Я качнул головой:
– Ты говорил, несколько лет назад твои знакомые встречали Лаки-боя в Лондоне. И жил он тогда в особняке на Ист-Энде. А я, приблизительно в то же время, вместе с ним, – кивнул на тело, – ходил в Нижегородскую Зону.
– И что сие доказывает?
– По-твоему, он после ходки бежал в аэропорт и срочно летел в Англию? Ты сам-то хоть раз бывал в настоящей Зоне?
Карен улыбнулся:
– Ты веришь в своего друга – это хорошо. Но иногда мы плохо знаем даже друзей. Иногда они меняются… И не в лучшую сторону.
Я стиснул зубы, поправляя одеяло на трупе.
Потом все-таки ответил:
– Слишком простая версия.
– А правда – вообще простая штука… – Седой замер, вслушиваясь. Нахмурился, и, по-кошачьи ступая, исчез из комнаты.
Я остался.
Еще несколько секунд смотрел на укрытое с головой тело. А перед глазами у меня до сих пор была прозрачная синева в разрывах облаков и зеленая даль на том берегу…
– Тень, помоги! – долетел голос Карена.
Я вздрогнул, стряхивая оцепенение. И вышел из комнаты.
Седой тащил тело Цебеля ко входу в коридор.
– На фига? – пробормотал я.
– Дверь, – без лишних слов объяснил Карен.
И я включился в процесс. Некрупный на вид хозяин кабинета оказался тяжелым, как бревно. Но мы все-таки заволокли его внутрь коридора. Прислонили к стене, и Карен вытянул ладонь покойника к имевшейся у входа сенсорной панели.
Это удалось не сразу, и Седой, чертыхаясь, подтащил тело ближе.
Есть!
С легким шелестом дверь двинулась вбок.
Проход в кабинет снова перекрыт. Дополнительный слой стали отделил нас от охраны Цебеля.
Но вообще странно, что до сих пор так тихо. Хотя прошло уже минут семь. Кот наверняка успел поднять тревогу. Почему никто не барабанит в двери кабинета? Не требует сдаться?
Начинаю уже скучать без таких милых подробностей…
– Тащим дальше, – сказал Седой и кивнул в конец коридора, – там должен быть выход на крышу…
И мы снова взяли за руки и ноги злосчастного хозяина апартаментов. Капли его крови, словно дорожная разметка, указывали наш путь на янтарно-медовом паркете. «Линия крови… – подумал я с мрачной усмешкой, – будто в песне…»
Вслух буркнул:
– Проще отрезать руку.
Карен изумленно на меня уставился. И я пояснил:
– Вдруг там впереди будут еще сенсорные замки?
Он ничего не ответил.
Мы подтащили тело к запертой двери. И приложили ладонь покойника к серому квадрату рядом на стене.
Ничего не произошло.
Карен матернулся, протер сенсорную панель рукавом и собрался повторить попытку. Но в эту секунду что-то грохнуло – с такой силой, что казалось, дом пошатнулся. А из вентиляционного отверстия у потолка выползло облачко пыли.
Лампы слабо мигнули и потухли. Коридор погрузился во тьму.
– Это в кабинете, – озвучил я то, что и так было ясно. – Наверное, взорвали входные двери…
Карен мрачно засопел. По-моему, он и в темноте упорно пытался приложить ладонь мертвеца к злосчастному квадрату.
– Кина не будет, – вздохнул я. – Электричество кончилось…
Седой ответил длинной хриплой тирадой – если исключить из нее матерные слова, осталось бы всего несколько междометий.
По-моему, он заметно упал духом.
Но я сдаваться не собирался. Ведь я дал Ромке слово. Слово трикстера. И такая мелочь не могла меня остановить.
Глава 4
Пока Карен безуспешно пытался совладать с сенсорным замком, я, опираясь во тьме на стену, вернулся по коридору и нащупал валявшийся на полу рюкзак.
Потом, так же вдоль стены, доковылял к двери ванной.
Распахнул и вошел.
Разумеется, внутри ничуть не светлее, чем в коридоре. Но главное я успел запомнить.
Пересек ванную и нащупал рычаг на стене – под имевшимся почти у самого потолка крохотным оконцем. Дернул рукоятку вбок, и ванная озарилась сумрачным светом – броневые жалюзи приподнялись на пол-ладони.
Хорошо! Старая добрая механика работала без всякого электричества.
Я повернул рычаг до упора, и стальное забрало на крохотном оконце полностью ушло вверх.
За стеклом проглянул кусочек укрытого пеленой неба.
Я обернулся. В неяркой полосе дневного света обнаружился табурет из резного дерева – почти антикварный, но на вид вполне крепкий. Я поставил его к стене, вскарабкался и повернул ручку на окне. Распахнул его – в лицо повеяло свежим, напоенным влагой ветром.
Я надел кепку козырьком назад, схватился за край оконца, подтянулся, опираясь левой ногой на умывальник. И начал протискиваться наружу.
Вряд ли архитекторы предусматривали для этого крохотного проема такое назначение. Но я сумел блеснуть оригинальностью – правда, не сразу. Пришлось скинуть куртку и повторить попытку.
Сначала одно плечо, потом – второе.
Плохо зажившее ребро отзывается болью, но мне под силу ее перебороть, погасить, как тлеющее внутри пламя…
Готово!
Я высунулся наружу почти по пояс. И полюбовался восхитительным видом с пятого этажа здания.
Самое приятное в открывшемся пейзаже – плотный туман. Пока мы ждали разговора с Цебелем и тесно общались с Котом, дождливая дымка сгустилась почти до молочной вязкости.
Наверное, меня могли бы рассмотреть со двора, но для этого надо специально маячить под окном и таращиться вверх через туман. А во дворе пусто, никому неохота торчать под мелким дождем. И удачно, что окно выходит на сторону, удаленную от проходной и гаражей.
Я повернул голову.
Хм-м… Вон с того башенного крана мое окно как на ладони. Но в кабинке сейчас пусто. Будем надеяться, что у крановщика не скоро кончится перерыв. Прочие строительные детали однозначно работают в нашу пользу.
Самое время ими воспользоваться!
Я осторожно постучал носком кроссовки по стене – не хотел тратить время, спускаясь назад в ванную. Карен понял – думаю, он уже закончил бестолковую возню с сенсорной панелью. Я различил снизу его настороженный вопрос:
– Ну, что там?
– Облачность и умеренные осадки. Веревку давай, – ответил я вполголоса. Не орать же на весь двор.
Но Карен меня услышал. Снизу долетела какая-то возня – вероятно, он впотьмах расстегивал рюкзак. Спустя пару секунд в щель между оконным проемом и моим телом просунулась свернутая веревка с привязанным на конце крюком.
– Ага, – шепнул я, хватая веревку. Там, у моста, она нам не пригодилась, а сейчас – в самый раз. Я прикинул расстояние от окна до ржавой и хлипкой, но все-таки ведущей на крышу пожарной лестницы.
«Метров шесть. Должно хватить!»
Ниже четвертого этажа от лестницы остались только несколько штырей, торчащих из кирпичной кладки.
«Уже сняли… или сама обвалилась?»
Сейчас узнаем…
Я выгнулся, изворачиваясь в неудобном проеме, аккуратно размотал веревку. И вдруг торопливо спохватился:
– А конец-то ты закрепил?
– Считаешь меня идиотом? – долетел снизу сердитый голос Карена, – Конечно, привязал к полотенцесушителю.
Да, помню – никелированная, изогнутая змейкой труба…
Я размахнулся и бросил крюк.
Он не долетел. Почти беззвучно ударился о стену рядом с лестницей, скользнул, царапая кирпичную кладку. И прежде чем я успел потянуть веревку на себя, качнулся рядом с окнами нижних этажей. К счастью, они закрыты броневыми жалюзями…
Твою мать!
Кусочек древнего кирпича сорвался со стены – в том месте, где ее зацепил крюк. Холодея, я проводил камешек взглядом. Он упал на полоску асфальта между домом и ухоженным газоном.
Вроде негромко. Но внутри у меня отозвалось, словно от грохота лавины.
Я перевел дух, облизывая губы. И вдруг понял, что страшно хочу пить. А еще – как можно скорее выбраться из этого дурацкого окна.
Наверное, я отличная мишень, даже через туман.
Из ближайшей башни периметра меня не видно – под этим углом сквозь ее амбразуры просматриваются только первые четыре этажа. Но если охрана услышит шум и выйдет посмотреть наверх…
Следующая попытка почти удалась. Крюк зацепил пожарную лестницу. «Есть!» – радостно застучало сердце. Но когда я, проверяя, натянул веревку – крюк сорвался.
«А чтоб ему!» Руки уже начинают коченеть. Тонкая футболка – плохая защита от пронизывающего ветра.
Но я все равно достану эту чертову лестницу.
– Тень, – долетел снизу встревоженный голос Карена. – По-моему, они начинают пилить дверь…
Угу, какой-то подозрительный гул я чувствую даже телом – стена отзывается мелкой вибрацией.
Я успею. Должен успеть. Всего-то и делов – размахнуться сильнее и точно бросить проклятый крюк…
Только с третьей попытки все вышло.
– Готово! – сообщил я Седому. И почувствовал, как веревка заползает в окно, натягивается – вероятно, он приматывал и закреплял ее на том же полотенцесушителе.
Ничего, выдержит…
– Порядок! – сообщил Карен.
Я схватился за натянутую веревку и начал вылезать в окно. Свесил наружу левую ногу и неуклюже уселся в оконном проеме – если можно так назвать эту позу.
