Но он ушел. Словно ничего не было, словно мы чужие. Мы и есть чужие… Щеки обожгло слезами обиды.
Нужно переключиться на что‑то другое, не думать о нем. Я повернулась к Глебу.
— Кто это был? Я имею в виду, тот, из видения.
— Его зовут Тан, он — Чернокнижник, — ответил он. Затем, видимо, решил пояснить и добавил: — Ну, колдун, использующий в заклинаниях различные темные знания.
Я кивнула. Выпрямилась. Решительно вытерла слезы.
— Я смотрю телевизор.
— Ну, да, примерно так, как в ужастиках. — Он улыбнулся, видимо, стараясь меня приободрить.
Что это я, в самом деле? Раскисла, как малолетка какая‑то! Развела тут розовые сопли. Одного охотника я отвадила, а все потому, что не сдалась. Нужно выяснить все об этом колдуне, раз уж он явится к атли.
— Откуда вы знаете его? Он что уже приходил?
Глеб кивнул. Отвернулся, словно не хотел, чтобы я видела, насколько он серьезен. Мне и не нужно было — в памяти свежими отпечатками выделялось видение.
— Долгие годы мы думали, что он убил Ларису, — сказал он глухо. — Тан похитил ее и держал у себя несколько дней. Вермунд тогда чуть с ума не сошел, бесновался тут… А потом она уехала, не сказала никому. В общем, драма.
Я закрыла рот ладонью.
Вот почему Влад ушел — он должен уберечь Лару. Слез больше не было, только горечь — холодная, непреодолимая, сводящая душу тоской. Одиночеством. Она в опасности, и он будет рядом. Милый, заботливый. Не мой. Так близко и так далеко одновременно. Ну, почему мне так обидно?
— Что ему нужно? Зачем пришел Чернокнижник? — машинально спросила я, чтобы что‑то спросить. Чтобы хоть как‑то заполнить свистящую пустоту в душе, отогнать ненужные мысли. Ответ был оглушающим и неожиданным:
— Он хочет племя атли, Полина. Тан хочет быть вождем.
Глава 15. Выбор
Я сидела на диване и слегка покачивалась из стороны в сторону. Это всегда успокаивало — иллюзия движения, монотонность, словно рождалось некое чувство уверенности в том, что следующая секунда будет аналогична предыдущей, а значит, предсказуемой.
Только теперь я поняла, чего мне не хватало все эти месяцы. Надежности. Совсем недавно все было просто, а теперь так запуталось, что я и не знала, чего еще ждать от судьбы.
Но велела себе собраться. Нет времени на сопли, нужно все обдумать, а ноющая боль и панические мысли — не лучшее сочетание в данной ситуации.
Итак, что я имела? Во — первых, древнее проклятие, связывающее нас с Владом. Во — вторых, женщина, что его наложила, все же имела силу и немалую. И, наконец, в — третьих — ее сын, которому она передала свои знания перед смертью. Обиженный мальчик, лишенный престола, повзрослевший, вскормленный мыслями о мести. Он нашел способ продлить себе жизнь на несколько веков, используя темные знания, проникая в неведомые миры, полные силы, чтобы однажды вернуться и взять свое. То, что у него отняли много столетий назад — пост вождя древнего племени атли.
И он вернулся — сильный и готовый сражаться, возвратить принадлежащее ему по праву. Древний Чернокнижник — Алекс Тан.
В прошлый раз он приходил несколько лет назад, похитил Лару и шантажировал Влада, требуя, чтобы тот отказался от права наследования. Но тогда племенем правил его дядя — Станислав, и тот, испугавшись, распустил атли. Разорвал связи, соединяющие его членов, приказав всем бежать, а сам вскоре слег с сердцем и умер. Лара так и не нашлась, а потом выяснилось, что ее долгие годы Филипп прятал где‑то в Австрии.
Эту историю мне кратко поведал Глеб, и теперь я пыталась ее переварить. Пока выходило плохо.
Колдун? Серьезно? Я вспомнила засмотренный до «дыр» фильм «Чернокнижник». Да уж, Тан точно не похож на Джулиана Сэндза, но не это тревожило меня. Он буквально управлял мной в видении, подавлял, а Рита так и вовсе была куклой. Безвольная, выключенная.
Я вздрогнула. Видения пророчицы сбываются, говорил Филипп. Всегда. Значит, он придет за нами. За мной и за сестрой. Но почему? Не резоннее ли вместо меня вновь похитить Лару?
Нет, Влад не допустит повторения той истории. Теперь точно с нее глаз не спустит. А мне предстоит позаботиться о себе самой.
Словно материализовав мои мысли, в дом вошли Влад и Лара, и она тут же начала расплетать косу. «Сейчас будет ставить защиту», — бесстрастно подумала я.
Глеб, неподвижно сидевший рядом, тут же вскочил. Как‑то приосанился, сжался весь, словно не Влад вернулся, а сам Чернокнижник пожаловал.
— Что ты собираешься делать? — спросил мой «охранник», не сводя требовательного взгляда с вождя атли.
Он ничего не ответил, лишь посмотрел на меня. Странно так посмотрел и, показалось, жалостливо.
— Как ты?
Я пожала плечами. Боюсь. Жутко болит голова. Хочется, чтобы кто‑то успокоил, сказал, что все будет хорошо. Заснуть в крепких объятиях, почувствовать себя в безопасности. Но разве это ты хочешь услышать?
— Нормально, — соврала я.
Нужно поспать — только теперь я ощутила, насколько устала. Трудный день, он у меня с самого утра не заладился. Вернее с ночи накануне. Сон еще тот абсурдный, Максим, его странное, неадекватное поведение.
И называл он меня как‑то… запамятовала даже… А, точно, Кастелла!
Этот взгляд, от которого мурашки по коже. И глаза серые, в свете луны отливающие серебром. Бррр, ужас!
Постой‑ка… Ведь у Максима вовсе не серые глаза. Точно помню, что светло — карие.
Я нахмурилась. Оно мне надо? Просто сон — не более. Даже Влад не придал значения, а он все подмечает.
— Поля?
Я подняла глаза. Поняла, что он ждет подробностей, объяснений, а я зависла. Тряхнув головой, прогнала навязчивые воспоминания.
— Устала, — сказала, вставая. — Спать хочу.
Он улыбнулся тепло и участливо.
— Конечно, отдохни. — И погладил по голове. Как ребенка.
Лучше бы он этого не делал. Гораздо проще сохранять паритет, когда он холоден и скуп на ласки. Надоело быть марионеткой — в жизни, в туманных снах и видениях. Нужно привыкать к новой реальности. Вряд ли что‑то изменится, если я сейчас убегу или отрекусь. После сегодняшней пророческой вспышки я поняла, что Чернокнижнику плевать на принадлежность к племени. На меня, скорее всего, тоже. Ему нужно как‑то повлиять на Влада. Значит, в первую очередь он нацелится на Лару и Риту.
Внутри шевельнулось теплое, глубокое чувство — тревога вперемешку с желанием защитить. И дело не только в том, что Рита возникла внезапно и стала частью моей жизни. Она и так настрадалась, несправедливо будет, если ее используют как средство обмена в борьбе за власть.
