До истечения срока ультиматума, предъявленного Викке, оставалось чуть более двух часов.
Людвиг Честнейший с ясным лицом простого москвича шел на работу.
…Марья и Дарья Белинские добрались до дома, когда небо заволокло вечерними тучами и внезапно поднявшийся ветер взвихрил песок в песочнице на детской площадке и хлестнул девушек этим песком по ногам.
– Черт! – выругалась Дарья и, схватив за руку сестру, ринулась в подъезд. Ей все еще казалось, что из-за угла вот-вот вырулит милицейская машина и голосом громкоговорителя потребует, чтобы они остановились именем закона…
В квартире их ждали родители. Это нормально. А вот то, что выражения родительских лиц были такими, словно квартира заминирована и до взрыва осталось три минуты, нормальным никак назвать нельзя было.
– Мам, мы тебе все объясним, мы не могли прийти раньше, – с порога заныла Машка, по-своему истолковав мрачность Викиной физиономии.
В отличие от сестры Даша верно оценила обстановку:
– Что у вас случилось?
Вика на вопрос среагировала неадекватно:
– Где африканец?
– В милиции, – выдохнули девочки и принялись наперебой излагать родителям, как было дело.
– Вот как, значит… – проговорила Вика в пространство. – Не было печали!
– Мам, ну мы не виноваты!
– Виноваты! Вы женщины, у вас серого вещества в черепе больше на восемнадцать процентов, чем у этих балбесов! Вы понимаете, что натворили?! Вы знаете, в каком положении мы сейчас находимся?!
– М-гм?
– Мастер московских вампиров предъявил мне ультиматум, согласно которому я в полночь должна отправить ему подтверждение правоты его требований…
– А чего он от тебя хочет?
Вика с ненавистью посмотрела на телефон:
– Чтобы я убила их злейшего врага. Чтобы я лишила жизни человека, уничтожившего кланы Кадушкиных и Пальцевых.
– Ну и…
– Вы что, девочки, уже забыли, что это наш гость из далекой Африки? Наш славный мальчик-колдун!
– Нет, мам, этого нельзя делать!
– Чего нельзя?
– Убивать Сото!
– Это я и без вас знаю. И не собираюсь идти навстречу требованиям каких-то ходячих мертвецов с клыками. Только это означает одно: не получив моего согласия, Мастер примется за любые подлости по отношению к нашей семье.
– Словом, вводим комендантский час и ставим по периметру квартиры защиту типа «Антивампирин». – Писатель-фантаст полез в кладовку, долго там гремел и чертыхался и, наконец, извлек на свет божий неаппетитно выглядевшую связку: – Ты этих сушеных нетопырей имела в виду, дорогая?
Вика перехватила упырей и сказала:
– Да. Только толку от них… Ох, девочки! Идите поужинайте хотя бы, не разрывайте моего сердца…
– Мам, ну что ты так переживаешь! – Даша неожиданно для себя самой подошла к матери и обняла ее. – Ты ведьма, я ведьма. Вдвоем мы любых вампиров одолеем. А еще у папы есть спортивное ружье, его можно серебряными пулями зарядить. А Машка косяки дверные чесноком натрет…
– Чеснок не поможет. – Вика сначала вздохнула, а потом притиснула к себе дочку и рассмеялась впервые за весь вечер. – Ладно, ведьмочка ты моя! Ты права, нос вешать не стоит. Только…
– Да?
– Лучше бы Сото был сейчас с нами, а не в милиции где-то у черта на куличках.
– Так давайте поедем за ними! Чего ребятам в этой дурацкой камере маяться! Они голодные небось там сидят, замерзшие…
Авдей глянул на часы.
– Сколько примерно ехать до того отделения? – спросил он.
– Не знаю, – поджала губы Марья, старательно что-то высчитывая. – Но бежали мы от него минут двадцать, а потом до дома добирались на метро часа три со всеми пересадками. И тут еще на троллейбусе до нашей остановки.
– То есть если даже мы возьмем такси, то приедем в эту ментовку не раньше полуночи. В это время там с нами никто разговаривать насчет ребят не станет – дежурные наверняка спят и не будут оформлять освобождение под залог и прочие формальности. Они предложат нам подождать до утра…
– Логично.
– А утром мы можем вернуться не в свой дом, а в его дымящиеся развалины, потому что молодчики Мастера вампиров решили показать ведьме Викке, кто в столице главный, – сказала мама-ведьма и принялась снимать со связки по сморщенному серому нетопырику и при помощи серебряных английских булавок крепить эти трупики к обоям. – В эту ночь нам из квартиры никак уходить нельзя.
– А ребята? – пискнула Даша.
– Ну не убьют же их в этой ментовке! – в сердцах воскликнула Вика. – Тем более что, судя по вашим впечатлениям, они не из тех, кто покорно даст расквасить себе физиономию. Переночуют в камере. А с первым лучом солнца, который лишит вампиров возможности действовать, мы помчимся освобождать ваших кавалеров. Кстати, для Сото пребывание в милиции будет еще одним незабываемым впечатлением о визите в Москву.
– Мам, у него ведь документов нет! Его без паспорта не выпустят.
– Это мелочи, – отмахнулась Вика. – С этим я справлюсь. Главное сейчас – пережить эту ночь.
Родители стояли как два бойца у амбразуры. Только вместо автомата у Вики в руках – связка сушеных летучих мышек.
– Мам, я хочу тебе помочь в колдовстве, – потребовала Дарья.
Вика чуть расслабилась.
– До полуночи у нас еще есть время. Хотя бы на то, чтоб поужинать. Так что сначала – ужин, а потом – все остальное.
Ужинали почти по-походному, потому что ни бутерброды, ни творог с изюмом, ни чай, ни даже булочки с вареной сгущенкой не могли изменить боевого настроения членов семейства Белинских. Вика, сосредоточенно жуя бутерброд, мысленно вспоминала все известные ей методы защиты жилища от проникновения вампиров. Методы, взятые в основном из художественной литературы, тут были бесполезны. Серебро еще куда ни шло. Но обить листами серебряной фольги всю квартиру изнутри и снаружи представлялось делом бессмысленным и невозможным. Единственное, чем серебро может защитить домашних, – так это украшениями и косметикой, от которой пошла лишаями не к ночи поминаемая Марго Блумсберри-Пальцева…
Сестрички грустно думали о том, что их кавалерам сейчас приходится совсем несладко в этой милиции, будь она неладна. Марья даже подозрительно хлюпнула носом, вспоминая про Сото. Мысль о том, что на их квартиру могут в ближайшее время напасть вампиры, казалась ей несерьезной. Маша все еще оставалась наивной девочкой, когда-то влюбленной в приличного, неагрессивного вампира Романа Кадушкина. Она даже сама какое-то время мечтала превратиться в вампира… Вампиры могут их убить?! Нет, этого просто не может быть! Разве способны столь приличные существа, которые даже стихи пишут (ведь Рома писал!), заниматься гнусным убийством?!
Даша придумывала, как ей помочь маме. Что еще неделю назад было для нее абсолютно нехарактерно. Недаром говорят, что общие проблемы объединяют конфликтующие стороны. К тому же, ощутив себя ведьмой, Даша почувствовала, что взрослеет. Причем необратимо.
А отец семейства, Авдей Белинский, не мог избавиться от какой-то пустой, глупой, но чрезвычайно навязчивой мысли. Причем мысль была облечена в рифму и колотилась о стенки черепа в ритме пульса, требуя выхода…
Он неожиданно встал из-за стола, отодвинув тарелку с недоеденным творогом и быстро прошел в кабинет-библиотеку.
– Ты куда? – удивилась Вика.
– Минутку! – уже из кабинета отозвался фантаст. – Нашел!
Он почти галопом вернулся на кухню и с торжествующим видом продемонстрировал семейству книгу с оттиснутым на обложке знаком бесконечности.
– Нашел время изучать творческое наследие вампиров! – фыркнула Вика.
– Ой! – потянулась к книге Дарья. – Я такого раньше не видела. Это что, правда, все вампиры написали?
– Да, но дело сейчас не в этом. – Авдей торопливо листал страницы, не замечая, как странно смотрит на него жена. Ее зрачки расширились, заполнив все пространство глаз глухой чернотой, и лицо стало походить на венецианскую карнавальную маску…
– Вот оно! – Наконец Авдей нашел нужную страницу и прочел вслух:
Я пишу тебе в день похорон.Слишком солнечно, ветрено слишком.Словно древний угрюмый ХаронУподобился в чем-то мальчишкам.
Ни к чему был отточенный колИз дрожащей от злости осины.Я хотел, потому и ушел.Я ослаб, потому что был сильным.
Мне не нужно ни шпаги, ни пульДля того, чтоб рассыпаться прахом.И серебряной ниточки пульсЛишь любовь оборвет одним взмахом.
Меловые кресты на дверях —Чтоб уже никогда не вернуться.Я пишу тебе, слыша твой страх,Что ты больше не сможешь проснуться.
Это просто – еще один разВстретить смерть в окончательной фразе.И серебряных ласковых глазНе бояться, сгорая в экстазе.
Моим пеплом осыплют камышИ приречный осот. И текучаСтанет бывшая жизнь. Ты молчишь.Ты не веришь в божественный случай.
Это право твое. А мое —Быть убитым любовью твоею.Как вонзалось святое копьеВ беззащитно-греховную шею!
У тебя еще будет герой —Из легенд и забытых пророчеств.Я пишу тебе в день похоронСвоих собственных. Спи. Доброй ночи.
– Как называется стихотворение? – спросила Дашка.
