много со мной разговаривал. Я, когда просыпалась, потом долго не могла отойти. Все было как наяву.
«Не спрашивай ее больше, — зудит внутренний голос. — Не увязай в этом снова. Ни к чему».
— И что же я говорил?
Упрямый придурок.
— Разное. Несколько раз называл меня дурочкой, но ласково. — Она слабо улыбается. — А еще как-то раз сказал, что долго меня искал и готов обнять.
Звенящий голос из снов эхом отдается в ушах: «Хочу, чтобы ты меня обнял. А ты этого хочешь?»
С шумом выпустив воздух, я ошарашено смотрю перед собой. Ну что за пиздец.
30
Не знаю, как так вышло, но после этой встречи в баре, я понял, что мне могу на нее по-настоящему злиться. Раздражаться при упоминании подарков от Сойки, чувствовать нытье в груди, когда она на меня смотрит, и мучиться немым вопросом «Какого хрена ты наделала?» могу, а злиться никак. У меня нет этому логичного объяснения. Ну, кроме того, что я половая тряпка, готовая всех простить и оправдать. Она выглядела такой маленькой и такой растерянной, что я просто не справился. Запихнул ей в руку те сотки, которыми она собиралась расплатиться за чай, и отвез домой. Даже обнять себя разрешил на прощанье. Если бы Георгий Волынский был свидетелем этой сцены, наверняка бы затребовал у матери тест на отцовство.
Кстати, в тот день я понял одну вещь: единственный человек, на которого я по-настоящему злюсь всю свою сознательную жизнь — это отец. Чувство это стабильно, никуда не уходит и лишь крепнет от встречи к встрече. Так что, может, не такая я и тряпка. Ну, или у него имеются особые таланты.
Так или иначе, эта встреча сняла вопросы о будущих пересечениях с ней в компании. Лелик по-прежнему дружен с Сойкой, я с ним вроде тоже помирился, так что причин избегать друг друга нет. Не то, чтобы видеть его и Ярославу вместе будет доставлять мне удовольствие, но, по крайней мере, пропала нужда составлять график встреч с друзьями.
Этим вопросом я и задаюсь, паркуясь возле развлекательного центра, где наша компания встречается для игры в боулинг: придут ли Сойка с Ярославой? Лелика я намеренно не спрашивал, кого он сегодня позвал. Я бы пришел в любом случае, так что, какая разница?
— Ты снова без Дины? — я киваю на стол, за которым, уставившись в телефон, сидит Алик.
— Ну, — немного виновато отвечает Лелик. — Мы с утра опять в пух и прах разругались. Я в итоге ей денег на карту кинул, чтобы потусила с подружками. Да и самому заодно отдохнуть.
Я трясусь от смеха. Если вдруг становится грустно от неудач в личной жизни, я вспоминаю лучшего друга, и меня отпускает. Год промучиться с проблемными отношениями, с трудом разорвать их и спустя время впереться в них снова, чтобы за деньги выкупать возможность побыть одному.
— Кстати, хотел сказать…
— Я уже сам вижу, — перебиваю я, заметив в дверях боулинга знакомую долговязую фигуру Сойки. Ярослава заходит следом. Приехала с работы, судя по строгому черно-белому виду.
— Ты просто сказал, что у вас с ней все в порядке... — начинает оправдываться он,
— У нас с ней все в порядке, — улыбнувшись, я хлопаю Лелика по плечу. — Выдыхай, бобер.
Тотчас же заулыбавшись в ответ, он тянется ко мне бутылкой, чтобы чокнуться.
— Давай надерем им задницы, что ли.
Действительно. Хоть какое-то успокоение.
К его чести, Сойка подходит ко мне сам и по-приятельски жмет руку. Ничто не указывает на то, что между нами когда-то был конфликт. Может быть, Ярослава действительно помогла ему закрыть гештальт отверженного и тем самым вернула к нормальности. Может быть, плюшевый медведь — это не банальное клише, а подарок от сердца?
Ярослава приветливо машет мне рукой, спрашивает, как дела, улыбается. Я непроизвольно слежу за тем, как они ведут себя друг с другом. Обычно. Дистанции не соблюдают, но и прилюдно не целуются и за руки не держатся. И на этом спасибо. Не знаю, как бы отреагировала моя психика, запихни Артем ей язык в рот.
В боулинг Ярослава играет из рук вон плохо, да и Сойка не особенно ей помогает — обычно он за партию минимум три страйка выбивает, а тут — никак.
— Ей удар нужно поставить, — не выдержав, говорю я ему, когда Ярослава уходит на соседнюю дорожку за шаром. — Пусть попробует кидать не восьмеркой, а девяткой.
— А тебе бы хотелось ее поучить, да? — оскалившись, выплевывает он. — Да не срослось. Печалька. Не для тебя одного планета крутится, депутатский сынок.
Онемев от негодования, я смотрю в его скривившуюся рожу и на автомате перевожу взгляд на ничего не подозревающую Ярославу, выискивающую нужный шар. Мысли со скрипом тянутся одна за другой. То есть…? Рукопожатия и предложение мира были не более, чем спектаклем? И плюшевый медведь тоже? Он с ней просто для того, чтобы отомстить мне?
— Алан! — весело окликает меня Лелик. — Второго страйка подряд у меня не вышло. Твоя очередь.
Я даже не могу к нему повернуться — настолько ошарашен услышанным.
— Короче, я восьмерку не нашла и поэтому взяла девятку, — доносится расстроенный голос Ярославы.
Похабно мне подмигнув, Сойка идет ей навстречу.
— Девяткой тоже будет нормально, Ясь. Давай-ка я помогу тебе удар поставить.
_____________
Оставшийся вечер идет, как говорят в народе, по одному месту. Лелик недовольно бурчит, что я разучился играть, но что поделать, если шары — это последнее, о чем я могу сейчас думать. Глядя на соседнюю дорожку, где Сойка по моему дебильному совету учит Ярославу правильно бросать, намеренно прижимаясь к ней пахом, я испытываю желание убивать.
— Да что с тобой? — взвивается Лелик, когда я выбиваю всего три кегли из десяти. — На тебя пиво безалкогольное так подействовало? Мы, блин, так всем проиграем.
— Он с ней, чтобы мне отомстить, — сам того не ожидая, выдаю я. — Сойка.
Лелик переводит непонимающий взгляд с меня на обжимающуюся по соседству парочку.
— Да ладно? С чего ты взял?
— Он дал понять. Разговаривал со мной как полный мудак.
На лице друга проступает скепсис, и в этот момент он раздражает как никогда в жизни. Сомневается в моих словах, предпочитая верить этому уроду? Серьезно?
— Слушай, я видел
