Пока я сидел, погруженный в эти мысли, ко мне подошла седоватая пожилая женщина с добрыми голубыми глазами и тихо присела рядом.
– Простите за вторжение, – сказала она, – я не буду вмешиваться и спрашивать, что у вас случилось, просто хочу сказать, что все обязательно будет хорошо, верьте в это.
– Благодарю вас. Честное слово, спасибо.
Она по-матерински похлопала меня по руке и ушла, толкая впереди свою тележку.
∗ ∗ ∗
По пути в клинику я успел позвонить Саре, Сэм и моему сыну. Сэм в Манчестере проконсультировалась у Грэма, нашего ветеринара, и когда я передал во всех подробностях, что случилось, тот сказал, что думает, это похоже на классическую реакцию на укус гадюки. Он много знал об этом виде змей и рассказал, что появление гадюки в лесу совсем не редкость, там они охотятся на мелких грызунов и ящериц. После удачной охоты змеи часто устраиваются отдохнуть в какой-нибудь лисьей норе или под деревьями.
– Молли, вероятно, учуяла запах гадюки и потревожила ее. Змее пришлось защищаться, отсюда и укус.
– Грэм, хотел бы я, чтобы ты первым осмотрел Молли, – сказал я и рассказал о своем визите к здешнему ветеринару и о том, что ее увезли в их основную клинику в Уистелшир, куда я сейчас и еду.
– Вот что я могу вам предложить, Колин, – сказал он своим обычным деловитым тоном, – сегодня я не работаю, но я предлагаю вам забрать Молли и отвезти ее в отделение по экстренному спасению животных [14], здесь, в Гилфорде. Антидот вводить поздно, это следовало сделать сразу же, но там, по крайней мере, о ней как следует позаботятся, а завтра вы привезете ее ко мне, и мы решим, что делать и какие будут прогнозы.
Это звучало логично. Я верил Грэму и сейчас же забрал Молли. В больнице Стоунхенджа сказали, что ее состояние не ухудшилось, она в сознании, но отек был все еще сильным, несмотря на антибиотики. Медсестра в клинике одобрила мой план и пожелала нам удачи.
Мы осторожно доехали до Гилфорда, там я оставил Молли на попечение специалистов отделения экстренной помощи, чтобы они наблюдали за ней круглосуточно и давали все необходимые препараты. Пока медсестра готовила собаку к переводу в стационар, я сказал Молли добрые слова, поцеловал ее блестящую головку, потрепал висячие уши и долго смотрел в ее остекленевшие глаза.
– Все будет хорошо, Молли, – сказал я, пытаясь успокоиться и звучать как можно более жизнерадостно, чтобы передать ей положительный настрой и силы. – Я ухожу, а здесь для тебя сделают все, что нужно, и тебе скоро станет лучше.
В ответ Молли издала слабое поскуливание, когда медсестра осторожно положила ее на каталку. А я заковылял прочь по коридору, не хотел, чтобы Молли видела своего хозяина таким разбитым.
∗ ∗ ∗
Возвращение домой было мучительным. В обычный день Молли встретила бы меня радостными прыжками по подъездной дорожке, и я начал бы играть с ней, как всегда, когда возвращался. Но этот день отличался от наших прежних счастливых дней, он был ужасным.
Сара как могла пыталась меня успокоить: принесла горячий шоколад, словно ребенку, которого это могло утешить, выслушала меня и попыталась убедить, что за Молли там хорошо ухаживают. У нас дома не оказалось ни таблетки снотворного, и всю ночь я не мог перестать думать о событиях этого дня, о своей ответственности за произошедшее. Ко всему прочему, укушенная рука предательски ныла (к счастью, у меня была прививка от столбняка). Глупо, я знаю, но я чувствовал, что это было справедливое наказание за то, что я так рисковал жизнью Молли.
В два часа ночи, оставив всякие попытки заснуть, я отправился в свой кабинет. Когда я проходил мимо опустевшей лежанки Молли, мое сердце сжалось. Оставшееся до утра время я просидел в Интернете, читая всю информацию о гадюках и о том, как они охотятся. По мере чтения я убеждался, что Молли стала жертвой именно этой змеи. Еще я вычитал, что в большинстве случаев собакам после укусов гадюк все же удавалось выкарабкаться. Оставалось немного, скоро я узнаю, что же ждет Молли.
В 6:30 я был уже в медицинском центре, где лежала Молли. Новости были обнадеживающими: несмотря на то, что отек еще не прошел, Молли хорошо спала всю ночь, и ее реакция на все препараты была положительной. Дежурный врач привел ее ко мне, и я опустился на колени, чтобы ей было проще узнать меня. Молли была растеряна и сонно уткнулась в меня носом и, собрав все силы, нежно лизнула меня в щеку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«Привет, папа, – будто бы хотела сказать она. – Что же со мной происходит? Кто все эти люди? Почему тебя не было всю ночь?»
Ветеринар помог мне положить Молли в переноску, и мы поехали в клинику Грэма. Пока мы были в пути, я старался не думать о том, что прежде я уже бывал там: там мне помогли захоронить прах моего ротвейлера Джей и там же закончили жизнь его предшественники, мои Тесс и Макс. Я все еще не справился с болью от их потери. Я молился, чтобы и в этот раз все не закончилось трагедией. Жизнь не может быть так несправедлива.
Грэм внимательно посмотрел на Молли, которая тихонько лежала на полу. Она все еще выглядела больной, и он предложил сделать полное обследование под наркозом, с тем чтобы проанализировать последствия от укуса и ее падения на землю.
– Отек на груди – это определенно реакция на яд, но я хочу сделать ей рентген. Я больше обеспокоен тем, что она упала на землю и могла получить травму в области, где соединяется плечевая кость и лопатка.
– Перелом?
– Может быть. И я должен предупредить, Колин, что если этот перелом слишком серьезен, то оперировать его будет невозможно.
Увидев мое испуганное выражение лица, Грэм успокаивающе положил руку мне на плечо и сказал:
– Мой тебе совет, друг мой, ступай позавтракай и возвращайся часа через два. Нет смысла сидеть тут и волноваться в приемной.
– Ладно, может, вы и правы, но пообещайте мне все время держать меня в курсе.
– Конечно, Колин, – он улыбнулся, когда Молли подняла голову и печально посмотрела на меня, – она в хороших руках.
∗ ∗ ∗
В кафе «Пятнистая курица» за углом от клиники я взял полный английский завтрак, выпил, наверное, галлон кофе и ответил на смски обеспокоенных родных. Весь персонал кафе обожал Молли, и они были потрясены, когда узнали о случившемся. Все это только усилило грызущее меня чувство вины.
Грэм позвонил только в 10 утра.
– Молли просыпается после наркоза, и, похоже, все будет хорошо. А ты возвращайся, и я все тебе расскажу.
И Грэму было что мне рассказать. Слава богу, у Молли не было переломов и никакая операция не потребовалась. Он рассказал, что для исследования ему пришлось побрить Молли голову и грудь, и он выяснил, что гадюка укусила ее дважды, но Молли очень повезло. Один из укусов лишь чудом не попал в сонную артерию. Если бы это произошло, все могло кончиться очень плохо. Если бы яд попал прямо ей в сердце, объяснил он, она могла умереть почти мгновенно. Но попав в мышечную ткань, токсин проникал в кровь медленнее, и молодая здоровая собака вполне могла выжить.
Я вздохнул с облегчением.
– Но мы все равно должны быть внимательны, – продолжил он, – хотя можно сказать, что по прошествии этого времени уже ясно, что Молли наверняка поправится. Наверняка, но не точно. Я не могу не сказать вам о той опасности, которая все же существует… Змеиные зубы могут являться переносчиком опасных бактерий, и они могут вызвать инфекцию. Иногда такая инфекция может оказаться смертельной. Но ваша собака – крепкий орешек, и я надеюсь, что она выкарабкается.
– Боже мой, Грэм, надеюсь, вы правы…
– Словом, план такой: я отпущу вас обоих домой, Молли я пропишу курс сильных антибиотиков, которые, надеюсь, помогут победить возможную инфекцию. Еще следите за тем, чтобы она побольше пила и отдыхала.
После того как Молли полностью проснулась от наркоза, я забрал ее из клиники и отвез домой в Крэнли. Дома я покормил ее с ложки, она поела совсем немного, потом я искупал ее, и она устроилась в своей лежанке. А я сел рядом и попросил ее немного поспать, будто говорил со своим сыном, когда он был совсем маленьким. Я рассказал ей длинную историю о том, как одна умная собака нашла в лесу пропавшую кошку и как я гордился ею. Должно быть, я сам задремал, потому что Сара тихонько тронула меня за плечо и прошептала:
