— Это не глупости. Это — моя жизнь! Меня уволят завтра за прогул, и что прикажешь делать?
— Эта работа — глупости! Тебе чего‑то не хватает? Так скажи мне! Это ведь не проблема совсем.
— Что ты говоришь такое? — Я нахмурилась. — Я не могу быть твоей содержанкой.
— Ты никогда не была содержанкой, Полина, — сказал он тихо. Затем кивнул. — Хорошо, попытаемся принять глупые требования. Если ты заболеешь, тебя не уволят, верно?
Я машинально кивнула, пропуская мимо ушей обидное словосочетание «глупые требования».
— Отлично! Кирилл сделает тебе больничный. — Он глубоко вздохнул. — Как с тобой иногда тяжело…
Я не стала отвечать. Просто стояла там и слушала, как ветер колышет голые ветви тополя у крыльца, и они со стуком опускаются на крышу из профнастила. Наслаждалась теплом и спокойствием. Мне это нужно — успокоиться. Не бояться прихода колдуна. Просто знать, что я важна.
Я важна для Влада! Иначе зачем бы он меня останавливал? В голове мелькнула мысль об уникальности дара, но я не стала заморачиваться. Глупо, да, но сейчас мне нужно именно это.
Внезапно Влад обнял меня. Крепко — так, что я едва не задохнулась.
— Никогда так больше не делай! — прошептал в ухо, затем выпустил и подтолкнул к двери. — Идем в дом.
Остаток дня я провела в полутрансовом состоянии.
Несмотря на неординарность ситуации и разношерстность собравшейся компании, в кругу атли я чувствовала уют и легкость. Все казались на удивление благожелательными сегодня — собрались в гостиной и шутили, стараясь разрядить тревожное ожидание.
Даже Лара улыбалась, не выпуская руки Влада, и я ловила себя на мысли, что любуюсь ее красивым лицом. Иногда вспоминала внезапный порыв на крыльце, и внутри все сжималось от желания поддаться чертовому влечению.
Ближе к вечеру я поднялась наверх, переоделась в пижаму и залезла под одеяло. Что‑то в этом определенно есть: прогулять работу, сославшись на болезнь, и валяться в кровати, переключая каналы, листая книгу или просто занимаясь дуракавалянием.
Я улыбнулась, закрыла глаза и тут же уснула.
У очага племени атли невероятно ветрено. Я держусь за ручку двери, словно это может спасти, уберечь от опасности, но входить не спешу.
Жду.
В этот раз точно знаю, чего именно. Меня заполонило спокойствие, тревога и страх попятились, уступая место уверенности. Я знаю, как одолеть колдуна.
Навстречу мне идет Максим, и глаза у него теплые — светло — карие, цвета темной карамели. Подходит ко мне, протягивает руку и говорит:
— Держи крепче.
— Держу. — Я улыбаюсь, и он улыбается в ответ, а потом реальность туманится, сгущается, незримо меняясь под влиянием необъяснимых законов сна.
Я все там же, у очага, но теперь уже в доме. Вокруг темно, но в моей ладони горит синий огонек, что дал Максим. Я стою, прислонившись к холодному камню и слушаю, как шепчут духи предков.
— Белый против черного…
— Оно в тебе, услышь его…
…услышь…
Постепенно темнота сгущается, напирает, грозясь поглотить, вползти внутрь и подчинить, но я не боюсь. Улыбаюсь, вытягивая руку, и на ладони разгорается свет.
Я уже знаю, что будет. Знаю, что…
Я проснулась от легкого прикосновения к щеке. Протерла глаза, села.
Совершенно не хотелось спрашивать, зачем он пришел, но я все равно спросила. Влад склонил голову набок, погладил меня по волосам.
— Все время кажется, что ты наделаешь глупостей.
Внезапно я поняла, что именно сейчас та грань, которую так хочется переступить. Настолько хочется, что внутри все сводит. Но нельзя.
Осторожно отодвинулась, нервно улыбнулась и сказала:
— Я спала.
— Да, я заметил.
С тех пор, как мы расстались, впервые вот так сидели вместе, на одной кровати, в спокойной обстановке. И взгляд у него ничуть не изменился — немного лукавый, пристальный, левую бровь слегка покорежило шрамом. Теперь я сомневалась в том, что он поранился, когда играл в волейбол.
— Ты все правильно сказала утром, — произнес он тихо, не отводя взгляда. — Тан придет за теми, кто мне дорог. Именно поэтому я хочу, чтобы ты была послушной. Обещай мне!
Теплая рука нашла мою, переплела пальцы. Я застыла. Пыталась дышать, вспоминать таблицу умножения, даже интегралы, в которых ничегошеньки не понимала. Тщетно. Сердце, казалось, готово было пробить грудную клетку.
— Обещаю.
В голове мелькнула мысль: «Сейчас он поцелует меня!»
Влад выпустил мою руку и встал, уступая место дикому, почти болезненному разочарованию.
— Умничка! Отдыхай.
Он уже почти открыл дверь, когда я нашла способ его остановить.
— Я видела странный сон, — выпалила и добавила: — Только что.
Влад нахмурился, вернулся и присел рядом. С ним вернулись уверенность и уют.
— Мне снился Максим, ну, я тебе говорила вчера. Мой сотрудник. Он дал мне кое‑что. Шарик из света. Синий. Я была у очага и… — Я подняла на Влада глаза. — По — моему, это может помочь с Чернокнижником. Я не знаю, правда, как.
— Я знаю! — Зеленые глаза вспыхнули радостью. — Ты держала его за руку?
— Кого? Максима? — удивилась я. — Во сне?
— Нет, наяву. Здоровалась с ним, касалась его? Полина, вспомни, это очень важно!
— Я… не помню, наверное, да.
Он кивнул.
— Хорошо. А теперь ты должна постараться передать мне его отпечаток.
— Передать отпечаток?
Я не успела опомниться, как Влад снова переплел наши пальцы. Пряный ванильный запах окутал ореолом, а его кен, как и тогда во дворе, просочился мне под кожу. Я шумно выдохнула, закрыла глаза и закусила губу.
— Ты должна открыться, — прошептал Влад, и его дыхание пощекотало ухо.
Открыться? Да, без проблем! Я ж с детства тренируюсь открываться. Для меня это плевое дело вообще.
Черт, как хорошо‑то! Это… просто… наркоманский кайф!
— Я не знаю, как…
— Странно, раньше у тебя отлично получалось!
Я распахнула глаза. Он рядом, улыбается. Близко. Теплый. А я только теперь поняла, насколько замерзла. Устала… От постоянных тревог, неопределенности, потерь. От разочарований.
И вдруг четко осознала: Влад навсегда в моей жизни. От этой мысли стало так радостно, что я испугалась. Магия — страшная штука, когда она влияет на тебя.
