достигнув пола.
– Камень, нож, лопух, – последовало продолжение.
Пауза. Затем – звук смачного щелбана, в который вложили душу.
– Больно же! Больше не играю.
Моя ступня осторожно опустилась, движение продолжилось.
В уборной кто-то пыхтел. Мгновенный разворот на пятке отправил меня обратно. У двери Феодоры с Глафирой пришлось остановиться, чтобы почесать ступню. Заноза, что ли? Нет, обошлось. В комнате за стенкой слышались возня и привычный скрип укладывавшихся учениц, потом шепот, секунда тишины, и дверь резко приоткрылась:
– Чапа? Ты чего? Мы думали папринций.
Проявившийся в щели любопытный глаз Глафиры тревожно зыркнул по сторонам. Раскрасневшаяся, замотанная в простыню девица сделала назад успокаивающий жест: «Все нормально».
– Не спится. – Я развел руками. Больше ничего не придумалось. Почему здесь боятся папринция? – Вам-то он чем досадил?
– Тсс! – Глафира приложила палец к губам.
Она обернулась вглубь комнаты, как бы ища одобрения, затем ее голова полностью высунулась наружу, повертелась вправо-влево, цепкие пальцы схватили меня за запястье и втащили в комнату.
На лежаке обрисовался силуэт Феодоры, она сидела по-турецки. Простыня облегала ее всю, превращая в подготовленную к торжественному открытию статую Будды. Вопреки ожиданиям, связанным с мыслями о болезни, Феодора не спала одетой.
Глафира стояла сбоку. Ее простыня распахнулась, придерживавшая край рука скользнула вокруг моих плеч и оплела полотнищем в единое целое. Меня словно в кокон обернули. Жар прислонившегося тела чувствовался через одежду. Что там чувствовался, жег! Шепот раскалил ухо:
– Скажи, ты Феодоре подруга?
– Я же говорил…а.
Девчонки приняли заминку за особенность произношения. Феодора глядела с опаской, как на пса: пнуть или приласкать? Глафира настойчиво шептала:
– Ты давала клятву Тайного круга. Вспомни слова.
– Э-э…
– Никогда не забывать дней, что мы проведем вместе, в помощи и дружбе, сострадая в горе и поддерживая в борьбе. Так?
– Ага.
Кровь бросилась к щекам. Для меня Глафира была очень взрослой. Ей было около шестнадцати. Самая созревшая из потока, по притягательной выпуклости она перегнала всех, включая выигрывавших в возрасте Аглаю, Варвару и даже Карину. От рублено-крепкой мужиковатой Карины исходила угроза, от Глафиры – женские флюиды и томная нега. Когда обе в латах, они смотрелись классическими супругами.
– А если в трудную минуту к вам за помощью обратится член Тайного круга, – напоминала Глафира, – поможете или оттолкнете? Казните или помилуете?
– Именно так, – кивнул я.
Жарко. Слишком жарко. Не хватало воздуха, а когда я случайно переступил с ноги на ногу, получилось, что потерся о прижавшуюся девицу. Взгляд помутнел, его заволокло туманом.
– Ты поклялась не поднимать друг на друга руку и карать отступниц этой клятвы?
Поклялась? Да. Я, мальчик Чапа, поклялась, и моя голова согласно мотнулась.
– Если тебе придется выбирать между дружбой, скрепленной клятвой взаимопомощи, и необходимостью клятву нарушить, что выберешь?
– Глупый вопрос, – заявила со своего места Феодора. – Слова ничего не значат. Нужно проверить.
– Так в чем же дело? – вопросила Глафира, отлипая от меня и вновь завертываясь. – Вперед!
Тихо крякнула отворяемая дверь. Как-то само собой отметилось, что только в моей комнате она дикая и истошно вопящая, другим принадлежат вполне солидные, степенные, серьезные создания, не нарушающие ночного покоя. Получалось, что повезло всем, кроме меня. Зато я под чужие звучочки нормально сплю, а они под мой аккомпанемент – нет. И кому же тогда повезло?
– Уверена? – тихо спросила Феодора.
– Астафья сменилась, я сама видела, – ответила Глафира.
Два комка простыней и я, в штанах и рубахе, прошлепали по коридору в половину цариссиной свиты. Делали мы что-то недозволенное, поскольку таились и вздрагивали от каждого шороха.
– Тсс! – Глафира снова прижала палец к губам.
Сзади нас кто-то нагонял. Ближайшая приоткрытая дверь, куда мы метнулись, оказалась микро-туалетом на одну персону. Вот же, паразиты-эксплуататоры, красиво живут. Извилины зашевелились в оценке пройденного расстояния и возможных опасностей для будущих экспедиций в этот маленький рай внедренного в чуждую среду гендерного агента.
Глафира с Феодорой сжали меня с двух сторон, как части булки котлету гамбургера. Ни пикнуть, ни вздохнуть. Мимо протопал бойник, обеспечивший чистоту в ученической уборной. Сюда, к великому счастью, он не заглянул.
Булка жестко схлопнулась и выдавила котлету, которую предварительно обратила в фарш. Вывалившись вперед и прислушавшись, мы двинулись дальше. Как я понимал, здесь находились апартаменты высшего состава школы, впереди осталось только несколько комнат стражи. Ни одна из дверей спутниц не заинтересовала. В конце коридора замаячила стена, за которой находятся ворота. Все, больше идти некуда.
Прямо в перегородившей дорогу стене нашлась незаметная дверца наружу. Пальцы Глафиры легли на полотно, нажатие получилось почти бесшумным. Стук наших сердец звучал громче, а дыхание могло пробудить убитых.
Убитые не проснулись. Живые тоже не побеспокоили. Распахнутая дверца открыла вид на сторожевую башенку по ту сторону ворот. Задрав головы, наша ночная троица дружно застыла: припертый к поддерживавшей крышу опоре страж постанывал под поцелуями Карины. В ее личности сомнений не было, стражника я тоже знал – это был молодой войник Никандр, именно он стоял на посту во время моей вылазки в лес, за что и получил нагоняй от папринция.
Глафира затворила дверцу.
– Видела?
Она обращалась ко мне.
– Да.
– Узнала?
– Угу.
– Пошли.
Настороженно оглядываясь, мы примчались обратно. Девчонки рухнули на лежаки, я в дверях прислонился к косяку с намерением распрощаться.
Феодора прилегла на бок, укрывшись с ногами, Глафира просто плюхнулась, расплескавшись по своему месту объемистой мягкостью.
– Что скажешь? – спросили они почти одновременно.
Да что тут говорить? Совет да любовь.
– Пусть у них все будет хорошо.
Феодора с Глафирой озадаченно, но радостно переглянулись.
– А донести папринцию?
– С ума сошли?
Мое неподдельное возмущение оценили.
– Теперь видим, Чапа, что ты настоящая подруга, – объявила Глафира.
Простыня наполовину сползла с ее плеч, поэтому я смотрел исключительно на Феодору.
– И искренний член Тайного круга, – прибавила Феодора. – На тебя можно положиться.
Как представителя противоположного пола меня чуточку покорежила последняя формулировка. Щеки бросило в краску. Для маскировки пришлось осторожно закашляться, поскольку дверь оставалась открытой.
В глазах Феодоры блеснула ухмылка, словно она тоже оценила двусмысленность.
– Нужна будет помощь – зови, – твердо объявила Глафира.
Ее руки взвились к голове, и она исконно женским движением поправила растрепавшуюся прическу.
– И если вдруг одной из нас… – Феодора снизила голос до предела. – Ведь не предашь?
Я развел руками: как может быть иначе? Жеста оказалось мало, для убедительности пришлось подтвердить словесно:
– Само собой.
– Приятно слышать. Красивых снов!
Чудесное напутствие.
Длинный коридор вел меня в мою комнату. Где-то в лесах скрывается от преследования приходивший за нами Малик, а я тут…
А я – тут. И ничего не поделать.
