— Мадонна Сангре желает поговорить с вами прежде, чем вы увидите тело, — ответил он. — Вот адрес. Обещаю, что вы вернетесь живым.
— Похоже, вы вообще не умеете отступать, — пробормотал я, пряча в карман картонный прямоугольничек. Сомневаюсь, что он засветил мне место их дневной лежки, чтобы я мог прийти и убить их, когда они будут беспомощны.
— Дело вовсе не в этом. — Он улыбнулся, как будто решил, что я пошутил. — Просто мы можем позволить себе ждать подходящего момента так долго, как будет нужно. У вас такой возможности нет. Так вы придете?
Встреча с вампиром — не самый лучший способ провести воскресный вечер. Это не лучший способ провести вообще любой из вечеров вашей жизни. Но если это поможет мне разобраться со слетевшим с катушек некромантом, который в десятки раз сильнее меня, я согласен немного потерпеть.
— Да, — сказал я. — Я приду.
Может быть, некоторые из вампиров действительно умеют левитировать или превращаться в облачка тумана, но этот сел в машину и уехал. Вот так просто. Допускаю, что он не любил выделяться из толпы. Если ты — хищник в окружении ходячей еды, это вполне оправданная тактика.
Только тогда я заметил, что рука у меня больше не болит. Совсем. И с разбитыми губами все в порядке. Наверное, мне следовало бы сказать кровососу спасибо, но я только разозлился. Конечно, трудно работать, если у тебя порваны связки на правой руке и морда расквашена так, что смотреть страшно. Но мне очень, очень не нравится, когда клыкастый немертвяк лезет чинить мой персональный организм после того, как признал мое право быть побитым.
Кажется, я уже говорил — им нельзя верить. Ни в чем.
Он обещал, что я вернусь со встречи живым? Что ж, я собирался позаботиться о том, чтобы это оказалось правдой. Никто же не говорил, что я должен прийти один и без оружия, правда?
Спускаясь в метро, я снова увидел попа. Он неторопливо поднимался по лестнице мне навстречу. В руках у него была латунная коробка для пожертвований из церковной лавки в переходе. С прорезью и маленьким замочком. Все верно. На бога надейся, но ишака привязывай. Так надежней будет.
Летом под железнодорожным мостом, перекинутым через Москва-реку, собираются роллеры и скейтеры. Тут хороший асфальт, а машины появляются нечасто. Но когда повсюду лежит снег, им тут нечего делать.
И вообще кому угодно — нечего. Кроме меня.
Я осторожно спустился вниз по обледенелой лестнице, выбрал место почище и уселся прямо на снег. Если на тебе кожаные штаны, еще и не такое можно себе позволить. Совсем рядом со мной плескалась свинцовая речная вода. Этот звук с недавних пор вызывал у меня нехорошие мысли.
В Москве есть несколько мест, где мне лучше всего удаются поисковые ритуалы. Это не какие-нибудь особые геомагнитные точки. В них нет никакой силы, кроме той, что можно принести с собой. Дело в другом. Бывают «намоленные» иконы и храмы. И бывают места, где люди что-нибудь прячут, чтобы потом найти. Раз, другой — и через некоторое время тем, кто проходит мимо, начинает казаться, что это место — особенное. Необычное. С историей. Что где-то здесь спрятан клад и, если хорошенько постараться, можно отыскать его и стать богатым человеком. Я ощущал эту «напрятанность», как щекотку в центре ладони. Самые лучшие из таких точек расположены на территории московского Кремля, внутри кольца красных стен. Но мне фиг бы кто позволил расположиться там со всем моим барахлом.
Хотя там, конечно, удобнее. И света больше.
Вдоль набережной горели фонари, но толку от них было немного. Я разложил свой нехитрый инструментарий, щелкнул кнопкой дешевого карманного фонаря и пристроил его на железный штырь, торчавший из бетона. Так, чтобы свет падал вниз. При себе у меня была фотография, справочник телефонных кодов стран, пять греющих свечей в подсвечниках-стаканах и пачка туристических карт. Не очень подробных, зато включающих в себя все, что мне теоретически могло понадобиться. Я знаю тех, кто работает иначе, — с хрустальным шаром или с Таро, получая очень точные результаты, но мне мой способ нравился больше.
Это как с готовкой. Есть люди, которые способны приготовить отличное фуа-гра, но лично у меня лучше получалась яичница.
Все расходники, необходимые для поиска, я купил в ближайшем супермаркете. Соль, спички, свечи, бутылку минеральной воды и маленькое зеркало, которое потом нужно будет разбить. И выбросить в проточную воду. Не потому, что я так уж люблю мусорить, просто не годится оставлять путь, по которому можно найти меня самого. Большая часть моих заказов такого плана — это пропавшие собаки, сбежавшие дети или неверные возлюбленные, свалившие и не оставившие покинутому партнеру нового адреса. Но не всегда. Иногда бывает, что мне приходится отыскивать не слишком хороших людей, совершенно не желающих быть найденными.
Воров.
Убийц.
Насильников.
Тех самых, чьи фотороботы висят на стенде в каждом отделении милиции. Как правило, они ничего не понимают в ритуальной магии и редко могут сопоставить странное ощущение в области седьмого шейного позвонка с тем фактом, что они находятся в розыске. Но там, где есть правило, всегда можно напороться на исключение. Я предпочитал перестраховаться.
Я мог бы сказать, что в этот раз у меня было плохое предчувствие, но это неправда. Я всегда так делаю.
Края карты я прижал подсвечниками. Ветер пытался мне помешать, но я оказался хорошим противником.
Было бы здорово, если бы дома у меня это получалось так же эффективно. На самом деле в поиске пропавших нет ничего особенно сложного. Все, что тебе нужно, — настроиться на объект поиска, как на радиоволну. Для этого не нужно быть Шерлоком Холмсом. Достаточно уметь крутить соответствующие ручки.
Фотографию я положил сверху. Свечки потрескивали. Ветер гонял по набережной пустой пакет. Где-то вдалеке завывала автомобильная сигнализация. Рай, да и только. Я расслабился и постарался ни о чем не думать. Почти все люди постоянно мысленно разговаривают с собой, и за этим шумом невозможно услышать ничего по-настоящему важного.
Я — не исключение.
Просто мне удается вовремя сказать себе: «Заткнись, дружок».
Это ощущение всегда накатывает на меня внезапно, без предупреждения. В первый момент даже не всегда понятно, что это именно оно. Я скользнул рукой по первой странице справочника, и указательный палец тут же кольнуло теплом.
Россия, Москва. Так я и думал. Не знаю, как это объяснить. Просто на всех, кто прожил здесь достаточно долго, словно стоит невидимая метка. Ее ощущаю не только я. Многие скажут, что москвича легко отличить от жителя любого другого населенного пункта планеты. Этот город что-то делает с теми, кто живет в нем. И не сказать, чтобы мне так уж нравились эти изменения. Я люблю город, в котором родился. Я прожил здесь большую часть своей жизни. Но в нем нечего делать человеку, который хочет таковым оставаться.
Я переключился на карту и тут же почувствовал, как руки у меня задрожали.
Юг?
Нет, холодно.
Восток?
Уже теплее. Сместиться вверх, наудачу коснуться кончиками пальцев пары станций метро, показавшихся подходящими. Он был где-то рядом, совсем рядом с теми точками, которые я ощупывал.
Я никогда не был азартным. Я равнодушен к рулетке, игровым автоматам и покеру. Но мне трудно оставаться спокойным, когда тот, кого мне нужно найти, пробует спрятаться — и делает это так хорошо, что у меня есть неплохие шансы проиграть.
Может быть, это меня и подвело.
Для качественного и безопасного поиска требуется кристально чистое сознание. Ты забрасываешь в прозрачную воду спиннинг и ждешь, когда круги на воде разойдутся. Озеро, потревоженное вторжением, должно успокоиться, прежде чем первая рыба обратит внимание на приманку. Но, если поднято со дна слишком много ила, ты можешь не заметить вовремя какую-нибудь гибкую, темную тень, метнувшуюся к берегу.
Леска натянулась — и одним рывком вдернула меня в чужое сознание.
И только в этот момент я понял, на кого охочусь.
Некоторые думают, что человек не может быть абсолютно плохим.
Если кто-то поступает плохо, это значит, что у него есть причины так поступать. У серийных убийц не хватает в голове винтиков. Политик, отправляющий на смерть множество людей, делает это из высших соображений безопасности страны. Мужчина, избивающий свою жену и детей, никогда не видел иных семейных отношений: так делал его отец, и дед, и отец его деда, утверждая, что этим выражает свою любовь. Злую старуху, целенаправленно доводящую невестку до больницы когда-то с ребенком на руках бросил муж, и она просто не может понять, почему теперь ей нужно отдать другой женщине любовь и заботу мужчины, которого она выращивала для себя.
Мой сегодняшний клиент не был сумасшедшим.
В детстве его не били и не насиловали. Для него не составляло проблемы учиться в школе. Нельзя сказать, что одноклассники любили его, но врагов у него не было. Тот единственный раз, когда один из парней постарше отнял у пятиклассника бутерброд с колбасой и, понюхав, брезгливо скривился, чтобы в следующий момент метнуться в туалет и выбросить еду в унитаз, не в счет. Это происходило с тысячами школьником в тысячах школ. Но только одного из хулиганов следующей ночью задушил его мертвый дед, весь в земле и со сломанными ногтями.
