно и не слышно, так что опасаться нечего. Поэтому я не напрягался и, мерно покачиваясь в седле, размышлял. Требовалось навести порядок в своей голове, и я это делал.
Самая главная проблема, конечно же, видения, которые посылались мне, как я считал, матерью, северной колдуньей. Защититься от этих видений и предугадать их приход нельзя. По крайней мере, я такого способа не знал. Но кое–какие выводы из всего, что со мной произошло, и что я увидел, можно было сделать.
Ну и что же в итоге вышло?
Во–первых, я потомок древних людей, которые пришли на материк Ирахо через портал, и моя матушка, соответственно, тоже. Во–вторых, наши предки, которые на закате своей истории проживали в пещерах, обладали возможностью при помощи сложных рунных знаков (иероглифов), не чета современным, открывать магические врата между мирами и делали это очень легко. В–третьих, они старались открывать порталы в тайне от других народов, которые пришли в новый мир, а значит, предки чужакам не доверяли или не воспринимали как равных. В–четвертых, по неизвестной мне причине, племя, которое матушка называла народ Вайда, раскололось. И если часть племени, наиболее многочисленная, хорошо снабженная и имеющая сильного вождя–мага, ушла дальше, то другая вернулась обратно и осталась возле первого большого портала. В–пятых, дела давно минувших тысячелетий влияют на мою жизнь, и мне это не нравится. С одной стороны каждое видение это новые знания, от которых отказываться не хотелось. А с другой стороны я не давал никому разрешения лезть в мои сны. Тем более мифической ведьме, которая родила меня и оставила на попечении отца.
Таковы исходные данные, которые были мне доступны. Но всей картины я пока не видел, а значит, не мог принять правильного решения. Поэтому оставалось ждать развития событий, копить информацию и держать язык за зубами. Не нужно никому знать, что у меня бывают странности, а то ведь могут счесть за сумасшедшего, и конец карьере. Это в лучшем случае, если мне не поверят. А если поверят? При таком раскладе меня могут отдать магам для опытов, и не посмотрят, что я из благородной семьи. А потом на север отправится команда охотников, которая будет ловить мою мать, и снова я окажусь крайним. Так что лучше всего молчать. Папаня молчал, и ни с кем на откровенный разговор не выходил, и я не буду. И для здоровья полезно, и для репутации.
— В общем, ничего не меняется, — прошептал я себе под нос.
— Ты что- то сказал, Оттар? — на меня посмотрел поручик Ян Михар, командир кавалеристов.
— Нет, — я покачал головой.
Поручик отвернулся, а я сосредоточился на другом проблемном вопросе.
Мой ротный командир капитан Агликано практически открытым текстом дал понять, что он поддерживает князя Айрика Раена, который оказывает ему и другим офицерам своей армии особую протекцию. И в этом нет ничего нового. Протекционизм и кумовство везде, и пусть это не очень хорошо, ничего постыдного в этом нет. До тех пор, пока это явления не переходит определенных рамок. Но помимо этого капитан проговорился, что ради князя он готов порвать глотку даже царю. Серьезное заявление и раньше за эти неосторожные слова его подвесили бы на крюк и долго пытали, выясняя, спьяну он это сказал или с умыслом. Да и сейчас тоже, если начнется серьезное разбирательство, миндальничать не станут. Вот только мы беседовали один на один, без свидетелей и все, что я могу, найти майора Кано и доложить об этом ему. Однако сразу возникает вопрос — а оно мне нужно? И ответ очевиден — нет. Я с этого ничего не получу, а хлопоты возникнуть могут, поскольку Кано, наверняка, заставит меня следить за капитаном и братом Роем, и втираться к ним в доверие. А мне что царь, что князь Айрик. Особой разницы между этими двумя сиятельными Раенами для меня нет. И, как я уже отмечал ранее, желание лезть в авантюры отсутствует. Так что долой интриги и подковерную борьбу за власть. Я останусь в стороне и продолжу честно служить. А дальше посмотрим. Как сказал один философ позапрошлого века — будет день и будет пища.
От того, что я определился со своими дальнейшими действиями, на душе сразу стало легче и, подняв голову, я посмотрел на заходящее солнце и улыбнулся. Поручик Михар это заметил и сказал:
— Гляжу, у вас, корнет, настроение приподнялось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
