Во время контакта с катализатором и источником огня жилет сгорел. Меня спасло не это. Меня спасла способность бронежилета защитить мои органы от ударной волны, связанной с взрывом, а также от шрапнели.
Время шло циклами, наполненными приступами сильной боли, удалением мертвой кожи, за которыми следовали недели бессознательного состояния, позволяющими телу исцелиться. Когда придет боль, я мысленно увижу пламя, услышу крики девочек и вспомню панику Спарроу.
И все же он ни разу не навестил меня, и никто не связался со мной.
В разбитых мыслях я думала о Лорне, о Риде и Патрике. Что они знали?
Голоса вокруг меня затихали, как ветер в открытой пустыне.
Воздух был горячим.
Под бинтами чесалось.
В какой-то момент голоса привязали мои запястья к краю кровати. Миссия состояла в том, чтобы не дать мне сорвать повязки и снова открыть раны, пока я сплю. В результате я оказался пленником их обращения.
— Сержант Первого класса Пирс. Принято решение, что слишком много было вложено в ваши навыки, чтобы позволить вам погибнуть в этом взрыве.
— Я отслужил свой срок. Я веду новую войну.
Произнес ли я эти слова вслух?
Должно быть, в редком приступе сознания, потому что голоса ответили.
— Теперь ты принадлежишь старой войне. Твое тело было слишком сильно повреждено. Официально ты не выжил. Тело предоставлено, и Мейсон Пирс был похоронен.
Сквозь небольшие щели между бинтами я мог видеть только части говорящего офицера.
— У меня есть семья. Моя сестра должна знать правду.
— Сержант первого класса, мы говорим правду. Армия никогда не выдавала тебе семью. Твое присутствие будет неузнаваемо. Твоя миссия будет заключаться в том, чтобы делать то, что просит страна. Мы тебе помогаем. Ты нам поможешь.
Мне не нужна эта помощь.
Боковые поручни задребезжали, когда я напрягся, пытаясь освободиться.
Сон вернулся.
Мои крики эхом отозвались в маленькой бетонной комнате, вернулся огонь. Привязанный к кровати, я был беспомощен перед огнем. Голоса пытались меня успокоить. Я упрекнул их за помощь. Это была не та жизнь, которую я хотел. Впервые я был готов сдаться.
Если бы это был ад, я бы не выбрался. Лучше прекратить борьбу.
Было время, когда у меня была надежда на будущее. Время от времени я вспоминал девушку из моей юности, которая была намного лучше меня. Я следил за ней все эти годы. В последний раз, когда я проверял, она училась в аспирантуре. Я всегда знал, что она умна. Она заслуживала большего, чем такой мужчина, как я. Тем не менее, это мальчишеское увлечение отказывалось умирать.
А потом появилась Лорна. Что с ней случилось?
Иногда я вспоминал образы той ночи, когда умер. Там были фотографии ее и Рида. Я не был уверен, случилось ли это или я надеялся. Я рассудил, что человек в аду, где я и был, не имеет права просить, но если бы я мог, то хотел бы, чтобы она была в безопасности.
Я сказал, что ни один мужчина не был достаточно хорош для моей сестры. Это все еще было правдой.
Рид Мюррей подошел чертовски близко.
Голоса продолжали звучать, но я перестал прислушиваться. Бесконечные часы допросов, рассказов о том, что я знаю, кем являюсь, во что верю. Я отвернулся, позволив огню поглотить голоса.
— Это может помочь. Лекарство все еще тестируется, но его повторяющиеся кошмары не позволяют ему быть нам полезным. Мы не можем поставить во взрывоопасную ситуацию обученного солдата, который боится огня.
— Это также может поставить под угрозу его навыки. У нас нет полностью исследованных побочных эффектов.
Спор происходил вокруг меня, надо мной. Мой вклад был не нужен. Решения принимал не я.
— Если это лишит его навыков, он будет нам не менее полезен, чем сейчас.
— Мы начнем медленно, ежедневно вводя инъекции, выводя его из сознания, а когда сможем, допросим его, проверим его знание стратегии и языка. Его лингвистические способности были превосходны. Даже сейчас иногда он кричит на других языках.
— Согласно его записям, способность учиться всегда была одним из его достоинств.
— Так что, если придется, мы его переучим.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глава 33
Лорел
Настоящее время.
В нашем пузыре проходили дни. Снег за окном растаял, открыв мир зеленого и коричневого. Когда мы не работали над заданием Кадера, мной, мы ели, спали и занимались любовью. Он не говорил об этом так, но я говорила в своих мыслях и даже снах. Обнаруживая все больше и больше свидетельств обмана, которому я слепо позволила завладеть своей жизнью, я жаждала близости, которую разделяли мы с Кадером. За короткое время он стал моим якорем.
Моя жизнь была похожа на воздушного змея, летящего на весеннем ветру. И все это время эта удивительно красивая, иногда сбивающая с мужественная личность держала нить.
Без него я была уверена, что уплыву.
Как-то после обеда мы с Кадером зашли в офис, чтобы проверить список продаж. Ставки поступали не так быстро, как он надеялся, но за последние сорок восемь часов неуклонно росли.
— Меня беспокоит другой список, — сказал он, — первый. В последнее время никаких предложений не поступало. Я думаю, что должен сделать более высокую ставку.
Мои глаза расширились.
— Больше 1,2 миллиардов? Я не могу позволить тебе тратить такие деньги. — Я выпрямилась. — У тебя есть такие деньги?
— Не стоит сидеть дома, если собираешься убить меня во сне.
Я пожала плечами.
— За 1,3 млрд я была бы покойником. За 1.2 млрд я предпочту твое общество.
Я невольно взглянула на его предплечья. С того дня на кухне он держал их открытыми. За исключением нескольких проблесков, издалека, его ног или туловища, мне было не видно других рисунков. Это нормально. С каждым днем я видела все больше этого человека. Иногда он проворачивал дела, а иногда становился задумчивым, но было больше эмоций, улыбок и ухмылок. Я даже приняла его гнев. Он был направлен не на меня, а обычно на него самого. Бывали моменты, когда он что-то узнавал и винил себя за то, что не заметил этого раньше, или, возможно, начинал волноваться, когда камера переставала работать.
Любая эмоция была прорывом.
У всех нас бывают хорошие дни и плохие. Ожидать, что одних будет больше, а других меньше, иррационально. Мои настроения тоже качались маятником.
Счастье приходило, когда Кадер улыбался или готовил. Очевидно, ему это нравилось.
Всепоглощающая печаль охватила меня, когда я следила за событиями в университете.
Декан Оукс и университетский наблюдательный совет проголосовали за закрытие нашего исследования. Пытаясь возместить свои потери, адвокаты вели переговоры с «Синклер Фармасьютикалз». В поданных документах не было никаких признаков того, что им что-то известно о незаконных продажах.
ФБР посетили моих родителей и сестру, а также других сотрудников университета, таких как доктор Олсен и Стефани. Теперь это было официально. Они выпустили официальное сообщение обо мне, и о Рассе как о пропавших без вести. Наши фотографии время от времени мелькали на экранах Кадера.
Мне было невыносимо думать о родителях и сестре.
Большинство наших сотрудников перевели. Пациентам, участвовавшим в наших клинических испытаниях, была предоставлена возможность продолжить лечение с компанией Синклера или покинуть исследование.
Я указала на необычный символ в верхней части экрана Кадера.
— Что это? Я раньше не видела.
— Сообщение.
— Ты собираешься посмотреть?
— Только не с тобой.
— Почему?
— Оно может быть о тебе или о другом предложении работы. У любого из этого могут быть сопутствующие файлы, которые тебе не нужно видеть.
— Кадер, сколько тебе заплатили, чтобы убить меня?
Его зеленый взгляд остановился на мне.
— Недостаточно.
Я ухмыльнулась.
— Что это значит?
— Я взял тебя в качестве задания, потому что меня привлекли ты и обстоятельства проекта, а не деньги.
