Президента? Слова Марка показались ей такими далекими, такими нереальными, что вряд ли произойдут от ее рук. По крайней мере Президента она точно не намерена была убивать. Едва ли она смогла бы. Да, Президент ужасен; именно из-за него весь мир вне купола живет этой страшной жизнью. Но Ева не способна совершить такое. Может быть, премьер-министра? Акселя Эккерсберга. В глубине души она хотела бы – за все плохое, что он сделал с городом Игоря. Но эта мысль тоже показалась ей мало осуществимой. Она не хотела делать ничего из этого. Она была просто Евой Гордон из Города Гор. В действительности – ей лишь нужно было узнать, почему солдаты давным-давно постучались в дверь ее дома в Патоке, и как с этим связана Эвелин Эйлер. И кто она для Евы. Это то, чего она по-настоящему хотела. И ради этого ей в самом деле придется сделать что-нибудь для ордена? Может, что-то менее ужасающее? Например, как бы диковинно это не звучало: отправиться в Понтарекс и отключить купол. Как будто это могло произойти на самом деле. Но как?
– Но я не понимаю, как это возможно, ведь сначала нужно вытащить из Понтарекса Эвелин.
– Выпало удачное время: ты сама слышала, что Эвелин Эйлер как раз полетит в Фелис через несколько месяцев. Можешь думать, что совпали звезды, вероятно, не все, но Большая Медведица определенно тебе благоволит.
Ева нахмурилась.
Марк докурил и затушил бычок о перила – дальше бросил его на лед речки. Повернувшись к Еве, он всмотрелся в ее нахмуренное и задумчивое лицо и мысленно спросил себя, есть ли в мире красота совершеннее той, на которую он сейчас смотрит. Затем он резко отвел взгляд, развернулся и медленно двинулся к машине.
Курс по-прежнему вел их к Леклерку. Они въехали в его распахнутые ворота уже к вечеру.
В снятой комнате было пусто. Не потому что мало мебели и вся она старая и дряхлая, а потому что кроме Марка, рядом с Евой теперь никого не было.
Она никак не могла избавиться от внутреннего смятения, и оно сковало ее по ногам и рукам. Все сильнее она осознавала, что покинула своих друзей и осталась совсем одна, с человеком, на которого она вряд ли в конечном итоге могла положиться. Но так же она и понимала, что это единственный и неизбежный исход, который должен был ее настигнуть.
Однако, она не корила себя за то, что поспешно поддалась эмоциям.
Еще никогда в своей жизни Ева не была так одинока, кроме детства, того самого, где ей пришлось брести из Патоки по пустошам до развалин мегаполиса. Но в то далекое время одиночество воспринималось по-другому – теперь же эти воспоминания казались Еве ушедшими и призрачными, а ее настоящее положение было пронизано страхом неопределенности.
Ева сидела в старом кресле в полутьме, свернувшись калачиком, и в тысячный раз перебирала пальцами дневник отца. Она перелистывала одну страницу за другой и читала выведенные ровным почерком записи, которые, казалось, она скоро выучит наизусть. Это были давно позабытые истории инфекционных болезней, время посещений, имена пациентов. Ее отец был врачом, но она не знала этого раньше, до тех пор, пока Артур не вручил ей этот дневник.
Чего еще она не знала о своей семье?
Кем по-настоящему для нее может являться Эвелин Эйлер? Сестрой? Она была маленькой, но она не помнила, чтобы у нее была сестра. Не может быть. Но профессию отца она тоже не помнила. Однако, легко предположить, что именно из-за Эвелин Эйлер солдаты постучали в двери ее дома. Теперь это было понятным. Из-за нее солдаты расстреляли родителей. Но что солдаты сделали бы с Евой, если бы она не сбежала? Почему тетка Онезы думала, что они будут искать ее по всему городу? И почему, в конце концов, Аксель Эккерсберг так просто ее отпустил, увидев на пустыре Города Гор? Ведь он узнал ее. Ведь он касался ладонями ее лица. И он не выглядел удивленным.
Это было самым пугающим.
Ева вспомнила о случившемся в Городе Гор совсем недавно, когда уже покинула Рори и Артура. И Ева не предполагала, помнит ли Марк, как они стояли на пустыре в Городе Гор, когда приземлился самолет, и Аксель Эккерсберг – премьер-министр Понтарекса тронул ледяными пальцами ее лицо и произнес тогда непримечательную фразу «как интересно». Тогда Ева не придала значения сказанным словам, они показались ей довольно странными, но и сам Аксель Эккерсберг выглядел странным. Однако теперь Ева видела в этих словах глубокий смысл, только не понимала, в чем именно он заключался. Ведь он, в конце концов, узнал в ней Эвелин Эйлер…
Вопросов появлялось все больше.
Еве становилось страшно, когда она думала, что никогда не получит на них ответов. Достать их можно было только в Понтарексе, и, теперь Ева с каждым днем все больше и больше осознавала, что ей необходимо попасть в Аркад, а с помощью Большой Медведицы – в Понтарекс. Возможно, и сами аркадцы будут обладать какой-нибудь информацией о ее прошлом. Однако, Рори Аллен не признавался, было ли ему что-то известно.
В любом случае, до Аркада им с Марком все еще нужно было преодолеть нелегкий путь.
Время от времени она спрашивала у Марка, когда они доедут до Речицы, где должны встретиться с парными, и Марк из раза в раз отвечал ей одно и то же.
Но фактически она не знала: хочет ли оказаться там как можно скорее или вовсе не хочет там оказаться никогда.
Раньше она бы не так остро переживала из-за случившегося, из-за того, что ей пришлось остаться в подобной отрешенности. У нее хватило бы сил. Если бы она чувствовала себя прежней. Но в последнее время, что-то в ней надломилось. После смерти Игоря. После уничтожения Города Гор. Словно кто-то выкачал из нее все силы, всю энергию, надежду, веру и жизнь.
Она пыталась не признаваться самой себе в упадке духа, но с каждым днем ей становилось все тяжелее это скрывать.
Это слишком много, подумала она. Слишком много для одного человека и для последних месяцев. Смерть Игоря и то, что случилось с Городом Гор. А теперь еще и прошлое, ворвавшееся вихрем в ее мрачное настоящее. Ева взглянула на Марка Касселя – даже он, со своими темными тайнами, теперь принимал слишком много участия в ее жизни. Значило ли это, что тучи основательно решили сгуститься над ее головой?
Она встала с кресла и подошла к окну. В комнате не
