— Если нас перехватят, — сказал Шульгин, — рота ляжет на месте. Люди выдохлись. Многие на грани полного срыва физических сил. Больных очень много. Даже командиры уже начали сдавать. Я лично против энергичных действий.
— Вот именно, — согласился Орлов. — У нас уже нет сил ни атаковать, ни преследовать. Так что, никакого пижонства. Берегите людей. Хватит с нас одного Лаптева.
Он обвел всех потяжелевшим взглядом. Строго добавил:
— Радиосвязь на запасной частоте. Чтобы никто не трепался в эфире. Никакого базара по связи. Переправа через реку вот здесь, — Орлов ткнул карандашом в карту.
Смиренский слегка присвистнул.
— Далековато… В трех километрах от указанного штабом полка.
— Вот именно, — сердито сказал Орлов. — Там нас и будут ждать с засадой. Можете не сомневаться. А мы перейдем речку здесь. Видите отмели? Между ними бросим бревна. Каждому взводу срубить по несколько бревен в зеленке. Вот здесь и здесь, — карандаш Орлова скользнул по зеленым пятнам на карте. — Запомните время «Ч» — девять часов тридцать минут.
Орлов глянул на часы.
— Сверим часы. Порядок. В указанное время «Ч» личный состав всех взводов выходит из зеленки и устремляется в воду на полном ходу.
Орлов вытер испарину на лбу.
— Думаю, духи не успеют перебросить засаду в другое место. Надеюсь, у нас опять все получится. По местам, товарищи офицеры. И передайте всем. Идем домой. К обеду война закончится. Хватит с нас войны. Пусть напрягут последние силы.
Командиры приподнялись, пошли к людям. Орлов поймал Шульгина за рукав.
— Андрей, ты, как всегда, пойдешь в прикрытии. Возьми с собой своих верных телохранителей.
Сильно хлопнул Шульгина по плечу.
— Только далеко не отрывайся, замполит. Спускаться будем очень быстро. Покатимся перекати полем. А вот после переправы на подъеме вам снова придется попотеть. На подъеме к вертолетной площадке каждый второй уже будет доходягой. Люди будут сыпаться, как снопы. Ноги устанут пинать всех. Так что, замполит, на подъеме у тебя трудов хватит. Держи связь…
Шульгин улыбнулся:
— Ничего, командир! Прорвемся! Все-таки люди идут домой.
— Ну, давай… Ни пуха, ни пера!..
Вскоре «Метель» неслышно поднялась с места, и тихо растаяла в утренней дымке. Только и остались на высоте рыжие бугры свежевырытой земли, черные проемы окопов и грязные лоскуты бинтов.
47.
Орловская «Метель» действительно спустилась быстро и тихо. Группы следовали на спуске с высоты стремительными «челноками», прикрывая друг друга. Шульгин подолгу задерживался на последних высотах, блокируя опасные направления, а потом летел со своими бедовыми солдатами вниз, меряя распаханные склоны гигантскими шагами.
Грамотно отходила «Метель». То проваливалась невидимками в глубокие горные складки и расщелины. То летела поземкой по крутым склонам, не мешкая, не медля, не теряя ни единой минуты.
Шульгин скатывался по склонам, срывая полусапожками тяжелые комья земли. Грязь рыжими заплатами отпечаталась на коленях, локтях.
Матиевский густо размазал по лицу грязные полосы, и это полосатое лицо катилось вниз по склону страшным колобком.
Шумно дыша, бежал Богунов, приседая на крутых спусках, отталкиваясь прикладом от налетающих валунов. Глина отпечаталась у него на штанах раздавленными блинами.
Хозяйственный сержант заткнул дульный срез автомата кусочком бинта. Он знал, что если случайно ткнется ствол в глину, то не будет под неожиданным обстрелом спасительной секунды почистить оружие. Поэтому бережно смахивал он с автомата липкую глину после каждого броска вниз кубарем по пыльным склонам.
В назначенное время рота вышла к зеленке на берегу реки. Сошлись стрелки на часах у всех командиров, и тут же вылетели из зеленки солдаты с бревнами наперевес. Шлепнулись бревна на воду от отмели к отмели, легли брюхом в пенистую холодную воду. Солдаты привалили концы бревен камнями. И пошли, пошли по скользким бревнам, кто ползком на коленях, кто присядку, кто, оседлав бревно, опустив ноги прямо в ледяную воду.
Богунов пробежал по бревну, не сгибаясь, в полный рост. Застучали по дереву кованые каблуки. Добежал до середины. Скользнула вдруг вниз нога. Погрузилась в воду. Пронзило колено иголками. Едва успел присесть, шлепнулся на бревно так, что кряжистый ствол покачнулся, едва не уплыл из-под ног. Подоспевший Матиевский протянул ему приклад снайперовской винтовки.
Шульгин пробежал по бревну последним, балансируя в воздухе автоматом. На ходу он сумел несколько раз обернуться, бросив назад быстрый настороженный взгляд. К счастью, ни одна пуля не шлепнула вдогонку по бурлящей воде. Мирно прошла последняя переправа. Сумел Орлов быстро вывести роту без столкновения с бандами. Группа прикрытия столкнула бревна в воду. И поплыли среди клочьев пены бурые стволы, покачивая короткими рукавами обрубленных ветвей.
48.
На другой стороне реки встретил роту неподвижными приземистыми дувалами безлюдный афганский кишлак. Недавно прошли через него афганские «сорбозы», осмотрев опустевшие дворы, прошла разведывательная рота полка, прошла авангардная группа Алешина. Выше кишлака вверх вела утоптанная тропа к посадочной площадке, и тянулась по этой тропе серая вереница солдат.
Шульгин проходил кишлак последним. Заглядывал через низкие дувалы в заброшенные дворы. Люди, казалось, жили здесь недавно. Лежали под навесами груды заготовленного хвороста. Гудел ветерок в пустых глиняных горшках. Кое-где на шестах болтались цветастые тряпки. Чернел сквозь раскрытые двери домов выметенный земляной пол.
Такие опустевшие, запущенные дворы встречались им не в первый раз. Люди быстро покидали места, через которые проходила война. Богунов, проходя мимо хлипких дверей на кожаных петлях, трогал миниатюрные китайские замочки. Отталкивал Матиевского, который грудью наваливался на дувалы, разглядывал черные ямы тандыров, дверные провалы.
— Не любопытничай, а то нос прищемят.
Матиевский с шумом втягивал ноздрями воздух:
— Лепешками пахнет, товарищ лейтенант. Чую нюхом своим, хлебом несет.
— Галлюцинации у тебя, Сережа. Какие могут быть лепешки, если афганские сорбозы кишлак прошли? После них сухой корки не останется. Хлеб наверху, снайпер. На посадочной площадке.
Настороженно покачивались в ладонях вороненые стволы. Хоть и прочесали кишлак «сорбозы», в любую минуту могли вырасти из-за дувалов растрепанные чалмы. Удар в спину душманами наносился гораздо чаще, чем в голову.
— Двигай ножками, снайпер. Шевелись.
— Понял, товарищ лейтенант. Вальсом на цыпочках и вдоль зала.
Неожиданно они наткнулись на рослого лейтенанта, переводчика из полкового штаба. Он озабоченно ходил вокруг лежащего на земле солдата, придавленного огромным вещевым мешком. Поверх вещевого мешка висел скрученный в скатку спальный мешок внушительных размеров.
— Андрюша Шульгин, вот это номер, — лейтенант взмахнул руками, надвинулся на Шульгина, крепко, по-братски, стиснул его в объятиях.
— Ты, как всегда, вовремя. Выручай, друг, — лейтенант кивнул в сторону своего солдата. — Смотри, завалился мой боец на боковую. Как только его не упрашиваю. Лежит себе, не шевелится. Прямо, живой труп…
Шульгин мельком глянул на солдата и спросил:
— Последние дни как кормили?
— Как кормили? Да на убой, — рассмеялся лейтенант, — вон Железняк подтвердит…
Лейтенант махнул рукой в сторону.
— Это же хозвзвод, — раздался веселый голос сверху, и Шульгин заметил привалившегося к камням второго лейтенанта из управления полка, начальника финансовой части Володю Железняка.
— В нашем хозвзводе обед строго по расписанию. А меню, как в ресторане, хоть тушенку трескай, хоть масло сливочное, всего не меряно.
Шульгин удивился.
— Так чего же он завалился? Спит, что ли?
— Не-а, — захохотал Железняк. — Они у нас хорошо выспамшись. Три дня глаза не продирали. Ложки помоют после приема пищи, и на боковую. Ха-а…
— Они устамши, — протянул полковой переводчик. — Целый километр пешком прошли и скопытились, паразитарии афганской революции…
— А нас с Брагинским оставили толкать эту тушу на вертолетную площадку…
— Так точно, оставили толкачами… Как самых сознательных…
Начфин весело взмахнул руками.
— Представь себе, Андрей! У нас же образование не командирское… Нас даже мыши в штабе не слушаются. У Сергея институт военных переводчиков, у меня высшее финансовое… Представь себе, бухгалтера в клетке с тиграми…
— Ну, это не тигр, — улыбнулся Шульгин. — Далеко ему до хищника. Это просто жук навозный. Откуда только у него такой шикарный спальник?
— Это господский, — улыбнулся лейтенант Брагинский, — спальник самого начальника политотдела. Со сменными простынями. Каждую ночь стелят новенький нулевой комплект.
