— Сколько? — спросила я снова.
— 750 тысяч.
— Ты получил деньги?
— Да, они были переведены в депозит на следующий день после того, как я сообщил о твоей смерти.
Я вздохнула, откидываясь назад.
— Ты спрашивал себя, у кого были эти деньги, и кто потратил их на мою смерть?
Странно было произносить этот вопрос вслух.
— Я определил, что кто бы это ни был, он считал тебя слабым звеном.
— Ты хочешь сказать, что это я отказалась продавать. А как же Эрик? Он все еще там. Он не был частью этой группы.
Кадер откинулся назад и скрестил руки на широкой груди.
— Я думал о нем. Я думал о разговоре, в котором Картрайт велел тебе солгать о предложениях Синклера и о том, что Синклер угрожал Олсену, потому что Синклер думал, что он стоит на пути получения состава.
— И? — спросила я.
— Я ему не верю. То, что он говорит, не складывается.
Я встала и прошлась по кабинету.
— Нет. Эрик все еще там, даже если Оукс хочет, чтобы он ушел. Оукс не участвовал во встрече, но Пэм была там. Так что, возможно, он действовал по доверенности.
Мне пришла в голову одна мысль.
— Разве это не так?
— Что?
— Как будто криминальные авторитеты не пачкают руки. Расс сказал, что Оукс жадный. Может, он и есть настоящий мозг, стоящий за всем этим?
— Я наблюдаю за ним, — сказал Кадер.
— А еще есть Синклер. Дэмиен не скрывает, что его компания хочет получить информацию университета, какой бы неполной она ни была.
Обернувшись, я увидела, что Кадер не слушает. Вместо этого он наклонился вперед и читал с экрана, которого я никогда раньше не видела. Я ждала, пока он напечатает ответное сообщение.
— Любопытство взяло верх, — сказала я с ухмылкой. — Что там было?
Экран потемнел, Кадер встал и подошел ко мне.
— Мы слишком долго сидели взаперти. Я отправил Джека за продуктами и припасами. Думаю, нам надо выйти из дома и осмотреться.
— Ты собираешься оставить меня замерзать?
Грубая подушечка его пальца скользнула по моей щеке и вниз к шее, оставляя за собой след из мурашек.
— Я предпочитаю, чтобы ты была теплой и тяжело дышала.
— Так я наконец-то смогу увидеть эту волшебную площадку?
Голова Кадера затряслась, а губы сжались.
Мои щеки вспыхнули, покрываясь румянцем.
— Хорошо, но у меня нет ботинок.
— Они тебе не понадобятся. Мы не пойдем пешком.
Надев поверх одежды одну из толстовок Кадера, я последовала за ним на крыльцо. Ощущение было неописуемым. Дело не в том, что дом Кадера не был большим и красивым. Именно тогда, когда я вышла на улицу, меня охватило возбуждение — свежий ветер, пение птиц и тепло солнечного света.
Я крутанулась на месте, позволяя развеваться волосам.
— Я и не подозревала, как мне не хватает свежего воздуха.
Кадер кивнул, взял меня за руку и повел по усыпанной щебнем дорожке.
Он сказал, что со временем покажет мне другие здания на своей территории. Когда мы проходили одно за другим, мое любопытство росло.
— Что во всех этих зданиях?
— Нет ничего важнее того, куда мы идем.
Мы остановились возле большого ангара. Там была обычная дверь и три больших гаражных. Рядом с обычной дверью был датчик, как в доме Кадера. Он наклонился вперед, позволяя сенсору отсканировать его глаз.
В отличие от его дома, этот только пискнул, когда дверь открылась внутрь. Маленькая комната была заполнена инструментами и верстаками, напоминая мне гараж механика.
— Что вну…
Мои слова прервались, когда я повернулась.
То, что было тремя гаражными воротами с одной стороны, оказалось одной большой с другой. Внутри стоял бело-голубой самолет. Размах крыльев простирался от одного конца комнаты до другого, и все же фюзеляж казался маленьким. На самой передней части был пропеллер.
Я покачала головой.
— Нет, я, пожалуй, вернусь в дом.
— Она не впустит тебя, — сказал Кадер с ухмылкой, потянув меня за руку.
— Я не большая любительница летать, а когда летаю, мне нравятся самолеты, которые вмещают больше двух человек.
— Технически, в этой штуке три места. Сзади есть откидное сиденье.
Мои ноги не двигались, кожа покрылась потом, а колени одеревенели.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я так не думаю.
— Дай шанс.
— Ты действительно умеешь летать? — спросила я.
— Нет, Лорел, это четвертый план твоей гибели. Я стану камикадзе и пойду вниз вместе с тобой.
— Не смешно.
Кадер наклонил голову, и на его лице появилась легкая усмешка.
— Дай мне шанс. Я в этом новичок.
— Пилотировании?
— Нет, Док. Я пилотирую дольше, чем себя помню. Разговоры — это что-то новое. — Он снова потянул меня за руку. — Вытащить его не займет много времени. Небо чистое, и день хороший, чтобы показать тебе окрестности.
Если бы Кадер не выглядел таким чертовски взволнованным, показывая мне свою землю, я бы запротестовала еще больше. Тем не менее я попробовала еще один путь.
— А Джек или кто-нибудь другой меня не увидит?
— Никто не может видеть тез, кто в самолете. Он решит, что это я. Для меня нет ничего необычного в том, чтобы взять его в такой день, как сегодня.
Когда самолет был вытянут на цемент небольшой тележкой, Кадер открыл двери. Они открывались вверх — распашные двери — такие, какие я видела на некоторых Tesla. Еще не до конца осознав это, я уже была пристегнута ремнем безопасности на сиденье второго пилота со строгим приказом ни к чему не прикасаться.
— Не беспокойся, — сказала я, сложив руки на коленях. — У тебя есть пакеты на случай, если меня вырвет?
— Ты будешь в порядке. По статистике, разбиться на коммерческом самолете больше шансов.
— Это потому, что в день больше людей летают коммерческими рейсами и больше коммерческих рейсов. Твои данные не верны.
Кадер надел мне на уши наушники, прежде чем надеть свою пару.
— Ты меня слышишь? — спросил он в наушниках.
— Слышу. Ты не ответил насчет пакета.
Его глубокий баритон наполнил мои уши. Он указал вверх.
— Держись за этот ремень, если хочешь. Только не трогай дверь или что-нибудь на приборной панели.
Панель перед нами была похожа на модную машину на стероидах с экранами, датчиками, огнями и рычагами.
— Знаешь, ты говоришь мне не трогать слишком часто.
— И ты не слушаешь.
На ум приходили воспоминания о том, что я не слушала. В то время как Кадер продолжал надевать в постель рубашку, мягкие брюки и носки, его приказ не прикасаться к нему был нарушен без протеста.
— Ой!
Я взвизгнула в микрофон, когда вихрь пропеллера раскачал самолет и заполнил наши уши, даже через наушники.
Между щелчками переключателей и регулировкой рычага Кадер потянулся ко мне и положил свои большие пальцы мне на колено.
— Как дела, Док?
— Не знаю.
Он ухмыльнулся, и мы начали двигаться. После ухабистой езды по взлетно-посадочной полосе колеса оторвались от земли.
— Мы…мы летим.
— Неудивительно, что людям нужны твои исследования. Ты чертовски гениальна.
Я могла бы ударить его по ноге или устроить спектакль из надувания губ, но не сделала этого. Я была слишком занята, рассматривая великолепные пейзажи внизу и горы вдалеке. Зеленые и коричневые пятна образовывали внизу стеганое одеяло. Когда мы пролетали мимо другой группы зданий, Кадер указал на дом Джека, а также на жилье для сезонных работников ранчо. Он также показал мне то, что казалось милями загонов.
— Я могла бы добраться до его дома, — сказала я в микрофон.
— Даже не думай об этом.
На самом деле я и не думала.
Мне не хотелось думать о реальном мире. С каждым днем вероятность моего возвращения к жизни уменьшалась.
Я села так далеко вперед, насколько позволял ремень безопасности, наслаждаясь великолепием земли внизу. Пока мы летели, Кадер рассказывал мне больше о работниках ранчо, которые скоро займутся его собственностью, укрепляя заборы и проверяя, нет ли повреждений от зимних снегов и весенних оттепелей. Он говорил о лошадях и о том, почему купил этот дом.
