Катя, привыкшая к чистоте, брезгливо сморщила нос. Грязный пол, закопчённые стены, серое белье, валяющееся на полу бесформенной кучей, противный запах сырости и тухлой капусты буквально сбивал с ног. Что-то запищало в куче тряпья у печки, и высунулся крысиный хвост.
— Мамочки… — попятилась Катя, — Это ж надо такую помойку устроить.
Она тут же получила толчок в спину от вредной старухи:
— Ну, чего встала в дверях? Проходи, коль пришла.
От пинка девушка отлетела прямо в руки к Алексу, уткнулась носом в его грудь и, вдохнув приятный терпкий запах, зажмурилась от удовольствия. Почувствовав это, мужчина тихонько погладил по спине, успокаивая, и шепнул на ухо:
— Потерпи, нам надо разузнать, нет ли тут чего странного или подозрительного.
— Спасибо за доброту твою, — повернул голову к старухе Алекс, — Как мы сможем отблагодарить тебя?
— Дык, как же, милок, — заулыбалась старуха, — Воды натаскать, дров нарубить, а жена твоя пусть в избе приберёт.
Катя задохнулась от возмущения. За час отдыха?! Да тут неделю убирать! Она уже было открыла рот, чтобы высказать всё, что думает по этому поводу, и вдруг до неё дошло — жена. Она сказала — «твоя жена». И новая волна возмущения накатила с удвоенной силой. Она вывернулась из объятий и упёрла руки в бока, вдохнула побольше и…
— Показывай, где у тебя ведро, тряпки. Мы с удовольствием поможем, — опередил её Алекс.
Катя растерянно повернулась и уставилась на него. Он сейчас серьёзно?
— Ты спятил? — зашипела она, когда старуха ушла за ведром на улицу, — Да тут работы на неделю, не меньше.
— Не боИсь, Катюша, — Алекс примиряюще погладил её по плечу, — Я помогу, — и засучил рукава.
К вечеру изба блестела, в сенях плескалась полная кадушка воды, а печка радовала теплом. Алекс, справившись со своей частью, помог Кате намыть полы, отнёс к реке белье и полоскал его вместе с ней. Бабка только причитала:
— Ой, не мужское это дело — полы мыть, куда бельё схватил, пусть жинка твоя полощется, — в ответ мужчина лишь улыбался старухе, не забывая задавать вопросы.
Благодаря этому им удалось узнать интересную информацию. Поначалу бабка жаловалась на своего благоверного. Из сбивчивого рассказа Катя не очень поняла, к какой рыбе он ушёл. Утонул что ли? Или это она так соперницу называет? Что детей бог не послал. Что новый дом, который муж оставил, она продала и теперь живёт на эти деньги. Потому что работать она не умеет, не хочет, да и вообще… Что вообще — Катя не поняла. Сама она трудилась в это время как проклятая: драила пол, растирая песок по доскам, стоя на четвереньках. Но потом старуха стала сплетничать о соседях, поскольку деревенька была небольшая, то рассказ быстро перешёл на соседнее село. И вот там-то было, о чём послушать. Катя навострила уши: у кузнеца долгое время болел отец, все думали, помрёт скоро. Лекарь именитый лечил, но всё без толку, старик хирел день ото дня. А намедни на базаре шептаться стали, что он на поправку пошёл. Легче ему.
— А в доме у него перо жар-птицы нашли, — старуха так уверенно говорила, что Алекс и Катя ни разу не усомнились в её словах.
Закончив уборку, девушка опустилась на лавку без сил:
— Всё, бобик сдох, — выдохнула она.
Алекс присел рядом и приобнял её за плечи:
— Ты молодец, вон какая чистота получилась.
Изба и вправду преобразилась. Сквозь чистые окна падали последние солнечные лучи, освещая белоснежную скатерть на столе. В печке уютно плясал огонь. Пол был чист, а на подоконнике стоял небольшой букетик полевых цветов, который Алекс собрал по пути на речку.
— Ты тоже молодец, одна бы я не справилась, — похвалила Катя, — А ещё я есть хочу — умираю просто, — поделилась она.
— А что хозяюшка, ужин скоро? — поинтересовался Алекс у старухи, и та скорбно нахмурила брови:
— Так нет ничего, касатик. Как муж ушёл, так с хлеба на воду перебиваюсь, — прибеднялась она.
Алекс тут же предложил:
— А не сварить ли нам кашу. Из топора, — подмигнул он Кате.
Через час на столе стояла ароматная пшённая каша. К ней у бедной бабули нашлись и хлеб, и сало, и даже кувшин кваса отыскался случайно. Старуха была так любезна, что разрешила переночевать, но только чтоб завтра крылечко поправили. После вкусного ужина настроение было отличным, и Алекс заверил, что всё будет в лучшем виде. И только к обеду следующего дня они двинулись в обратный путь.
Евсей.
До деревни мальчишка добрался за пару часов. Пробежал по улочкам, заглядывая в каждый двор и выискивая яркий свет из окон или сараев. Но ничего подозрительного так не увидев, он забежал в крайний дом:
— Тётушка, это я, Евсейка, — поприветствовал он полную женщину неопределённого возраста в цветастом длинном платье с тёмным поясом.
Её светлые волосы были убраны под косынку, она что-то помешивала на плите и обернулась на голос племянника:
— Сенечка, — лицо разгладилось от морщин, глаза смотрели ласково, — Что ж ты один, стервец? Или ты по делам бегал?
— Ага, по делам, — мальчонка проскользнул на кухню и уселся за стол.
— Голодный? — спохватилась родственница.
На столе тут же появилась миска похлёбки, краюха хлеба и стакан молока. Пока Евсей уплетал, тётка причитала:
— Исхудал-то как. Ох-ох, куда братья смотрят?
Елисей и Забава.
Меньше всего на свете Елисей хотел идти на поиски с Забавой. Он рассчитывал на компанию Ивана, но… шёл, с опаской поглядывая на девицу, вспоминая их знакомство. Стоило ему переступить порог покоев, как в него тут же полетела туфля, от которой удалось увернуться, зато вторая настигла его внезапно, больно ударив по мягкому месту. А услышав цель визита, несносная Забава гоняла его по комнате, швыряя всё, что попадёт под руку. Зато потом он умудрился её схватить, когда подол платья зацепился за массивную ручку гардеробной. Обхватил девицу и, не удержавшись, рухнул с ней на кровать. Как расширились глаза Забавы! В них загорелось что-то зловещее, но, несмотря на это, у нависавшего сверху Елисея вдруг проснулось жгучее желание её поцеловать. Где-то на задворках сознания шевельнулась и тут же пропала мысль о том, что сколько девиц побывало в его объятьях, но такого отклика не вызывала уже давно ни одна. Да и вообще, Яга же говорила, что отныне для него, как женщина существует только невеста, а вот поди ж ты — увидел Забаву и… Одной рукой он аккуратно обвёл нежный овал её лица и уже было потянулся к губам, как ощутил болезненный удар между ног. Воспользовавшись тем, что Царевич ослабил хватку,
