Все здесь разгромлено так, будто по дому прошелся ураган.
Мебель раскурочена. Зеркало, что висело на стене, разбито, так что весь пол в холле теперь усыпан мелкими осколками.
— Что… что здесь произошло? — спрашиваю я, нервно озираясь по сторонам.
Неужели, пока нас не было, кто-то проник сюда и…
— Все в порядке, — говорит Демид, перешагивая через битое стекло, — просто я немного понервничал, когда приехал и не нашел тебя здесь.
Его слова парализуют меня.
Он сам устроил весь этот погром, когда понял, что я сбежала?
— Мы не останемся здесь дольше необходимого, если не захочешь, — продолжает между тем парень.
Бросает ключи от машины на уцелевший обломок тумбы, стягивает с себя кожанку известного бренда, стоимостью в целое состояние.
Смешно, что я все еще могу подмечать такие детали, но это происходит автоматически.
В ресторане, в котором я работала, кажется, в прошлой жизни, нас заставили научиться разбираться в одежде клиентов и знать ее примерную стоимость.
Тогда я возмущалась в душе, придерживаясь мнения, что нельзя судить о людях по одежде и старалась быть доброжелательной со всеми посетителями. Сейчас те мои волнения кажутся такими далекими и незначительными.
Демид тянет меня в сторону той комнаты, которая считается моей. Ногой распахивает дверь, итак держащуюся на одной петле.
А потом меня прошибает новая волна страха.
Парень без лишних разговоров начинает стягивать с меня одежду и откидывать куда-то в сторону. Куртку, свитер.
— Демид, что ты делаешь? Демид…
— Извини, Ульяна, но так нужно. Хочешь ты того или нет.
Очередь доходит до футболки, и я взрываюсь.
— Нет! Отстань от меня! Нет!
Я ору как ненормальная и вырываюсь, что есть сил.
Демид оставляет попытки снять с меня футболку, но зато с силой толкает в спину.
Я не удерживаюсь на ногах и валюсь назад, на кровать, а Демид тем временем стягивает футболку с себя, обнажая бугристые мышцы, из которых состоит все его тренированное тело. Скидывает обувь.
— Демид, ты… прекрати…
От осознания того, что он задумал, я начинаю задыхаться.
Паника, ужас, липкий противный страх.
Все эти чувства бьют по мне ударной волной.
Он хочет от меня того, что я не могу и не хочу ему дать. Хочет втоптать меня в грязь. Хочет сделать то, после чего я перестану чувствовать себя человеком, личностью.
А я не смогу ему помешать. Тем более теперь, когда я знаю, на что он способен.
Мне так горько от осознания неотвратимого, от невозможности что-либо изменить.
Но я все равно пытаюсь. Несмотря на паническую атаку, сковавшую вдруг все мое тело.
— Оставайся на месте, — произносит Демид, наблюдая за моими неловкими попытками подняться с кровати и делает шаг ко мне.
Толкает обратно на кровать, а потом хватает за правую ногу и стягивает с нее кроссовок.
Отшвыривает куда-то себе за спину.
То же он проделывает и с левой ногой.
Потом его руки оказываются на моей талии, и он стягивает с меня брюки.
Быстро, одним движением.
Я даже моргнуть не успеваю, как остаюсь перед ним в одном белье.
А потом он подается вперед.
Секунда, и он уже нависает надо мной, удерживая свое мощное тело на руках и исключая теперь любую возможность выбраться из-под него.
Вжимая в матрас, опаляя жаром своей кожи и прожигая взглядом, от которого у меня нет никакой возможности увернуться.
Глава 31
Я задыхаюсь от осознания того, что сейчас произойдет.
От невозможности выбраться из удушающей ловушки его плена.
Из-за пугающей трансформации моих собственных ощущений, когда этот парень оказывается настолько близко. Когда он нависает сверху, удерживая под собой, опаляя жарким дыханием и вжимаясь пахом в мою промежность. Настолько откровенно, что восприятие действительности разбивается в хлам.
Голова кружится от запаха, заполняющего и отравляющего мои легкие.
Это дикий запах крови и похоти. Уходящий в глубину веков и от этого еще более пугающий.
С примесью безнаказанности и вседозволенности. Терпкий аромат силы и доминирования.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
На его руках кровь многих людей и сейчас эти руки на мне. Сжимают меня, чтобы принудить к сексу, который нужен ему, чтобы удовлетворить свои низменные животные инстинкты. Изнасиловать меня. Подчинить и сделать своей против моей воли.
Так чем он лучше тех людей, что похитили меня, убив перед этим Кристиана?
Он не лучше, нет. Он гораздо хуже. Он дьявол во плоти.
Самый настоящий голодный и пугающий до дрожи дьявол, который хочет растоптать и сожрать свою добычу, не имеющую ни своих желаний, ни права голоса с того момента, как она встретилась ему на пути.
Демон, с которым я сражаюсь так яростно, как только могу.
— Пусти меня, отпусти, — срываюсь на крик и предпринимаю новую попытку выбраться из-под горы мышц, подавляющей своей властью и твердостью. Своей темной энергетикой.
Зажмуриваюсь и отворачиваюсь от откровенной похоти в его взгляде, ставшей острее, когда мне приходится положить ладони на его обнаженную, покрытую татуировками грудь в очередной попытке оттолкнуть от себя.
Эти мерцающие темные узоры, покрывающие его тело и уходящие ниже, под ремень, горят и пульсируют под моими ладонями. Они играют со мной в игру. Притягивают, вызывают неконтролируемое желание к ним прикоснуться и провести пальцами. Узнать больше о том, как и почему они были сделаны. Разгадать их значение. Прекратить сопротивляться.
Но я не дам одурачить этим себя, а потому стискиваю зубы и еще сильнее упираюсь ему в грудь в новых попытках оттолкнуть.
Но как я ни стараюсь, у меня ничего не выходит.
А потом Демид, продолжая удерживать одной рукой, запускает вторую в мои волосы и склоняется к моей шее. Трется щекой о мою кожу, одновременно с этим целуя и прикусывая.
— Ульяна, расслабься хоть немного, — просит он хрипло, но я не собираюсь расслабляться, только не с ним.
Хватит с меня и того, что внизу живота у меня все сжимается и тянет, а промежность дико пульсирует, против воли отзываясь на все его действия.
— Отпусти меня!
— Нет.
Его ответ пронзает меня своей безысходностью.
— Я ненавижу тебя! Если не отпустишь я… я…
— Возненавидишь меня еще сильнее, — говорит Демид, а потом ловит мои запястья и заводит мои руки за голову. Прижимает их к кровати.
Я становлюсь еще беспомощней перед ним.
Но Демид не останавливается на этом.
Он хватает край моей футболки и натягивает ее мне на шею.
Мое лицо наливается краской, а дыхание сбивается, когда я чувствую, как его пальцы подцепляют мой лифчик и стягивают его вниз, обнажая груди.
Он рассматривает их и резко, порывисто вздыхает.
Все происходящее для меня настоящая пытка.
Я не хочу лежать перед ним обнаженной.
Не хочу, чтобы он смотрел на меня так. Чтобы разглядывал этим своим тяжелым взглядом.
Но я опять же ничего не могу с этим поделать.
И я в панике еще от того, что тело снова подставляет меня.
Когда губы Демида смыкаются на одном из моих сосков, оно выгибается дугой, будто ему нравится то, что он проделывает. Хотя это совершенно не так.
Мне не может это нравиться.
Не с ним и не таким принудительным образом.
Когда его губы снова возвращаются к моему лицу, мое сознание наполовину затуманено.
Я не сразу соображаю, что к запаху секса вдруг примешивается запах антисептика.
— Что, что ты… Демид…
— Хочу потрогать тебя там, — говорит Демид, и его влажная ладонь уверенно скользит по моему животу вниз.
Вот теперь я точно понимаю, что такое настоящая паника, а все, что было до этого так, детский сад.
— Нет, нет, нельзя. Я не хочу…
Но его пальцы уже под резинкой моих трусиков.
И каждое мое движение бедрами в попытках вырваться и прекратить, лишь делают этот шокирующий мой мозг контакт еще теснее.
Когда его пальцы нахально вторгаются в меня, я зажмуриваюсь и с силой, до крови закусываю губу.
