В любом случае, мы точно никакая не пара.
Хотя, если после этого своего предположения они уйдут, то пусть думают и утверждают, что хотят.
— Валентин, — поаккуратнее с моей девчонкой, — говорит вдруг Демид, и я чувствую его прямо за своей спиной.
И мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, он не в восторге от того, что старик дотронулся до меня.
Здорово.
Теперь я чувствую не только приближение Демида, хоть он и двигается практически бесшумно. Еще могу считывать выражение его лица, не оборачиваясь. Может и до мыслей дойдет дело.
Тонкие губы «Кощея» расплываются в хищной улыбке, показывая ряд мелких острых зубов, над которыми поработали дантисты.
— Одного не понимаю, — произносит тот, но, слава богам, отпускает мою руку, — как ты ее так оперативно вычислил.
Легкое колебание воздуха. Должно быть, Демид пожимает плечами.
Именно это я имела в виду, когда говорила, что он так поступает, когда не хочет отвечать на вопрос. Всего-то стоило принудить меня к сексу с ним, и я начала угадывать его последующие действия и перенимать привычки.
Хотя, на месте Демида, я бы тоже не стала отвечать. Ни на один его вопрос, каким бы он ни был.
Размышляю об этом, продолжая всматриваться в неприятное лицо мужчины.
Снова решаю испытать свои способности по чтению мыслей. Только теперь делаю это не в лоб, как за минуту до этого с отцом Усманова. Сейчас я двигаюсь осторожно, чтобы успеть остановиться, если на моем пути вдруг снова вырастет стена. Тогда я посмотрю, нельзя ли эту стену как-нибудь обойти.
Шаг, еще шаг, и еще один. А потом…
Потом я чувствую, как на моем горле крепко сжимается ладонь, больно впиваясь в кожу чем-то твердым и выпуклым. Перстнем. Она сдавливает, лишая кислорода, а злобное, перекошенное яростью лицо «Кощея» нависает надо мной.
— Сейчас ты сдохнешь, проклятая сука, — шипит он, разбрызгиваясь слюной и мне так горько оттого, что это мерзкое и отвратительное лицо старика — последнее, что я увижу перед смертью.
Мы можем сами выбирать, как нам жить, так почему тогда мы не можем решать, как нам умереть? Почему кто-то решает это за нас?
Если бы я знала, что все так закончится… Что он каким-то образом выследит меня и узнает мою тайну… Я бы лучше шагнула с обрыва.
Красота горных вершин под закатным небом, ветер в лицо и захватывающее дух неповторимое и нереальное ощущение свободного полета. Последнего полета над бездной…
Вот, что я бы хотела почувствовать и ощутить в тот момент, когда стало бы ясно, что мои дни сочтены.
И такая смерть стала бы для меня подарком.
Но мы не выбираем, как нам умирать.
Зато мы можем решать, ради чего мы умираем.
Я знаю, во имя чего. Я спрятала ее надежно и от меня он точно не узнает ни о том, что она осталась жива, ни о ее местонахождении.
Моя дочь будет жить и расти в безопасности. Подальше от них и их безумного мира.
Я понимаю, что этот вдох будет моим последним вдохом, но я принимаю это. Ради нее.
А потом все темнеет у меня перед глазами.
Только я не умерла.
Я чувствую крепкие уверенные руки, которые обнимают меня и не дают мне упасть.
А еще я по-прежнему могу дышать.
И я дышу.
Вдыхаю полной грудью, наполняя свои легкие кислородом до отказа, и у меня получается.
Тогда я делаю следующий вдох, а потом еще и еще.
— Ульяна, ты меня слышишь?
Голос Демида прорывается сквозь туманную пелену, и я неуверенно киваю.
А потом сознание возвращается ко мне.
Я понимаю, что мы все еще в кухне в квартире Демида, а "Кощей" пялится на меня своими водянистыми глазами.
— Извините, у меня неожиданно закружилась голова, — хриплю я.
— Я предупреждал, не стоило пробовать на ней свои штучки, Валентин, — цедит Демид и сейчас в его голосе нет и ноты расслабленности.
Сейчас в нем сталь и почти неприкрытая угроза.
Старик дергает впалой щекой, но по-прежнему наблюдает за мной. Опасность подступает ко мне вплотную.
Я вдруг понимаю, что не хочу, чтобы он догадался о том, что именно я только что смогла увидеть. Чтобы вообще подумал, что я что-то увидела.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он… он убил ее? Эту женщину? Да, он задушил ее.
И… если такое вообще в принципе возможно, я на секунду оказалась на ее месте, в ее теле.
За минуту до ее смерти, а в том, что она умерла, сомнений нет.
Почувствовала весь ее ужас и ее боль.
Боже, разве такое возможно? Это ведь не просто чтение мыслей, это…
— Вы убедились в том, в чем хотели, а теперь будьте любезны оставить нас одних, — произносит между тем Демид, и боковым зрением я вижу, как хозяин трости поднимается с дивана.
За все время он не проронил ни слова, так и оставшись сторонним наблюдателем. Но зато первым идет на выход. Определенно из этой троицы он нравится мне больше всех.
Отец Демида и «Кощей» выглядят сильно злыми, но не рискуют перечить, и друг за другом направляются к выходу с кухни.
Демид подводит меня к дивану, усаживает на него, а сам идет провожать незванных гостей.
Мне все еще тяжело прийти в себя после видения. Мои мысли разбегаются, словно блохи. Поэтому я спокойно сижу, пытаясь перевести дух.
Вдох-выдох.
А еще я пытаюсь справиться с чужими, но очень сильными эмоциями.
Я до сих пор ощущаю отчаяние и боль той женщины. Ее рвущее душу на части сожаление. Потому что она не хочет умирать, она хочет жить.
Но вместе с тем она счастлива оттого, что не выдала старику свою тайну. Сейчас я уже смутно помню, в чем она заключалась. Что-то очень важное для нее.
И эта уверенность в том, что она умирает не зря, придает ей сил пережить то, что ей суждено.
Кто она, эта женщина?
Почему именно эту сцену я увидела, едва нашла лазейку в стене, возведенной в разуме старика?
Демид возвращается в кухню, и я вздрагиваю при его появлении, словно очнувшись ото сна.
Я снова опасаюсь его приближения, но он, слава богу, не спешит подходить.
Но и не уходит.
Вместо этого он опирается о дверной косяк, скрещивает руки на груди, и принимается внимательно разглядывать меня взглядом из-под ресниц.
Глава 34
Под внимательным взглядом Демида мои щеки позорно вспыхивают и все волнения, связанные с приходом гостей, отодвигаются на второй план.
Вместо этого перед глазами жаркой волной проносятся непрошенные видения нашей с ним близости.
Его руки на мне. Его сила, жар, напор.
Мое головокружение, сбившееся дыхание, тяжесть внизу живота.
Я под ним, придавленная его горячим телом. Без одежды и кожа к коже. Он на мне и во мне.
Двигается, подминает под себя, берет.
Наверное, у меня красные сейчас не только лицо, но и уши.
Вот же черт.
Я пытаюсь прогнать из головы слишком откровенные для меня картины моего первого секса, инстинктивно сжимаю бедра.
Но все равно, пока он рядом, жар так и просачивается под кожу, обдавая волнами чего-то непонятного, тягучего и волнующего.
Я готова провалиться сквозь землю. Смотреть куда угодно, только не на него. Мне невыносимо находиться в одном помещении с ним, дышать одним воздухом, и хочется сбежать куда-нибудь подальше, на край света.
Не в состоянии и дальше выдерживать пытку его взгляда, я поднимаюсь с дивана и спешу к выходу. Надеюсь проскользнуть мимо него побыстрее. Мне необходимо немного прийти в себя.
Но стоит мне поравняться с ним, как я врезаюсь в его мускулистую руку, выставленную поперек прохода.
Я тут же отскакиваю назад и скрещиваю руки на груди.
— Куда ты собралась? — спрашивает Демид.
Я не смотрю на него, потому что это сейчас выше моих сил.
— Мне нужно в душ, пропусти меня, пожалуйста.
— Ульяна, что с тобой произошло, когда ты чуть не потеряла сознание?
— Ничего, — произношу я.
Пока не решила, стоит ли делиться с ним своим видением.
— А когда ты разговаривала с отцом?
Какой наблюдательный. Я думала, никто ничего не заметил.
