— Это договор… с немцами, о котором я вчера говорила, — быстро выпалила она, стараясь строить из себя деловую строгую даму. — Я его уже перевела и подготовила к подписанию.
— А Света уже проверяла?
— Нет, но я надеюсь, что тут и так все в порядке.
— Хорошо, — едва заметно улыбнулся Лука ее оптимизму. — А сколько ты уже у нас работаешь, Кать?
— Кажется, месяца четыре…
— И какая у тебя зарплата, напомни?
— Сорок тысяч.
Лука покивал, в задумчивости потерев одной рукой подбородок и слегка задевая губы. Потом встал, прошелся по комнате и остановился всего метрах в двух от взволнованной девушки, беззастенчиво ее разглядывая.
— А хотела бы зарабатывать больше? — совершенно серьезно поинтересовался Лука.
Он отметил для себя, как она нервно сглотнула.
— В принципе да… — ляпнула она и тут же, кажется, пожалела о сказанном, никак не врубаясь, шутит с ней шеф или говорит серьезно, на что-то намекает или речь идет о банальном повышении за некие заслуги. На самом деле она считала себя ответственной и квалифицированной, да к тому же явно более надежной, чем эта разболтанная вульгарная Светка.
— Вообще-то я доволен твоей работой и готов поднять тебе зарплату. Ведь четыре месяца — более чем достаточный период для испытательного срока. Только вот хочу поинтересоваться, насколько ты готова расширить круг своих обязанностей ради этого повышения.
— А… какие именно обязанности? — умирающим от волнения голосом промямлила она.
— Присядь-ка на диван, — он указал ей место жестом и, когда она села, направился к двери и запер ее на ключ. Вернувшись к ней, он уселся рядом, закинув руку на спинку дивана позади нее. Лицо Луки быстро оказалось всего сантиметрах в десяти от ее ошарашенного личика: его глаза цвета темного шоколада медленно изучали каждую ее черту, беззастенчиво примериваясь и лишая последней воли. Второй рукой он взялся за подлокотник дивана, к которому она в отчаянии прижималась бедром, перекрывая ей путь к спасению. Их взгляды, конечно же, встретились, несмотря на всю ее природную скромность. Перед ним предстали светло-карие слегка раскосые глазки; темно-русые тонкие волосы, собранные в аккуратный хвостик; ничем в общем-то не примечательные черты; из косметики — только тушь; губки пухлые, но как-то непропорционально; и подбородок несколько тяжел. Под прицелом его внимания и от близости исходящего от него жара губки девушки немного раскрылись. Вот и всё ее прикрытие сломлено. Лука медленно выжидал, ничего не предпринимая, только едва заметно наклонил голову на бок и продолжал беспощадно жечь взглядом все, что он мог охватить с такого близкого расстояния. Наконец Катя сама невольно подалась вперед, почти касаясь его губ своими. Конечно, о деньгах она уже забыла. Она едва ли вообще сейчас сможет вспомнить, о чем только что шла речь.
— Я вовсе не это имел в виду, — жестоко улыбнулся Лука, немного отстраняясь от ее лица, взял ее дрожащую правую руку в свою и положил себе на топорщащиеся от эрекции брюки. Толстая, ничем не скрепленная пачка бумаг выпала из ее левой руки и разлетелась по полу, образуя там какой-то нелепый шедевр кубизма. Ее пальчики дрожали на твердом бугре его брюк, но не отстранялись, взгляд растерянно блуждал по его губам, подбородку, шее, груди. Лука с легким волнением наблюдал за ее метаниями, даже больше не пытаясь ее как-то спровоцировать. Наконец она облизала губки и, не поднимая глаз, стала расстегивать его ремень. Вид у нее был какой-то обреченный и в то же время нетерпеливый. Отметив про себя ее решительность, Лука медленно откинулся на спинку дивана, отдавая все в ее руки. Вообще-то уж от нее он никак этого не ожидал… Значит, придется воспользоваться планом Б.
Девушка высвободила его вставший дыбом и истекающий влагой член, еще секунду поколебалась и, наклонившись, сделала несколько медленных круговых движений языком по его бархатистой головке, затем замерла, словно оценивая его на вкус, или, возможно, давая себе шанс одуматься. Лука помог ей как следует расстегнуть брюки и поторопил ее, немного надавив на затылок. Катя неловко поправила выбившиеся из хвостика и упавшие на лицо волосы, которые он тут же подобрал пальцами и сжал в кулак вместе с хвостом. Она сидела на диване, склонившись к низу его живота и упершись ладонями в мягкое сидение, почему-то чувствуя, что лишние прикосновения ему не понравятся, и понимая, что зашла уже слишком далеко, чтобы останавливаться. Его аромат чистоты, ее любимого мужского парфюма, дорогих сигарет, выглаженной рубашки, острый запах феромонов заставили ее подавить чувство унижения и уступить собственной вечно подавляемой страсти. Она обхватила губами его головку и слегка всосала ее в себя, теребя язычком и немного сжимая зубками. Лука чаще задышал и в нетерпении шевельнул бедрами. Ее голова закачалась вверх-вниз, зубки едва уловимо пробегали по головке, язычок трепетал, губки сжались в тугое колечко. На лице Луки расцвело пошлое похотливое выражение, он приоткрыл рот и прерывисто застонал, привыкая к ее темпу. «Кто бы мог подумать?» — проносились в его мозгу обрывочные мысли, — «Теперь уже наверняка вспомнила о повышении…».
Катя медленно сползла на пол, выпустила его упруго торчащий член изо рта и принялась самозабвенно раскачивать его из стороны в сторону язычком, пару раз пройдясь влажным поверхностным поцелуем вдоль всей его длины и едва заметно щекоча мошонку. Бедра Луки невольно начали вибрировать, рука, которой он сжимал ее волосы, отяжелела и напряглась. Позволив ей еще немного развлечься, он, не отпуская ее хвост, встал, уперевшись в диван одним коленом, и стал ритмично надавливать на ее затылок, заставляя ее давиться, постанывать и трепыхаться. Отстранив ее в последний момент и продолжая держать за хвост, немного оттягивая назад голову, он размашистыми движениями заскользил рукой по пульсирующему члену и, забрызгав ее лицо спермой, звучно отдышался и тут же отступил в сторону, натягивая боксеры, застегиваясь и заправляясь. Катя выглядела измученной и униженной. Лука нервно провел рукой по волосам, шагнул к столу, отыскал пачку салфеток в ящике и протянул ей. Затем он сел в кресло и, чтобы чем-то занять руки, взялся за мобильный, бессмысленно тыкая в иконки.
— Бумаги с пола, пожалуйста, убери, — стараясь, чтобы голос по-прежнему звучал уверенно и властно, попросил он и после некоторой паузы заметил: — Ты, очевидно, замужем?
— Да, — не поворачиваясь к нему, бесцветным голосом выдавила из себя Катя, все комкая новые и новые салфетки.
— Чем муж занимается?
— Он… он учится и работает координатором по логистике в компании по авто-доставке грузов.
Катя присела на корточки и начала кое-как собирать рассыпавшийся договор, по-прежнему держась к Луке спиной. Он почему-то только сейчас обратил внимание, что она была одета в классические черные брюки и светло-серый облегающий пиджак с короткими рукавами. Ее обнаженные руки двигались неловко и резко.
— Ясно… — Лука сделал паузу, в которую он размышлял о том, что именно сейчас ему ни в коем случае нельзя проявить слабину, если он не хочет потом иметь проблем. — Ну, передавай привет мужу, — хладнокровно выдал он наконец. — Кстати, ты уволена… Извини… Ничего личного. Ты хорошо поработала, но интрижки и слухи на работе мне не нужны, также как и тебе, я полагаю. Просто все так сложилось… Сегодня мне еще будет нужна твоя помощь до четырех, особенно на переговорах, а завтра можешь не приходить. Я прослежу лично, чтобы тебе перечислили приличную компенсацию.
— Но… Лука Дмитриевич… — почти срывающимся на плач голосом пролепетала она, вдруг встрепенувшись от неожиданности, встав на ноги и нелепо распахнув на него вдруг заблестевшие глаза.
— Кать, — вздохнул он, — Слушай… Не переживай ты так. Ты хороший специалист и легко найдешь работу. Я дам тебе рекомендации. Кстати, — он взял со стола бархатную черную коробочку, подошел к девушке и протянул ей отвергнутый Кристиной подарок. — Вот. На. Возьми. Это тебе. Пусть это будет приятным дополнением к компенсации.
